Хор только что умерших
Гляньте: ангел при дороге!
Ангел, верен ли наш путь?
Элоа
Верен! Вам не сбиться в боге!
Появляется Сатана.
Сатана
Вот и я… хочу взглянуть!
Хор только что умерших
(испуганно, завидя Сатану)
Все толпой, не в одиночку!
Не отстал бы кто из нac!
Сатана
Жмитесь! Жмитесь!.. гуще… в точку!
Солнца блеск вам вслед погас!..
Стойте ж вы! Куда спешите?
Дайте вас поразобрать!
Уменьшу я цифру в свите,
Если должное мне взять…
Умерший священник
Дух вражды с венцом бесславным!
С этой страшной высоты
Говорю как равный с равным,
Чуждый смерти, как и ты!
В жизни был я иереем,
И встречались мы с тобой…
Сгинь!..
Сатана
(обволакивая священника)
Помазанный елеем!
Ты-то именно, ты — мой!
Бледен… желт… хиротонисан…
Митрой венчан!
Элоа
Отпусти!
Сатана
У меня он в сердце вписан!
Сердце, что ли, разнести?!
Рассатаниться мне, что ли?!
Нет! Не с этого конца
Начала! Убавь мне воли…
Обрати меня в глупца!
Сатана со священником исчезают.
Хор только что умерших
Дальше, шибче, с тихим звоном…
Стадом робких голубей
Унесемтесь небосклоном…
Лишь бы только поскорей!
(Отлетают.)
Элоа
Они промчались стадом голубиным…
Одной лишь жертвы нет, обречена!
Он взял ее, и он же был причиной…
Не в небе грозен он, но на земле!
Там он, по правде, и велик и страшен!
Там зреет мощь его… Убавить воли?!
Сказал он: да, но как же с этим быть?
(Проносится к земле.)
5
Степи. Совершенно ясный seuep после великой бури. Носится туман.
Элоа
Погаснувшего дня живое затемненье
Ложится думою на строгий лик степей;
Вступающая ночь несет успокоенье,
Упал туман на степь… Пей, алчущая, пей!
(Молится.)
Здесь, от лица земли и всех ее созданий,
Живым ходатаем за нужды бытия,
К тебе, в вечерний час, в степях без очертаний,
Отец мой, молится дочь бедная твоя!
Я тоже дочь земли… Великое общенье
Мое с тоской ты сам, создав меня, решил…
Я знаю: в жизни нет добра без преступленья
И не могло бы быть рождений без могил!
Я знаю, что путем мучений и кончины
Задумано тобой: мир, зреющий в борьбе,
Мир цельный в оны дни, теперь — две половины,
В бессмертье душ людских весь привести к тебе!
Но если ты найдешь, что миновали сроки
И выполнено злом — то, чем спасались мы)!
Сомненья так сильны… и раны так глубоки…
Живого места нет… Помилуй духа тьмы!
Сатана появляется из потемневшей лазури и, сияя красотою в отблесках зари, останавливается перед Элоа.
Сатана
Из недр миров, из всех земных печалей
Я поднялся к тебе навстречу, как роса
С зарей навстречу солнца проступает…
Роса посохнет — ты меня отринешь!
Элоа
Когда добра хочу — зачем отрину?
Сатана
Ты вникни в смысл моих живых мучений.
Не несколько часов терзаюсь, распят…
Не тридцать только лет скитаюсь в ссылке…
Не временною жаждой изнываю…
Не на Голгофе только распят — всюду!
А справедливость божья не сыта.
Элоа
Не богохульствуй!
Сатана
В чем же богохульство?
Ведь если лик твой светлый так печален,
В твоей печали богохульство тоже,
Не на словах оно, зато на деле!
Зачем тоска твоя, коль все прекрасно?
Зачем ты там, на небе, одинока,
Зачем ко мне взглянула? Отчего
Твой взгляд, в меня живым проникновеньем
Пройдя, огонь моих страданий гасит?
Перед тобой открыт я для любви…
И ты сама, при этом пышном слове
«Любовь» во всем становишься ясней!
