Джордж Байрон - Каин

Не падая, я воздух попираю,
Хотя боюсь, что упаду.

Не бойся —
Доверься мне, владыке этой бездны.

Но разве вера в духа не греховна?

Сомненье — гибель, вера — жизнь. Таков
Устав того, кто именует бесом
Меня пред сонмом ангелов, они же
Передают названье это тварям,
Которым непонятно то, что выше
Их жалких чувств, которые трепещут
Велений господина и считают
Добром иль злом все, что прикажет он.
Я в рабстве не нуждаюсь. Ты увидишь
За тесной гранью маленького мира,
Где ты рожден, несметные миры,
И я не обреку тебя на муки
За страхи и сомненья. Будет день —
И человек, несомый водной хлябью,
Другому скажет: веруй и гряди —
И тот пойдет по хляби невредимо.
Я веры, как условия спасенья,
Не требую. Лети со мной, как равный,
Над бездною пространства, — я открою
Тебе живую летопись миров
Прошедших, настоящих и грядущих.

О бог иль бес — кто б ни был ты: что это?
Ужель земля?

Ты не узнал земли?
Той персти, из которой ты был создан?

Как! Этот круг, синеющий в эфире
Вблизи кружка, похожего на то,
Что ночью освещает нашу землю,
И есть наш рай? А где же стены рая?
И те, что стерегут их?

Покажи
Мне место рая.

Это невозможно!
Чем дальше мы уносимся вперед,
Тем круг земли становится все меньше
И, уменьшаясь, светится вдали
Все ярче серебристым звездным светом.
Мы с быстротою солнечных лучей
Летим вперед, и он уж начинает
Теряться средь бесчисленного сонма
Окрестных звезд.

Но что бы ты подумал,
Когда б узнал, что есть миры громадней,
Чем мир земной, что есть созданья выше,
Чем человек, что их число несметно,
Что все они на смерть обречены
И все живут, все страждут?

Я б гордился
Своим умом, постигнувшим все это.

А если дух твой скован от рожденья
Тяжелой, грубой плотью, если он,
Столь гордый тем, что знает, жаждет новых,
Все новых, высших знаний, а меж тем
Не победит ничтожнейших, грубейших,
Мерзейших нужд и высшею отрадой
Считает только сладостный и грязный,
Без меры истомляющий обман,
Влекущий к созиданию лишь новых
Несметных душ, несметных тел, с рожденья
Приговоренных к смерти?

Дух! я знаю
О смерти только то, что смерть ужасна,
Что смерть — наш общий горестный удел,
Как слышал я от матери, которой
Обязаны мы смертью вместе с жизнью.
Но если так, дай умереть мне, дух!
Ведь быть отцом созданий, обреченных
На жизнь среди страданий и на гибель,
Не все ль равно, что смерть плодить и в мире
Распространять злодейство?

Ты не можешь
Весь умереть: есть нечто, что бессмертно.

Бог это скрыл, изгнав отца из рая
И заклеймив зловещим знаком смерти
Его чело. Но пусть во мне погибнет
Хоть смертное, чтоб в остальном я был
Как ангелы.

Я ангельского чина:
Ты хочешь быть таким, как я?

Но кто ты?
Я вижу только мощь твою и то,
Что ты мне открываешь мир, гнетущий
Величием мою земную мощь
И все же не превысивший желаний
И дум моих.

О гордые желанья,
Которые так скромно разделяют
Юдоль червей!

А ты, — ты разделяешь
Обители с бессмертными, — ты разве
Не кажешься печальным?

Я печален.
Итак, скажи: ты хочешь быть бессмертным?

Ты говоришь, что я им должен быть.
Я этого не знал еще, но если
Должно так быть, то я хочу изведать
Бессмертие заране.

Ты изведал.

Когда и как?

Страдая.

Но страданья
Должны быть вечны?

Это мы узнаем, —
Мы и твои потомки. Но взгляни:
Как все полно величия!

О, дивный,
Невыразимо дивный мир! И вы,
Несметные, растущие без меры
Громады звезд! Скажите: что такое
И сами вы, и эта голубая
Безбрежная воздушная пустыня,
Где кружитесь вы в бешеном веселье,
Как листья вдоль прозрачных рек Эдема?
Исчислены ль пути для вас? Иль вы
Стремитесь в даль, сжимающую душу
Своею бесконечностью, свободно?
Творец! Творцы! Иль я не знаю — кто!
Как дивны вы и как прекрасны ваши
Создания! Пусть я умру, как атом, —
Быть может, умирает он! — иль ваше
Величие постигну! Мысль моя
Достойна вас, хоть прах и недостоин.
Дух! Дай мне умереть иль покажи
Мне ближе их.

