Людмила Анисарова
Знакомство по объявлению
Майя сразу поняла, что у них ничего не получится. Во-первых, больно молодой, на вид — просто пацан. А во-вторых, совершенно неинтересное лицо. Зацепиться не за что. Она, конечно, понимала, что и сама-то далеко не красавица. И все же хотелось чего-то… чего-то такого: ну, мужественности, что ли, или озорного блеска в глазах, или какой-то особой улыбки. Ничего этого не было. А был крайне неудачный нос: видимо, перебитый и поэтому расплющенный, как у американского боксера-негра. Нос — негра, а волосы, кожа, глаза — все светлое, невыразительное — никакое.
Все это успело пронестись в голове Майи Сергеевны, пока серо-голубой «Москвич», который она ждала у «Детского мира», тормозил, пока этот парень, откликнувшийся на ее объявление, открывал переднюю дверцу. Они еще ничего не спросили друг у друга, но было ясно, что это — он, а это — она. Почему? Потому что Майя Сергеевна знала, что подъедет серо-голубой «Москвич», а его владелец знал, что должен встретиться с «Невысокой блондинкой, за тридцать» (это из объявления) и что она будет в синем пальто с белым шарфом (это уже из разговора по телефону).
— Вы Сергей? — спросила она, садясь в машину.
— А вы — Майя Сергеевна, — утвердительно сказал он.
Вот так они и познакомились. И знакомство это не обещало продолжиться, то есть ни он ей, ни она ему (как потом выяснилось) с первого взгляда вовсе не понравились. Но куда-то поехали. О чем-то говорили. Да нет, поехали не куда-то, а в магазин. В продуктовый магазин за тридевять земель они поехали потому, что Майя Сергеевна попросила об этом. Она давно туда собиралась, но сама бы никогда не добралась. В магазине работал муж ее приятельницы, который всем знакомым рекламировал необыкновенные колбасы, привозимые к ним из Коломны: в Рязани такого больше нигде не купишь. Майе хотелось не столько купить колбасы, сколько сделать приятное своим знакомым. И она бессовестно решила использовать этого Сергея: больше он едва ли на что-нибудь сгодится.
Пока ехали, говорили, кажется, о том, почему она дала объявление и почему он на него откликнулся. Потом они еще не раз возвращались к этому разговору, а тогда он был каким-то натянуто-обязательным, без робости и сладкого дрожания внутри, которые обычно бывают, когда ясно, что впереди — близость.
Итак, разговор был неинтересным, собеседник — тоже. Но Майя изо всех сил изображала любопытство: семья? работа? образование? Семья — жена и дети. Двое. Мальчик и девочка. Образование — не высшее. Работа — шофер-дальнобойщик. Да уж… «Умный, интеллигентный, состоятельный друг» — вот кто требовался Майе Сергеевне с ее кандидатской степенью, тонкой поэтической натурой, разносторонними интересами и дорогостоящими запросами. А что имеем? Внешность, мягко говоря, малопривлекательная, далеко не интеллигентная; точек соприкосновения нет и быть не может по определению. Зато самомнения у этого молодого человека больше чем достаточно. В общем, все ясно. За колбасой отвезет, а там можно и распрощаться.
— Я пошла. Вы можете меня не дожидаться. Спасибо за то, что подвезли, — очень непринужденно, как ей показалось, сказала Майя Сергеевна, когда они подъехали к магазину.
Попав туда, Майя сразу же увлеклась колбасным изобилием и даже на время отвлеклась от мысли, дождется ли ее этот, как его там, — Сергей, кажется. Когда она вышла с полным пакетом, то увидела, что машина стоит на месте. Колокольчик самолюбия прозвенел радостно, но тихо, вполне соответствуя моменту, — не бог весть какой принц дожидается.
Ехать домой Майе Сергеевне не хотелось. Ну не хотелось, и все тут. Буйная натура (скрытая, кстати, от многих скромной внешностью, неброской одеждой типичной учительницы, семейным положением — замужем, и давно) жаждала впечатлений. От нового знакомства впечатлений, увы, не прибавилось. Но… машина! Майя Сергеевна по-детски любила кататься.
— Сергей, а как у вас со временем? — поинтересовалась она.
— Нормально, — ответил Сергей с запинкой. Видимо, прикидывал, чем обернется дело.
— А давайте поедем куда-нибудь. В лес, например. Я сто лет не была в зимнем лесу. А так хочется. — Просительные интонации Майи Сергеевны были несколько унизительны, но желание прокатиться и погулять по лесу оказалось сильнее того, что называют чувством собственного достоинства.
— Поехали, — без энтузиазма ответил Сергей. — Куда?
— В Солотчу, наверное. Куда ж еще? — ответила она, уже ругая себя за то, что все это затеяла. Ведь нужно будет о чем-то говорить, а потом, может быть, еще и объясняться, почему они больше не встретятся.