Как бы с тем словом в твой духовный лик
Путем каким-то плоть вдруг проникает…
(Подвигается к Элоа.)
Да, да! Любовью ты спасешь меня!
Склонилась слухом, приклонись и сердцем…
Твоею верою я буду верить!
Твоей святой печалью освящусь!
Мой ум больной в тебе покоя ищет…
В нем совокупность мощных сил кипит
И замышляет новое творенье!..
То новый мир! И так ясна ты мне,
И счастье полное так ощутимо…
Люблю тебя и этою любовью
Сам, отрицаясь, ад я сокрушаю!..
О, отвечай!
Элоа
На то господня благость.
Сатана
Без благости! В меня любовью веет…
Скажи: люблю…
Элоа
Я полюблю тебя!
Сатана
(склоняясь подле нее на колени)
Склоняюсь пред тобой всем мощным сонмом
Проклятий, шедших мне всегда вослед!
Служу тебе великим приношеньем
Всех отстраненных мной отныне бед!
Огонь блаженства мне туманит очи,
Ответь, дозволь!
Элоа
Мне не понять тебя!
Сатана
Зачем молчишь? Зачем не отвечаешь?
Зачем не льнешь, не клонишься ко мне?
Элоа
К чему? И что ж еще?
Сатана
О, будь моею…
Элоа
Я вся твоя и так…
Сатана
Не то, не то!..
Люби меня с забвеньем неразумным,
Люби объятьем, смелостью люби!
Так трепещи, как я! Дай обладанья…
Ты дай мне всю тебя…
Элоа
Ведь я твоя?!
По мановенью Сатаны по тверди небесной выясняются, в розовом свете, бессчетные облики служения любви.
Взгляни, пойми!.. Роскошные картины
Взошли, как кущи роз, по ночи голубой,
И рдеют небеса, с краев и до средины,
Служением любви и страстности живой!
Как цепи розовые тел и очертаний,
Мою вселенную обвившие кругом,-
Вы, в таинстве любви и в трепете дыханий,
Роскошно дремлете своим чудесным сном…
Пойми меня! Пойми! Ты счастье обретаешь…
Твой холод святости хотя на миг отбрось…
Облик Элоа начинает медленно бледнеть.
Но ты туманишься… бледнеешь… исчезаешь…
Сатана, не видя более Элоа, быстро поднимается.
Так, значит, одному из нас не удалось?!
Ехидна дерзкая! Ты хитростно скользнула,
Впилась, проклятая, в больное сердце мне…
Я правду видел в лжи! Тут правда — обманула!
Бесполых жриц, как ты, — не нужно Сатане!
Сатана разгорается великим пламенем.
Вспылал мой ум ужасной жаждой!
И как растопленный металл,
Бежит во мне по жиле каждой
Зловещий грохот всех начал!
Вперед! И этот век проклятий,
Что на земле идет теперь,-
Тишайшим веком добрых братий
Почтет грядущий полузверь!
В умах людских, как язвы вскрытых,
Легенды быль перерастут,
И по церквам царей убитых
Виденья в полночи пойдут!
Смех… стоны… муки… им в насмешку,
Вовек!.. Пока, перед концом,
Я, с трубным гласом вперемежку,
Вдруг разыграюсь трепаком
И под сильнейшие аккорды
Людскую тлю пошлю на суд,-
Пускай воскреснут эти морды,
А там, пока что разберут,
Вперед!..
Сатана уносится, и вместе с тем погасают видения. Небо остается совершенно голубым и чистым.
Ой ты наш хмурый, скалистый Урал!
Ты ль не далеко на север взбежал?
Там, в Татарве, из степей вырастая,
Тянешься к острым рогам Таганая,
До Благодати горы, до Высокой,
Дальше, все дальше, к пустыне глубокой,
Рослые горы в холмы обращаешь,
Плоскими тундрами к морю сползаешь
И разбегаешься в крае пустом,
Спящем во тьме шестимесячным сном…
Слева Европа, а справа Сибирь…
Как ни прикинешь — великая ширь!
Там реки темные, реки могучие
