Смычок мой занесен.
Пускаю вас в веселый пляс,
В безумный ригодон!
От придворной тирании,
От тебя, лукавый свет,
Он бежал в поля родные,
Где и умер в цвете лет.
Но не спится и в могиле:
При луне скрипач встает,
Чтоб играть нечистой силе
Посреди ночных болот.
Друзья! Над скрипкой в добрый час
Смычок мой занесен.
Пускаю вас в веселый пляс,
В безумный ригодон!
Перевод Вс. Рождественского
ПРЕДСКАЗАНИЕ НОСТРАДАМА НА 2000 ГОД
Свидетель Генриха Четвертого рожденья,
Великий Нострадам, ученый астролог,
Однажды предсказал: "Большие превращенья
В двухтысячном году покажет людям рок.
В Париже в этот год близ Луврского чертога
Раздастся жалкий стон средь радостных людей:
"Французы добрые, подайте ради бога,
Подайте правнуку французских королей".
Так у толпы, к его страданьям равнодушной,
Попросит милости больной, без башмаков,
Изгнанник с юности, худой и золотушный,
Отрепанный старик - потеха школяров.
И скажет гражданин: "Эй, человек с сумою!
Ведь нищих всех изгнал закон страны моей!"
"Простите, господин! Мой род умрет со мною,
Подайте что-нибудь потомку королей!"
"Ты что толкуешь там о королевском сане?"
"Да! - гордо скажет он, скрывая в сердце страх.
На царство прадед мой венчался в Ватикане,
С короной на челе, со скипетром в руках.
Он продал их потом, платя толпе безбожной
Газетных крикунов, шпионов и вралей.
Взгляните - вот мой жезл. То посох мой дорожный.
Подайте что-нибудь потомку королей!
Скончался мой отец в долгах, в тюрьме холодной.
К труду я не привык... И, нищих жизнь влача,
Изведать мне пришлось, что чувствует голодный
И как безжалостна десница богача.
Я вновь пришел в твои прекрасные владенья,
О ты, моих отцов изгнавшая земля!
Из сострадания к безмерности паденья
Подайте что-нибудь потомку короля!"
И скажет гражданин: "Иди, бедняк, за мною,
Жилища моего переступи порог.
Мы больше королей не чтим своей враждою,
Остатки их родов лежат у наших ног.
Покуда наш сенат в торжественном собранье
Решение судьбы произнесет твоей,
Я, внук цареубийц, не откажу в даянье
Тебе, последнему потомку королей!"
И дальше говорит великий предсказатель:
"Республика решит назначить королю
Сто луидоров в год. Потом, как избиратель,
В парламент он войдет от города Saint-Cloud.
В двухтысячном году, в эпоху процветанья
Науки и труда, узнают средь людей
О том, как Франция свершила подаянье
Последнему потомку королей!"
Перевод А. И. Куприна
ЧЕТЫРЕ ЭПОХИ
Как ты старо, общественное зданье!
Грозишь ты нам паденьем каждый час,
И отвести удар не в силах знанье...
Еще в руках нет светоча у нас!
Куда идем? Раз двадцать сомневаться
В том суждено и высшим мудрецам!..
С пути лишь звезды могут не сбиваться,
Им бог сказал: "Вот путь, светила, вам!"
Но жизнь нам в прошлом тайну раскрывает,
И человек уверен хоть в одном:
Чем больше круг труда он расширяет,
Тем легче мир обнять ему умом.
У берегов времен ища причала,
Ковчег народов предан весь труду:
Где пал один, другой начнет сначала...
Нам бог сказал: "Народы, я вас жду!"
В эпохе первой в мир инстинктов грубых
Вошла звеном связующим семья:
Особняком, в каких-то жалких срубах
С детьми ютились жены и мужья.
Но вот сближаться робко стали дети:
И тигр и волк для них был общий враг...
То колыбель была союза в свете,
И бог сказал: "Я буду к смертным благ!"
А во второй эпохе пышным древом
Цвела отчизна; но и ей в крови
Пришлось расти: к врагам пылая гневом,
Лишь за своих вступалися свои!
За рабством вслед упрочилось тиранство,
И раболепством был испорчен век.
Но засияло в мире христианство
И бог сказал: "Воспрянь, о человек!"
И, вопреки господствовавшим нравам,
Эпохи третьей выдвинут Алтарь.
Все люди - братья; силу гонят правом;
Бессмертен нищий так же, как и царь.
Науки, свет, закон, искусства всходы
Все, все для всех! С победой на челе,
В одно связует пресса все народы...
И бог сказал: "Все - братья на земле".
Царит сама Гуманность в веке новом.
Идей отживших власть уж не страшна:
В грубейших странах ветер с каждым словом
Гуманной мысли сеет семена...
Мир, мир труду, снабжающему хлебом,
И пусть любовь людей соединит!
