золой…
Мы с работы колхозной
возвращались домой.
Под отцовские крыши
возвращались домой
просто двое мальчишек,
перешедших в седьмой.
А идти еще много,
за верстою верста.
Отпылила дорога:
ни машин и ни стад.
Только память вчерашняя —
в землю втоптанный сноп.
А солдаты на пашне
молча рыли окоп.
Там, где ширью богатой
плыли трактор и плуг,
рыли просто лопатой
и не глядя вокруг.
Тут и стали мы. Ноги
дальше нас не несли.
Мы свернули с дороги,
мы к бойцам подошли.
Мы сказали: – Мы ловкие,
и не страшен нам бой,
дайте нам по винтовке
и возьмите с собой.
Не последними в роте
будут те два стрелка.
А в разведку пошлёте —
приведем языка…
– Ладно. Спели и хватит, —
вдруг сказал командир. —
Дайте им по лопате, —
приказал командир.
И потом, хитровато,
бросив взгляд на песок:
– Не смущайтесь, ребята,
повоюйте с часок.
Ах, как плечи ломило
с непривычки, но я
рыл и рыл что есть силы,
землю сталью кроя.
Вот уж пó пояс в яме.
А чем небо темней,
тем лопата упрямей
и земля тяжелей.
О, тревожно багровая
от заката земля…
О, солдаты – суровые
наши
учителя!
В трудный год отлучились
мы от глаз твоих, мать.
В горький час научились
мы лопату держать.
Но с того-то и нету
и не будет земли
нам дороже, чем эта
(хоть в росе, хоть в пыли!)
Нас сегодня призвали.
Нынче наши годá.
Но солдатами стали
мы, наверно, тогда.
Да! Тогда, в то мгновенье,
как, уставший и злой,
прибежал с донесеньем
к командиру связной.
И комроты Доронин
портупею надел,
дал приказ к обороне
и на нас поглядел.
Где-то громы гремели.
Собиралась гроза.
Мы с надеждой смотрели
командиру в глаза.
Дали вдруг озарялись,
и раскаты во мгле
то ли по небу стлались,
то ли шли по земле.
Но под вспышками этими
мы услышали так:
– Вы, наверно, заметили:
воевать – не пустяк.
И у каждого воина
в каждом нашем строю
есть большое, достойное
своё место в бою.
Там, друзья, – показал он, —
ваш окоп и ваш фронт… —
…А дорога бежала
За ночной горизонт.
И от тяжестей ратных,
от всего, что война,
словно в детство обратно
Уводила она…
Но не к книжке знакомой,
не в садов тишину…
Хоть бы шел ты и к дому —
всё равно на войну.
Так сквозь зябкий и ранний —
шли мы – сумерек дым,
словно с важным заданьем
Уходили к своим!
А дорога шаталась
тьмой раздолий степных
и, конечно, терялась
средь великих, иных.
Но прошла через детство
прямо к нашему дню,
как большое наследство
я её сохраню.
Были гóрьки дороги,
был их камень тяжёл,
но обязан им многим,
кто хоть раз там прошёл.
Он вышел рано, до звезды,
звезду ночь засветила позже,
из родника попил воды,
с берёзами простился в роще,
у тихой речки постоял
и, под журчанье переката,
он думал и не понимал:
зачем ему идти куда-то?
Река, берёзы и родник,
казалось, тоже вопрошали:
«Зачем идёшь от нас, родных,
к чужим горам, в чужие дали»?
Не сам он выбрал путь такой —
он шёл с повесткой призывною…
Вернули матери героя
с посмертной Красною звездой.
Он вышел рано, до звезды,
и лишь когда его не стало,
звезда сверкнула из металла
там, где печальные кресты.
«Нет школ никаких. Только совесть…»
Нет школ никаких. Только совесть,
да кем-то завещанный дар,
да жизнь, как любимая повесть,
в которой и холод и жар.
Я думаю, припоминая,
как школила юность мою
война и краюшка сырая
в любом всероссийском раю.
Учебников мы не сжигали,
да и не сожжём никогда,
ведь стекла у нас вышибали
не мячики в эти годá.
Но знаешь, зелёные даты
я помню не хуже других.
Черёмуха… Май… Аттестаты.
Берёзы. Нет школ никаких…
Н. Н. Сотников
Путь шёл от станции Зима почти по всей планете
Труднейшая задача и в то же время первейшая, если постоянно иметь в виду, что данная книга в книге посвящена поэтам – детям войны и Победы. Представить себе её без имени Евгений Евтушенко невозможно! Да, есть свои лидеры по масштабам талантов в других бывших республиках Советского Союза. Прежде всего, это Украина с Линой Костенко во главе и Белоруссия с таким несомненным лидером, как Рыгор Бородулин. Горжусь, что писал о них как критик, посвящал им свои радиопередачи из военно-героического цикла «Память сердца», что бережно храню в своей библиотеке подаренные мне ими книги. Были и есть и другие яркие имена со своими особенностями, со своими открытиями. И, хотя я не люблю прямых аналогов, как говорили в старину, «военной и статской службы», но могу с уверенностью подтвердить: они выглядят как маршалы среди генералов и даже старших офицеров. Разрыв уровней просто огромен! Так же огромен и вклад лидеров нашей славянской поэзии в «изящную словесность», как опять же в старину говаривали и авторы, и читатели.
Е. А. Евтушенко (1932–2017)
О Евтушенко я впервые услышал в телепередаче Ленинградского телевидения, посвященной очередному Дню Победы. Молодой актёр-декламатор очень проникновенно прочёл стихотворение тогда совсем ещё молодого, но уже не начинающего, а набирающего силы Евтушенко «Дзот стоял над Волгой, самой Волгой…» Скупые и даже нарочито прозаические
