МОЙ РОМАН Кто любит прачку, кто любит маркизу, У каждого свой ду 1000 рман,А я люблю консьержкину Лизу, У нас – осенний роман.
Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой, Смешна любовь напоказ! Но все ж тайком от матери строгой Она прибегает не раз.
Свою мандолину снимаю со стенки, Кручу залихватски ус… Я отдал ей все: портрет Короленки И нитку зеленых бус.
Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу, Грызем соленый миндаль. Нам ветер играет ноябрьскую фугу, Нас греет русская шаль.
А Лизин кот, прокравшись за нею, Обходит и нюхает пол. И вдруг, насмешливо выгнувши шею, Садится пред нами на стол.
Каминный кактус к нам тянет колючки, И чайник ворчит, как шмель… У Лизы чудесные теплые ручки И в каждом глазу – газель.
Для нас уже нет двадцатого века, И прошлого нам не жаль: Мы два Робинзона, мы два человека, Грызущие тихо миндаль.
Но вот в передней скрипят половицы, Раскрылась створка дверей… И Лиза уходит, потупив ресницы, За матерью строгой своей.
На старом столе перевернуты книги, Платочек лежит на полу. На шляпе валяются липкие фиги, И стул опрокинут в углу.
Для ясности, после ее ухода, Я все-таки должен сказать, Что Лизе – три с половиною года… Зачем нам правду скрывать? 1927, Париж Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
СЛОВЕСНОСТЬ (с натуры)
Звание солдата почетно.
(Воинский устав)
"Всяк солдат слуга престола И защитник от врагов …" Повтори!.. Молчишь, фефела? Не упомнишь восемь слов? Ну, к отхожему дневальным, После ужина в наряд"… Махин тоном погребальным Отвечает: "виноват!"
"Ну-ка, кто у нас бригадный?"Дальше унтер говорит И, как ястреб кровожадный, Все глазами шевелит… "Что – молчишь? Собачья морда, Простокваша, идиот… Ну так помни, помни ж твердо!"И рукою в ухо бьет.
Что же Махин? Слезы льются, Тихо тянет: "виноват"… Весь дрожит, колени гнутся И предательски дрожат.
"Всех солдат почетно званье Пост ли… знамя… караул… Махин, чучело баранье, Что ты ноги развернул! Ноги вместе, морду выше! Повтори, собачий сын"… Тот в ответ все тише, тише Жалко шепчет: "господин…"
"Ах, мерзавец! Ах, скотина!" В ухо, в зубы… раз и раз… Эта гнусная картина Обрывает мой рассказ… [1906] Саша Черный. Собрание сочинений в 5-ти томах. Москва: Эллис Лак, 1996.
ЧЕПУХА Трепов – мягче сатаны, Дурново – с талантом, Нам свободы не нужны, А рейтузы с кантом.
Сослан Нейдгарт в рудники, С ним Курлов туда же, И за старые грехи Алексеев даже…
Монастырь наш подарил Нищему копейку, Крушеван усыновил Старую еврейку…
Взял Линевич в плен спьяна Три полка с обозом… Умножается казна Вывозом и ввозом.
Витте родиной живет И себя не любит. Вся страна с надеждой ждет, Кто ее погубит…
Разорвался апельсин У Дворцова моста… Где высокий гражданин Маленького роста?
Самый глупый человек Едет за границу; Из Маньчжурии калек Отправляют в Ниццу.
Мучим совестью, Фролов С горя застрелился; Губернатор Хомутов Следствия добился.
Безобразов заложил Перстень с бриллиантом… Весел, сыт, учен и мил, Пахарь ходит франтом.
Шлется Стесселю за честь От французов шпага; Манифест – иначе есть Важная бумага…
Интендантство, сдав ларек, Все забастовало, А Суворин-старичок Перешел в "Начало".
Появился Серафим Появились дети. Папу видели за сим В ложе у Неметти…
В свет пустил святой синод Без цензуры святцы, Витте-граф пошел в народ… Что-то будет, б р а т ц ы?..
Высшей милостью труха Хочет общей драки… Все на свете – чепуха, Остальное – враки… [1905] Саша Черный. Собрание сочинений в 5-ти томах. Москва: Эллис Лак, 1996.
ЖАЛОБЫ ОБЫВАТЕЛЯ Моя жена – наседка, Мой сын – увы, эсер, Моя сестра – кадетка, Мой дворник – старовер.
Кухарка – монархистка, Аристократ – свояк, Мамаша – анархис 1000 тка, А я – я просто так…
Дочурка – гимназистка (Всего ей десять лет) И та социалистка Таков уж нынче свет!
От самого рассвета Сойдутся и визжат Но мне комедья эта, Поверьте, сущий ад.
Сестра кричит: "Поправим!" Сынок кричит: "Снесем!" Свояк вопит: "Натравим!" А дворник – "Донесем!"
А милая супруга, Иссохшая как тень, Вздыхает, как белуга, И стонет: "Ах, мигрень!"
Молю тебя, создатель (совсем я не шучу), Я р у с с к и й о б ы в а т е л ь Я п р о с т о ж и т ь х о ч у!
Уйми мою мамашу, Уйми родную мать Не в силах эту кашу Один я расхлебать.
Она, как анархистка, Всегда сама начнет, За нею гимназистка И весь домашний скот.
Сестра кричит: "Устроим!" Свояк вопит: "Плевать!" Сынок кричит: "Накроем!" А я кричу: "Молчать!!"
