Они с мамой всегда жили вдвоем. Отца Стас не помнил, потому что тот ушел из семьи, когда сыну исполнилось полтора года. Никаких родственников у них не было: мама была детдомовская. Наверное, потому, что сама в жизни видела мало хорошего, старалась сделать все, чтобы у Стаса было счастливое детство («счастливое детство» — это она всегда так по-книжному говорила). И Стас действительно помнит, что в доме всегда было много радости. Сейчас он не понимает, откуда мама брала силы, чтобы не просто его кормить, одевать-обувать (работая в библиотеке, она всегда подрабатывала шитьем и вязанием), а проживать с ним каждое мгновение его мальчишеской жизни ярко и весело.
Она была необыкновенной выдумщицей. В доме всегда было полно его друзей: под руководством мамы они то делали змея, то колотили на балконе скворечники, то отгадывали какую-нибудь викторину. «Знаешь, какая у него мать? Класс!» — так всегда говорили его старые друзья тем, кто попадал в их компанию впервые.
Стас гордился. Про отца почти и не спрашивал никогда. Без надобности он как-то был. И вдруг однажды объявился. Стасу тогда четырнадцать исполнилось. В день рождения и приехал. Из Москвы. Подарков навез. Сначала долго с матерью разговаривал, а потом — со Стасом.
Стас обиды никакой на него не держал и поэтому не понимал, почему он так долго говорил о том, что сын должен его понять и простить. Понял одно: что теперь у него есть отец. Который жить останется в Москве, но о Стасе будет теперь заботиться. И помогать. Стас, правда, подумал, что же мешало отцу это делать раньше. Но не спросил — постеснялся. Мама потом сказала, что ей хотелось быть гордой и прогнать отца, который столько лет не помнил, что у него есть сын. Но решила этого не делать. Решила, что лучше поздно, чем никогда. Наверное, правильно решила. Благодаря отцу (который, как оказалось, стал в Москве большим человеком) Стас окончил экономический факультет института стали и сплавов. Мог бы остаться в Москве. Но вернулся сюда, потому что мама не захотела переезжать, не захотела расставаться с городом (тут все родное, а там? — так она говорила) и со своей библиотекой. Конечно, в Москве Стасу очень нравилось и в провинцию возвращаться совсем не хотелось. Но вернулся. Отец помог в организации своего дела: деньгами, связями. И Стас давно уже крепко стоит на ногах. Чем занимается? Пока торговлей. Деньги ведь на торговле в основном делаются. Ну а в последнее время появилось желание вкладывать деньги в производство. Есть кое-какие задумки.
Рите интересно было слушать Стаса. Живого «нового русского». А то все только из анекдотов и обывательских разговоров сведения черпала. Вот, оказывается, какими они бывают. Интеллигентными и умными. Маму любят. «Любили, — исправилась про себя Рита, — ведь ее уже нет». Сердце тревожно заметалось в груди, потом успокоилось: ну хватит, это просто стечение обстоятельств — и все. Но тут же ударило в голову: а что, если Стас узнает, что именно она, Рита, стала причиной «неприятностей на работе», как сказал тогда Стас на кладбище? Что тогда?
«Ничего, — успокоила себя Рита. — Кто он мне — сват? брат?»
Да и вообще давно пора домой. Только вот еще…
— Стас, по вашему рассказу как-то непонятно… Вы женаты? — спросила Рита о том, что интересовало ее все-таки больше всего.
— Сейчас нет. Я женился на третьем курсе. Мы в одной группе учились. Вроде любили… Пока в общежитии жили, все нормально было…
— А потом? — поинтересовалась Рита, уже догадываясь, что было потом.
— А потом приехали сюда, к маме. Мне не хотелось жить отдельно. Мама меня так ждала, так тосковала, пока я в Москве жил. Ну и… В общем, не поладили они.
— И вы выбрали маму?
— Нет, Рита, не так все просто. Конечно, мне очень хотелось, чтобы они подружились. Конечно, не хотелось никого выбирать. Но знаете… Оксана оказалась действительно не тем человеком, который…
— Который, по мнению мамы, должен был быть рядом с вами?
— В общем-то да. Но дело не в маме. Поверьте. Она могла бы ужиться с кем угодно. А Оксана все принимала в штыки. Все. Любую мелочь. Мы часто ссорились. И в конце концов разошлись. Детей завести не успели.
— Но, как я понимаю, это все было довольно давно. И за это время вы никого не встретили?
— Нет, ну почему. Конечно, у меня были женщины. Но я после развода стал убежденным холостяком. Мама, правда, переживала очень. Ей хотелось, ну как это обычно бывает, чтобы у меня было все как у людей: жена, дети. Но не сложилось… А мама… Знаете, все в один день случилось. Кто-то из читателей пожаловался, заведующая начала бочку катить. Ну и… Правда, оказалось, что два инфаркта до этого она перенесла на ногах. Вот так.
