24
У Музы моей золотистые кудри,
Небрежный и ласковый взгляд;
Туманные слезы плененных жемчужин
На пальцах усталых горят.
Она не одета в прозрачные ткани
Иль в ярких материй узор;
На ней, как в простом современном романе,
От Ворта закрытый tailleur.
Какой-нибудь камень, чудесный и редкий,
В ее не играет кудрях.
Черты закрывает густая вуалетка,
Перчатки на тонких руках.
Весенних фиалок букет ароматный
Приколот к ее шеншила; -
Она непослушна... она непонятна...
Она бесконечно мила...
По целым неделям порою, быть может,
Ко мне не заходит она;
Тогда мое сердце почти не тревожит
Мираж мимолетного сна.
Бесцельно проходят часы за часами,
Мой вечер мучительно тих,
И я разрываю, листы за листами,
Начало элегий моих.
Но часто, в часы одиноких мечтаний,
Когда за рабочим столом
Я жду невозможных и странных свиданий,
Скучаю, не зная о ком;
Когда в моем сердце сильнее рыдает
Печаль непонятного сна, -
Я слышу, как двери она отворяет,
Я вижу, как входит она.
С небрежной улыбкой, с насмешливым взглядом,
Она - и я это хочу! -
Садится со мною доверчиво рядом,
Плечом прикасаясь к плечу.
Упрямые кудри лениво отводит,
Снимает перчатку свою,
По белой бумаге внимательно водит
Послушную руку мою.
И я отдаюсь мимолетным миражам,
И долго, близка и нужна,
Слова за словами, за фразами фразы
Мне тихо диктует она...
И вечер проходит, и сказкою хмурой
Играет метель за окном.
Высокая лампа в плену абажура
Горит одиноким пятном.
Неясною лаской, истомой невнятной
Касается дрема чела,
И легких фиалок букет ароматный
Грустит на ее шеншила...
Зимние акварели
Пусть колокольчик пел под красною дугой
Так недогадливо и так немузыкально,
Но в медленном плену дороги снеговой
Мне было без него достаточно печально.
Лошадка шла сама, не тронута вожжой,
В вечерней тишине уже тускнели дали,
И я не мог простить, зачем я слишком твой,
Когда твои глаза в мои глядеть - устали.
Ты, кажется, спала. Под шляпкой меховой
Я смутно различал лица изгиб овальный,
А колокольчик пел под красною дугой
Так необдуманно и так немузыкально!
Тюльпаны желтые в березовом горшке
Поставлю я к себе на узкое оконце.
Сосульки длинные висят на желобке:
В них ночью спит луна, а днем гуляет солнце.
В веселой комнатке один я целый день.
Смотрю на яркий снег, на сосны, на дорогу,
Читаю, если мне писать бывает лень,
И ночью, перед сном, молюсь немного Богу.
Но не приходишь ты... А если б и пришла,
То будут ли тебе достаточно понятны
Упреки в комнате, которая светла,
Где солнцем зажжены ликующие пятна?
Осень близко. Желтый лист мелькает,
И опять до утренней зари
Ранний вечер тихо зажигает
Вдоль пустынных улиц фонари.
Облака так низко над землею,
В тихом зале скучно и темно,
И дожди минутные порою
Тяжело и резко бьют в окно.
Осень близко... В парке, на озера,
На пруды заросшие кругом,
Тихо рея, листья лягут скоро
Золотым и трепетным ковром.
Зашуршат аллеи под ногами,
Белых астр поблекнет красота,
В серой дымке, в ласковом тумане
Дальний лес потонет, как мечта.
Новых грез вернется мне ошибка,
И опять, - и это мне не жаль, -
Опьянит меня своей улыбкой
Старый друг, осенняя печаль...
28. Маленькую маркизу отвозят в монастырь
Ее всю ночь баюкало в дормёзе,
А рано утром кучер и лакей,
С поклоном низким, подарили ей
По самой яркой, самой красной розе.
Еще прохладой веяло в лесу;
Из-под колес спасалися гурьбою
Лягушки; длинный хлыст сбивал порою
С прозрачных листьев яркую росу.
