16
Для ваз, тончайших ваз чудесного Челлини,
Венчавших славою печаль его чела,
Сама Италия с улыбкою дала
Живую красоту своих волшебных линий:
Изгиб стены, рисунок стройных пиний,
Неясный силуэт забытого дворца
И трепетный узор садов, где без конца
Горит орнамент роз, азалий и глициний.
Ему подарены, и в блеске ваз живут,
От Комо - аметист, от Капри - изумруд,
А пурпурный закат на зеркале Канала,
На rio спутанных Венеции моей -
В изгибах легких ваз, среди других камней,
Горит созвучием рубина и опала.
Ты помнишь? - мы были в Версале
В осенний задумчивый день.
Мы шумный Париж променяли
На эту бесшумную тень.
Ты помнишь, как серые стены
Нас вывели в вянущий сад?
Как ты покупала мадлэны,
Как ты не хотела назад?
В аллеях листы монотонно
Летели с деревьев к земле,
В замолкших фонтанах Латоны
Грустили на желтом ковре.
И там, где туманней и глуше,
Где все в неразбуженном сне, -
Нашли мы этюды la Touch'а
В сонетах Henri de Regnier.
В бассейна бестрепетном лоне
Твой образ терялся и гас.
На этом загадочном фоне
Все было загадкой для нас.
Ты помнишь? В уютной коляске
На нашем обратном пути
Мы только молчали, как в сказке,
Мы слов не хотели найти.
Все то, что вернуться могло бы,
Нам было так трепетно жаль, -
И после мы поняли оба,
Что мы полюбили Версаль.
18. В саду одной из старых вилл, на Комо
«Да, этот сад дает немало мне хлопот!
Как только умерла графиня, сын графини
В Париж уехал; там живет он и поныне;
Не вижу я его уже который год.
Все пишет только мне: убавь, убавь расход.
Живет он широко; читал о нем в газете.
И вот пришлось совсем забросить розы эти,
А жалко: - кое-как весь сад теперь растет!..»
Садовник замолчал... Спускалася прохлада...
Аллеи узкие покинутого сада
Грустили в сумраке вечерней тишины...
Кусты последних роз ко мне склонились ниже,
И мне послышалось: «мы умереть должны: -
Цветы оранжерей так дороги в Париже!»
Сквозь рамку белую старинной колоннады
И ветви пыльные скучающих олив
Сверкает небосклон, и город, и залив,
К которому сойти зовут ступени сада.
Быть может, там, внизу, и воздух и прохлада,
Но солнца южного так радостен призыв, -
И жалко двигаться... Сегодня я ленив;
Мне чудно хорошо, мне ничего не надо...
И мне мерещится сквозь дымку снов моих
Какой-нибудь монах, который меж других
Здесь так же сиживал и так же спал, наверно,
В дни жаркие, пыхтя, сосал большой лимон,
Дарами прихожан смущал неверных жен
И в келию таскал из погреба фалерно.
Вы в hall'е моего отеля
Сегодня были в пять часов;
Пройдя по бархату ковров,
Вы на одно из кресел сели.
Вы две газеты просмотрели,
Пока швейцар, без лишних слов,
Принес вам список всех жильцов
За две последние недели.
И над бумагой небольшой
Вы наклонилися. Порой
Ваш взор туманился заботой.
Вы просмотрели, не нашли,
Вздохнули, встали и ушли... -
Я полюбил вас отчего-то!..
21. Фьезоле. Монастырь св. Франциска
Как ни старался я монаху объяснить,
Что год тому назад, свободно, без преграды,
По узким келиям и по аллеям сада
Часами целыми один я мог бродить, -
Меня не согласился он пустить;
И отвернулся я с невольною досадой.
О, только пять минут, - мне большего не надо!
За пять минут я все успею пережить!