Но они уже ехали. Новый знакомый в основном молчал. «Недоволен, — думала Майя Сергеевна. — Кажется, я ему нисколько не нравлюсь». Это было неприятно. Майя не была мастером первого удара, но обычно в процессе разговора с интересующим ее мужчиной умела, как ей казалось, произвести нужное впечатление. Сейчас этого не было. Возможно, оттого, что она и не стремилась понравиться этому шоферу. А может быть, она была не в его вкусе. Хотя о каком вкусе можно говорить? Неужели у этого мальчика могли быть женщины, кроме жены? Странно, с чего это он вдруг задумал завести любовницу?
— Сергей, а у вас были женщины? Ну, кроме жены? — спросила Майя.
— Да. Вы уже спрашивали, — ответил он.
Майя поняла, что допустила оплошность. Они действительно говорили уже об этом, еще когда ехали в магазин. Ей стало неудобно, она подумала, что как-то нужно вывернуться. Но потом решила не напрягаться и ничего не ответила. Замолчала.
Так, молча, и доехали они до Солотчи. Сергей остановил машину у ворот санатория «Сосновый бор».
— Пойдемте погуляем? — взял наконец он инициативу в свои руки.
— Да, с удовольствием, — слишком живо откликнулась Майя Сергеевна, уставшая молчать.
Оказывается, она никогда не была именно в этом месте Солотчи, не видела раньше огромного корпуса санатория (очень приличного с виду), не думала, что здесь так все основательно и культурно. Рядом с оградой бежала лыжня, вдоль нее и побрела эта странная пара: молодой шофер-дальнобойщик, которому чего-то не хватает в этой жизни, и не слишком молодая кандидатша наук, смысл жизни которой не в науке, а вовсе даже неизвестно в чем.
Майя Сергеевна теперь могла получше разглядеть своего спутника. Высокий, довольно стройный; правда, атлетическое сложение, о котором было сказано в его письме, как-то не просматривалось: джинсы слегка висели на худенькой попе, а может, они были просто слегка великоваты, но в любом случае это вызывало чувство неловкости и жалости. «Бедный мальчик, зря тратит на меня время и бензин, — подумала она. — А все ж какой… — Майя Сергеевна поискала слово, — благородный». Согласился везти ее сюда, хотя мог бы под каким-либо благовидным предлогом отказать. Это было в его пользу. Но влечения к нему не прибавило. Да нет. Не то, не то. «А он теперь думает, — продолжала Майя про себя, — как мне отвязаться от этой бабы?»
Уязвленное этой мыслью самолюбие диктовало соответствующее поведение: спокойствие, отстраненность, независимость. Все это давалось с огромным трудом. Майя с жалостью, но твердо душила в себе бурлящее ликование, грозящее в любую секунду прорваться банальным бегом по глубокому снегу с радостными вскрикиваниями и счастливым смехом. Хотелось упасть на спину, раскинув в стороны руки-ноги, и блаженно вопить: «Господи, хорошо-то как!» А ведь действительно хорошо. И не просто хорошо, а потрясающе здорово! Заснеженное русло реки, сосны, солнце — классика! А небо… Какое небо… А слов для этого — раз-два и обчелся. Голубое да чистое.
Майя Сергеевна запрокинула голову и никак не могла оторвать глаз от головокружительной бездонности такого чистого цвета, которого, как ей сейчас казалось, она никогда прежде не видела. И ни единого облачка! Заболела шея — голову пришлось вернуть в нормальное состояние. И сразу увиделось, что у самого горизонта бредут все-таки по небу три худеньких белых барашка. А может, это были козлята — просто без рожек и кудрявые. Как жаль, что все это нельзя проговорить. Кому?
Скрывая свой щенячий восторг, Майя молча упивалась сосново-зимним чистым воздухом, о котором так тосковала в городе. Старалась запомнить и сохранить это ощущение покоя и воли, которые сами по себе и есть счастье (не прав был все-таки Александр Сергеевич!). И мешал только этот равнодушный к ней мальчик рядом. Напрягал. Ну да Бог с ним!
Вот если бы Майя была писательницей, она бы так рассказала о бескрайней равнине, раскинувшейся на другом берегу реки: «Кто-то, космически богатый и сказочно щедрый, усыпал снежное поле миллиардами мелких и крупных бриллиантов, которые неистово сверкали на солнце, уводя от мысли о бренности бытия». Вот как получилось. Надо не забыть и записать потом.
Нет, все время молчать все-таки неудобно. Майя оглянулась. Сергей стоял поодаль и, подставив лицо солнцу, жмурился, как котенок, расслабленно и блаженно. Он, кажется, вовсе не тяготился молчанием. Но Майя заговорила. Она снова начала расспрашивать Сергея про семью, про работу. А он снова отвечал односложно, с неохотой. Тогда она начала говорить о себе.