Проклятья посылаю Родному очагу И втайне замышляю В Америку сбегу!.. [1906] Саша Черный. Собрание сочинений в 5-ти томах. Москва: Эллис Лак, 1996.
ДО РЕАКЦИИ (Пародия)
Дух свободы… К перестройке Вся страна стремится, Полицейский в грязной Мойке Хочет утопиться.
Не топись, охранный воин, Воля улыбнется! Полицейский! будь покоен Старый гнет вернется… [1906] Саша Черный. Собрание сочинений в 5-ти томах. Москва: Эллис Лак, 1996.
ЛАМЕНТАЦИИ Хорошо при свете лампы Книжки милые читать, Пересматривать эстампы И по клавишам бренчать,
Щекоча мозги и чувство Обаяньем красоты, Лить душистый мед искусства В бездну русской пустоты…
В книгах жизнь широким пиром Тешит всех своих гостей, Окружая их гарниром Из страданья и страстей:
Смех, борьба и перемены, С мясом вырван каждый клок! А у нас… углы, да стены И над ними потолок.
Но подчас, не веря мифам, Так событий личных ждешь! Заболеть бы, что ли, тифом, Учинить бы, что ль, дебош?
В книгах гений Соловьевых, Гейне, Гете и Золя, А вокруг от Ивановых Содрогается земля.
На полотнах Магдалины, Сонм Мадонн, Венер и Фрин, А вокруг кривые спины Мутноглазых Акулин.
Где событья нашей жизни, Кроме насморка и блох? Мы давно живем, как слизни, В нищете случайных крох.
Спим и хнычем. В виде спорта, Не волнуясь, не любя, Ищем бога, ищем черта, Потеряв самих себя.
И с утра до поздней ночи Все, от крошек до старух, Углубив в страницы очи, Небывалым дразнят дух.
В звуках музыки – страданье, Боль любви и шепот грёз, А вокруг одно мычанье, Стоны, храп и посвист лоз.
Отчего? Молчи и дохни. Рок – хозяин, ты – лишь раб. Плюнь, ослепни и оглохни, И ворочайся, как краб!
…Хорошо при свете лампы Книжки милые милые читать, Перелистывать эстампы И по клавишам бренчать. [1909] Саша Черный. Стихотворения. Ленинград, "Советский писатель", 1960.
ПЕСНЯ О ПОЛЕ "Проклятые" вопросы, Как дым от папиросы,
Рассеялись во мгле.
Пришла Проблема Пола,
Румяная фефела,
И ржет навеселе.
Заерзали старушки, Юнцы и дамы-душки
И прочий весь народ.
Виват, Проблема Пола!
Сплетайте вкруг подола
Веселый "Хоровод".
Ни слез, ни жертв, ни муки. ..
Подымем знамя-брюки
Высоко над толпой.
Ах, нет доступней темы!
На ней сойдемся все мы
И зрячий и слепой.
Научно и приятно, Идейно и занятно
Умей момент учесть:
Для слабенькой головки
В проблеме-мышеловке
Всегда приманка есть. 1908 Саша Черный. Стихотворения. Ленинград, "Советский писатель", 1960.
АНАРХИСТ Жил на свете анархист, Красил бороду и щеки, Ездил к немке в Териоки И при этом был садист.
Вдоль затылка жались складки На багровой полосе. Ел за двух, носил перчатки Словом, делал то, что все.
Раз на вечере попович, Молодой идеалист, Обратился: "Петр Петрович, Отчего вы анархист?"
Петр Петрович поднял брови И, багро 1000 вый, как бурак, Оборвал на полуслове: "Вы невежа и дурак". [1910] Саша Черный. Стихотворения. Ленинград, "Советский писатель", 1960.
ПОШЛОСТЬ
(Пастель)
Лиловый лиф и желтый бант у бюста, Безглазые глаза – как два пупка. Чужие локоны к вискам прилипли густо И маслянисто свесились бока.
Сто слов, навитых в черепе на ролик, Замусленную всеми ерунду,Она, как четки набожный католик, Перебирает вечно на ходу.
В ее салонах – все, толпою смелой, Содравши шкуру с девственных идей, Хватают лапами бесчувственное тело И рьяно ржут, как стадо лошадей.
Там говорят, что вздорожали яйца И что комета стала над Невой,Любуясь, как каминные китайцы Кивают в такт, под граммофонный вой.
Сама мадам наклонна к идеалам: Законную двуспальную кровать Под стеганым атласным одеялом Она всегда умела охранять.
Но, нос суя любовно и сурово В случайный хлам бесштемпельных "грехов" Она читает вечером Баркова И с кучером храпит до петухов.
Поет. Рисует акварелью розы. Следит, дрожа, за модой всех сортов, Копя остроты, слухи, фразы, позы И растлевая музу и любовь.
На каждый шаг – расхожий катехизис, Прин-ци-пи-аль-но носит бандажи, Некстати поминает слово "кризис" И томно тяготеет к глупой лжи.
В тщеславном, нестерпимо остром зуде Всегда смешна, себе самой в ущерб, И даже на интимнейшей посуде Имеет родовой дворянский герб.
Она в родстве и дружбе неизменной С бездарностью, нахальством, пустяком. Знакома с лестью, пафосом, изменой И, кажется, в амурах с дураком…
Ее не знают, к счастью, только… Кто же? Конечно – дети, звери и народ. Одни – когда со взрослыми не схожи, А те – когда подальше от господ.