В жеманной речке отражались ивы;
Цвели луга; неслось жужжанье пчел;
Спала деревня; у стены осел
Жевал репейник и смотрел лениво...
Чтоб вылезти и чтоб нарвать цветов
На ярко-синей, радостной полянке,
Она щекочет шею гувернантке
Прикосновеньем легких лепестков.
Но та строга, неумолима даже:
«Нам надо быть к семи в монастыре!
Он там, ты видишь, - слева, на горе».
И поправляет ленты на корсаже.
Ах да, она забыла! - ночью ей
Виконт приснился, - что за сон чудесный!
Он говорил: «маркиза, вы прелестны!»
И руки целовал ей до локтей.
А тут ее на много лет запрячут
От этих всех загадочных вещей,
Оденут скверно и прикажут ей
Весь день молиться... - и маркиза плачет...
А в гору медленно ползет дормёз;
Фруктовый сад, стена, фонтан, ворота...
Подножка щелкнула; развеяна дремота,
И падают из рук стебли увядших роз...
И мать-игуменья встречает на дорожке
Ту, что с собой Мадонне принесет
Три тысячи французских ливров в год,
Вопрос в глазах и две прелестных ножки...
Прозрачное раннее утро дышало весенней прохладой,
Вершины деревьев горели под лаской луча золотого.
Он шел по заглохшим аллеям забытого старого сада
Любимую женщину с грустью увидеть в объятьях другого.
Он знал ту аллею, в которой они назначали свиданья:
Там гуще сплеталися ветви, теснее ложилися тени,
И так безотчетно дарили неясное благоуханье
Акации желтые грозди и белые ветки сирени.
И он их увидел, где думал. Они говорили, и внятно
Весеннее утро будили их юные, смелые речи:
А утро уже просыпалось, и ветер ласкал ароматный
Ее непослушные кудри, ее обнаженные плечи.
В руках ее - ветка сирени; к губам прижимая неясно,
Она отдает ее после с капризной улыбкой другому.
О, как он тогда ненавидел, безумно, мучительно, властно,
И белую ветку сирени, и неги весенней истому!
И сколько стоял он - не помнил. Когда же очнулся, то было
Все тихо и пусто, и только порою, угрозой несмелой,
Еще не заснувшая злоба послушную память будила,
И белая ветка сирени на старой скамейке белела.
Душистым, проснувшимся ветром пахнуло; листва зашептала;
По гравию узкой аллеи, мелькая, забегали тени.
– Он тихо нагнулся и поднял, и, чтобы она не завяла,
С собою унес он с улыбкой забытую ветку сирени...
Георгины на круглом столе
Побледнели с потухшим закатом...
Вы зайти обещали ко мне
С сенбернаром и маленьким братом.
Я велел принести на балкон
Старомодные синие чашки.
Мой заброшенный сад напоен
Ароматом некошеной кашки.
Этот милый минутный визит
Будет все же почти не визитом!
У меня шоколад и бисквит:
Двое младших займутся бисквитом!
А для вас... а для вас у меня
Есть цветы небольшого букета,
Тихий вечер июльского дня
И четыре неясных сонета...
Будет тихо... Сквозь ветви берез
Долетят монотонные стуки...
Сенбернара обиженный нос
Нам уткнется в сплетенные руки...
Головенка с большим хохолком
Оторвется на миг от бисквита:
«Расскажи-ка еще мне, как гном
От колдуньи забрался в корыто!»
Шелест листьев... Спадает жара...
– Я забыл все рассказы про гнома!..
Но куда вы? - «Домой. Нам пора.
Я давно обещала быть дома».
Сенбернар от восторга хвостом
Опрокинет забытые чашки.
Торопясь, мы пойдем вчетвером
По ковру темно-розовой кашки.
Мальчуган на изглоданном пне
Снимет домик со скользкой улитки.
– О, позвольте, пожалуйста, мне
Проводить вас до старой калитки!
Я открою... закрою... мелькнет
Вдалеке ваша шаль голубая...
Эта ночь, - она скоро придет...
– Добрый вечер, моя дорогая!