Ты разве к ним не близок?
Взгляни на землю.

Где она? Я вижу
Лишь сонмы звезд.

Гляди сюда.

Не вижу.

Но приглядись: она еще мерцает.

Вон там?

Да, там.

Возможно ли? Я видел
Ночной порой в лугах и в темных рощах
Светящих мух: они сверкали ярче,
Чем этот мир, который их питает.

Ты видел и миры и светляков, —
Те и другие искрятся, — что ж скажешь
Ты мне о них?

Скажу, что и миры
И светляки по-своему прекрасны
И что полет ночной ничтожной мушки
И мощный бег бессмертного светила
Равно руководимы…

Кем?

Открой мне.

И ты взглянуть дерзнул бы?

Как мне знать,
На что взглянуть дерзну я? Ты пока
Не показал мне ничего такого,
Чтоб не дерзнул я большего увидеть.

К чему тебя влекло всего сильнее?

К тому, чего я никогда не ведал
И ведать бы не должен — к тайне смерти.

Я покажу отживших и умерших,
Как показал бессмертных.

Покажи.

Тогда вперед на наших мощных крыльях!

О, как мы рассекаем воздух! Звезды
Скрываются от наших глаз! Земля!
Где ты, земля? Дай мне взглянуть на землю,
Я сын ее.

Земли уже не видно.
Пред вечностью она гораздо меньше,
Чем ты пред ней. Но ты с землею связан
И скоро к ней вернешься. Прах земной —
Часть нашего бессмертия.

Куда же
Лежит наш путь?

К тому, что только призрак
Былых миров, земля же их обломок.

Так мир не нов?

Не более чем жизнь.
А жизнь древней, чем ты, чем я, и даже
Древней того, что выше нас с тобою.
Есть многое, что никогда не будет
Иметь конца; а то, что домогалось
Считаться не имеющим начала,
Имеет столь же низкое, как ты;
И многое великое погибло,
Чтоб место дать ничтожному, — такому,
Что и помыслить трудно: ибо в мире
Лишь время и пространство неизменны,
Хотя и перемены только праху
Приносят смерть. Ты — прах, ты не постигнешь
Того, что выше праха, и увидишь
Лишь то, что было прахом.

Только прахом!
Но я дерзну взглянуть на все, что хочешь.

Тогда — вперед!

Как быстро меркнут звезды!
А ведь они казались мне мирами,
Когда мы приближались к ним.

Они
И есть миры.

И есть на них эдемы?

Быть может, есть.

И люди?

Есть и люди.
Иль существа, что выше их.

И змии?

Раз люди есть — как им не быть? И разве
Дышать должны ходячие лишь твари?

Как быстро меркнут звезды вслед за нами!
Куда летим мы?

К миру привидений,
Существ, еще не живших и отживших.

Но мрак растет — все звезды уж исчезли.

Но ты, однако, видишь.

Жуткий сумрак!
Ни ярких звезд, ни солнца, ни луны,
И все же в этом сумраке я вижу
Какие-то угрюмые громады,
Но только непохожие на те,
Которые светилися в пространстве
Своими ореолами и были,
Как мне тогда казалось, полны жизни.
На тех, сквозь их сияние, я видел
Глубокие долины, выси гор
И водные безбрежные равнины;
Вкруг тех сияли огненные кольца
И диски лун, напоминая землю;
А здесь все страшно, сумрачно!

Но ясно.
Ты ищешь смерть увидеть и умерших?

Раз грех Адама предал всех нас смерти,
То я хочу заранее увидеть
То, что мы все увидим поневоле
Когда-нибудь.

Смотри.

Повсюду мрак!

И вечный мрак; но мы с тобой раскроем
Врата его.

Гигантскими клубами
Катится пар — откуда он?

Войди.

Вернусь ли я?

Не сомневайся в этом.
Ведь кто наполнить должен царство смерти?
Ты и твой род. Оно еще так пусто
В сравненье с тем, чем будет.

Облака
Все шире расступаются пред нами,
Кругами обвивая нас.
Входи.

А ты?

Входи. Ты без меня не мог бы
Проникнуть в царство призраков. Смелее!