Стас погрустнел. Рита вспомнила, как безутешно он плакал позавчера на кладбище, и у нее защемило сердце. От жалости и нежности.
Прощаясь у подъезда, Стас поцеловал ей руку.
— Мам, ну где ты так долго? — заныл Аркашка, едва Рита появилась на пороге. Но тут же, вспомнив про свои обязанности «секретаря» (это Рита всегда так говорит — «мой личный секретарь»), начал деловито перечислять: — Звонил какой-то дядя, я сказал, что ты у тети Лены. Потом звонила тетя Лена. Потом звонила бабушка… — Тут он еще больше сосредоточился и продолжил: — Бабушка сказала… Что у ее соседей коза окозлилась и надо будет брать у них… это… ну, козье молоко. Для меня. Потому что оно очень полезное. А еще…
Рита едва сдерживала смех с того момента, когда услышала про козу, но терпела, давая Аркашке выговориться. Потом, дождавшись паузы, уже хохоча, спросила:
— Что сделала коза?
— Окозлилась. Ну, значит, козленка родила. Понимаешь? — удивился Аркаша Ритиной несообразительности.
— Понимаю. Это бабушка так сказала?
Аркаша задумался, припоминая, так сказала бабушка или как-то иначе. Задумалась и Рита над тем, какое же слово употребляют в таком случае по отношению к козам. Слово никак не находилось. Но в конце концов Рита вспомнила: про коз говорят, кажется, так же, как про кошек, — окотилась.
Но Аркашка тараторил уже совсем о другом, и Рита решила не возвращаться к козе, которая «окозлилась», а вникнуть в то, что пытался донести до нее сын.
— Ну вот, мам, я все записал. Завтра ведь суббота. Так? Вот мы с папой как раз и нажарим. Ты придешь — а у нас уже целая гора.
— Чего целая гора?
— Ну чебуреков же. Я ведь рецепт записал, мне бабушка продиктовала. Вот смотри. Три стакана муки, два яйца… Мам, а яйца в тесто класть сырые или вареные?
— Сырые, конечно. Вы уж с папой не делайте без меня ничего. Приду — сделаем вместе. Хорошо?
— Ну вот, — расстроился сын, — я хотел, чтобы сюрприз…
— А сюрприз ты какой-нибудь другой придумай.
Аркашка погримасничал, выражая недовольство и несогласие одновременно, но потом, покрутившись на одной ноге, выпалил:
— Тогда мы с папой торт будем печь! Только ты как будто не знаешь. Ладно?
— Ладно, — вздохнула Рита.
Оценив кособокого Аркашкиного робота на «пять с плюсом», Рита села за стол, раскрыла перед собой книгу и начала думать.
По словам Стаса получается, что библиотекарша была совершенно замечательным человеком. Но разве это можно скрыть? Разве можно, будучи доброжелательной, внимательной и тому подобное, обнаруживать такую агрессию, грубость, неприязнь к окружающим — все то, что увидела в ней Рита? Разве может человек так меняться?
Хорошо бы все это обсудить с Леной Зориной. Но ведь Рита уже решила, что она никому не скажет про смерть библиотекарши. Она вдруг поняла, что ей уже трудно произносить в мыслях «библиотекарша», теперь она ясно слышала другое: «мать Стаса».
Так как же во всем этом разобраться? Конечно, для Стаса эта самая библиотекарша была единственно родным и поэтому лучшим в мире человеком. Но если бы его мать — нет, мама (он всегда говорит «мама») — по природе своей была злой и замкнутой, она не смогла бы стать настолько духовно близкой своему сыну. Разве не так? С другой стороны, то, что она не ужилась с невесткой, характеризует ее именно так, как восприняла ее тогда в библиотеке Рита.
— Мам, мы есть хотим, — отвлек Риту Аркашка.
— Кто это «мы»? — не сразу сообразила Рита.
Аркашка потыкал пальцем в Симу, которая сидела на диване и просительно смотрела на Риту.
Рита поняла, что сбит ритм ее жизни, правильной, наполненной и целеустремленной.
— Нет, — помотала она головой. — Ни за что!
С обедом и мытьем посуды она расправилась в два счета. Через полчаса — ученица, потом — бассейн, потом — ужин, потом — подготовиться к завтрашнему дню. Вперед!
В бассейне Рита окончательно поняла, что нужно побыстрее выбросить из головы библиотекаршу вместе с ее сыном. Зачем усложнять себе жизнь? Вот она, Маргарита Александровна Бессонова, плывет себе, заботясь о своей фигуре и о своем здоровье. Плывет ритмично и красиво. И муж у нее замечательный. И сын. И работа. А без «нового русского» Стаса, его джипа и ресторанов можно вполне обойтись. Главное — покой и гармония в душе.