Но он захлопнул дверь, и только на мгновенье
Увидел я аллей знакомых направленье,
Колодец с розами, узор седых олив
И ту скамейку, где с безумною печалью
Я столько раз мечтал, о мире позабыв,
Глядя, как небосклон сливался с синей далью...
22. Воспоминанья об Италии
О, эти мелкие, прелестные детали
Поездок! Реализм меж этих вечных снов!
Журнал, потерянный в тиши пустых садов;
Билет, украденный в Болонье на вокзале;
Лимон, зацепленный гондолой на канале;
Мошенник, знавший пять нелепых русских слов;
Плохой бенедиктин в Орвьето; семь часов,
Что в Кьюзи, кажется, мы пересадки ждали...
Воспоминания еще недавних дней,
Картины лучшие Италии моей, -
Простите! - в памяти я вас поставлю рядом
С мальчишкой, что просил подачки битый час,
С ризотто спорченным и этим псом, что раз
Я в Тиволи кормил швейцарским шоколадом!
Печаль моих стихов я посвятил давно
Глазам задумчивым, глазам печальным вашим.
Им было, помнится, в моих читать дано:
Они поэтому еще мне были краше.
Теперь вы далеко... Я знаю, вы уже
Забыли обо мне. А я... - сознаться больно, -
Но сердце новым снам и новой госпоже
Молилося не раз, хотя бы и невольно.
– Быть может, как-нибудь случайно к вам дойдет
Та книга, где мои заставлю вянуть песни,
И ваш забывший взор с досадою прочтет,
Что кто-то для меня был даже вас прелестней.
И будет странно вам. Среди знакомых строк
Вам что-то станет вдруг безумно незнакомо;
И вы прошепчете: «Он так писать не мог!
Я вместе никогда с ним не жила на Комо!
Я говорила “Вы”! Мои не те меха!
Фиалок никогда я не ношу весною!»
Но что-то вдруг блеснет сквозь диссонанс стиха
Какой-то ласкою знакомою, родною...
И это чуждое для вас по временам
Вам так покажется на прежнее похоже, -
И не поймете вы... Поймите же, что все же
Печаль моих стихов я посвящаю вам!..
У Музы моей золотистые кудри,
Небрежный и ласковый взгляд;
Туманные слезы плененных жемчужин
На пальцах усталых горят.
Она не одета в прозрачные ткани
Иль в ярких материй узор;
На ней, как в простом современном романе,
От Ворта закрытый tailleur.
Какой-нибудь камень, чудесный и редкий,
В ее не играет кудрях.
Черты закрывает густая вуалетка,
Перчатки на тонких руках.
Весенних фиалок букет ароматный
Приколот к ее шеншила; -
Она непослушна... она непонятна...
Она бесконечно мила...
По целым неделям порою, быть может,
Ко мне не заходит она;
Тогда мое сердце почти не тревожит
Мираж мимолетного сна.
Бесцельно проходят часы за часами,
Мой вечер мучительно тих,
И я разрываю, листы за листами,
Начало элегий моих.
Но часто, в часы одиноких мечтаний,
Когда за рабочим столом
Я жду невозможных и странных свиданий,
Скучаю, не зная о ком;
Когда в моем сердце сильнее рыдает
Печаль непонятного сна, -
Я слышу, как двери она отворяет,
Я вижу, как входит она.
С небрежной улыбкой, с насмешливым взглядом,
Она - и я это хочу! -
Садится со мною доверчиво рядом,
Плечом прикасаясь к плечу.
Упрямые кудри лениво отводит,
Снимает перчатку свою,
По белой бумаге внимательно водит
Послушную руку мою.
И я отдаюсь мимолетным миражам,
И долго, близка и нужна,
Слова за словами, за фразами фразы
Мне тихо диктует она...
И вечер проходит, и сказкою хмурой
Играет метель за окном.
Высокая лампа в плену абажура
Горит одиноким пятном.
Неясною лаской, истомой невнятной
Касается дрема чела,
И легких фиалок букет ароматный
Грустит на ее шеншила...