Когда ж опять мы землю сблизим с небом,
В нас бог детей своих благословит.
Одну семью уж люди составляют...
Что я сказал? Увы, безумец я:
Кругом штыки по лагерям сверкают,
Во тьме ночной чуть брезжится заря...
Из наций всех лишь Франция вступила
На путь широкий с первою зарей.
Ей бог сказал: "Ты новый путь открыла
Сияй же миру утренней звездой!"
Перевод И. и А. Тхоржевских
НИЩАЯ
Снег валит. Тучами заволокло все небо.
Спешит народ из церкви по домам.
А там, на паперти, в лохмотьях, просит хлеба
Старушка у людей, глухих к ее мольбам.
Уж сколько лет сюда, едва переступая,
Одна, и в летний зной, и в холод зимних дней,
Плетется каждый день несчастная - слепая...
Подайте милостыню ей!
Кто мог бы в ней узнать, в униженной, согбенной,
В морщинах желтого, иссохшего лица,
Певицу, бывшую когда-то примадонной,
Владевшей тайною обворожать сердца.
В то время молодежь вся, угадав сердцами
Звук голоса ее и взгляд ее очей,
Ей лучшими была обязана мечтами.
Подайте милостыню ей!
В то время экипаж, певицу уносивший
С арены торжества в сияющий чертог,
От натиска толпы, ее боготворившей,
На бешеных конях едва проехать мог.
А уж влюбленные в ее роскошной зале,
Сгорая ревностью и страстью все сильней,
Как солнца светлого - ее приезда ждали.
Подайте милостыню ей!
Картины, статуи, увитые цветами,
Блеск бронзы, хрусталей сверкающая грань...
Искусства и любовь платили в этом храме
Искусству и любви заслуженную дань.
Поэт в стихах своих, художник в очертаньях
Все славили весну ее счастливых дней...
Вьют гнезда ласточки на всех высоких зданьях...
Подайте милостыню ей!
Средь жизни праздничной и щедро-безрассудной
Вдруг тяжкая болезнь, с ужасной быстротой
Лишивши зрения, отнявши голос чудный,
Оставила ее с протянутой рукой.
Нет! не было руки, которая б умела
Счастливить золотом сердечней и добрей,
Как эта - медный грош просящая несмело...
Подайте милостыню ей!
Ночь непроглядная сменяет день короткий...
Снег, ветер все сильней... Бессильна, голодна,
От холода едва перебирает четки...
Ах! думала ли их перебирать она!
Для пропитанья ей немного нужно хлеба.
Для сердца нежного любовь всего нужней.
Чтоб веровать она могла в людей и небо,
Подайте милостыню ей!
Перевод В. Курочкина
ИЮЛЬСКИЕ МОГИЛЫ
Июльским жертвам, блузникам столицы,
Побольше роз, о дети, и лилей!
И у народа есть свои гробницы
Славней, чем все могилы королей!
Промолвил Карл: "За униженье трона
Отмстит июль. Он даст победу нам".
Но чернь схватила ружья и знамена,
Париж кричит: "Победа трем цветам!"
О, разве мог победоносным видом
Наш враг-король глаза нам отвести?
Наполеон водил нас к пирамидам,
Но Карл... куда народу с ним идти?
Он хартией смягчает нам законы,
А сам в тиши усиливает власть.
Народ! Ты не забыл, как рушат троны.
Еще король, который хочет пасть!
Уж с давних пор высокий голос строго
В сердцах людей о Равенстве твердит:
К нему ведет широкая дорога,
Но этот путь Бурбонами закрыт.
"Вперед, вперед! По набережным Сены!
Идем на Лувр, на Ратушу, вперед!"
И, с бою взяв дворца крутые стены,
На старый трон вскарабкался народ.
Как был велик он - бедный, дружный, скромный,
Когда в крови, но счастлив, как дитя,
Не тронул он казны своей огромной
И принцев гнал, так весело шутя!
Июльским жертвам, блузникам столицы,
Побольше роз, о дети, и лилей!
И у народа есть свои гробницы
Славней, чем все могилы королей!
Кто жертвы те? Бог весть! Мастеровые...
Ученики... все с ружьями... в крови...
Но, победив, забыли рядовые
Лишь имена оставить нам свои.
А слава их - всегда гроза для трона!
Воздвигнуть храм им Франция должна.
Уж не забыть преемникам Бурбона,
Что вся их власть отныне не страшна.
"Нейдут ли вновь со знаменем трехцветным?"
Твердят они в июльский жаркий день.
Они дрожат пред знаменем заветным:
На их чело оно бросает тень.
То знамя путь далекий совершило:
К скале святой Елены в океан,
И перед ним раскрылась там могила,
И встал ему навстречу великан.
Свое чело торжественно склоняя,
