декабрь 1932
Моя любовь
к тебе секрет
не дрогнет бровь
и сотни лет.
пройдут года
пройдёт любовь
но никогда
не дрогнет бровь.
тебя узнав
я всё забыл
и средь забав
я скучен был
мне стал чужим
и странным свет
я каждой даме
молвил: нет.
<1932>
«однажды господин Кондратьев…»
Однажды господин Кондратьев
попал в американский шкап для платьев
и там провел четыре дня.
На пятый вся его родня
едва держалась на ногах.
Но в это время ба-ба-бах!
Скатили шкап по лестнице и по ступенькам до земли
и в тот же день в Америку на пароходе увезли.
Злодейство, скажете? Согласен.
Но помните: влюбленный человек всегда опасен.
Два человека в злобном споре
забыли всё вокруг, но вскоре
им стал противен этот спор,
и вот они не спорят больше с этих пор.
Они друг к другу ходят в гости,
пьют сладкий чай, жуют печенье,
угасли в них порывы прежней злости,
они друг к другу чувствуют влеченье.
И если нет возможности им встретиться,
то каждый в лоб себе из пистолета метится
и, презирая жизни лодку,
спешит в тартар и восклицает во всю глотку:
«Порвись, порвись моя окова —
держать в разлуке нас нет смысла никакого!»
Счастливые натуры! В наше время
не часто встретишь ловкую пару.
То кнут сломается, то лопнет стремя,
то боком ногу конь прижнет к амбару.
Удачи редки в наши дни.
Вы, в этом случае, одни
в своей удаче двухсторонней.
Мой глаз, хотя и посторонний,
следит за вами со вниманием.
Вот вы расходитесь. За «досвиданием»
вы кажете друг другу спины,
идёте по домам, но чудные картины
витают в вашем проницательном мозгу, —
об этом вы до этих пор друг другу ни гу-гу,
молчали, чаю в рот набрав.
Но кто из вас неправ,
кто виноват во всей создавшейся никчёмной сложности? —
судить об этом не имею никакой возможности.
При следующем свидании вы сами выйдете из тупика.
Ну, до свидания, пока!
Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти.
Меня натура победила,
я, озверев, грызу удила,
из носа валит дым столбом
и волос движется от страсти надо лбом.
Ах если б мне иметь бы галстук нежный,
сюртук из сизого сукна,
стоять бы в позе мне небрежной,
смотреть бы сверху из окна,
как по дорожке белоснежной
ко мне торопится она.
Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти,
они кипят во мне от злости,
что мой предмет любви меня к себе не приглашает в гости.
Уже два дня не видел я предмета.
На третий кончу жизнь из пистолета.
Ах, если б мне из Эрмитажа
назло соперникам-врагам
украсть бы пистолет Лепажа
и, взор направив к облакам,
вдруг перед ней из экипажа
упасть бы замертво к ногам.
Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти,
они меня как лист иссушат,
как башню временем, разрушат,
нарвут на козьи ножки, с табаком раскурят,
сотрут в песок и измечулят.
Ах, если б мне предмету страсти
пересказать свою тоску,
и, разорвав себя на части,
отдать бы ей себя всего и по куску,
и быть бы с ней вдвоем на много лет в любовной власти,
пока над нами не прибьют могильную доску!..
7 января 1933
«Передо мной висит портрет…»
Передо мной висит портрет
Алисы Ивановны Порет.
Она прекрасна точно фея,
она коварна пуще знея,
она хитра, моя Алиса,
Хитрее Реине́ке Лиса.
<7 января 1933>
Камнями милая подруга
искала ночью тёмный лес
она бродила как лунатик
её ногами двигал бес
она с дороги быстро сбилась
её сердечко быстро билось
она звала, она кричала
но только эхо отвечало
на одинокий девы крик
да ветер плакал как старик.
тут между скал бродили волки
блистали ночью их глаза.
зрачки волков остры и колки
и если горная коза
завидит волчий блеск зрачка
она несётся с кондачка.
<1933>
Каблуков:
Мария:
Кто зовет меня?
Я восемь лет не слышала ни звука,
и вдруг в моих ушах
зашевелилась тайная пружина.
Я слышу грохот ломовой телеги
и стук приклада о каблук при смене караула.
Я слышу разговор двух плотников.
Вот, говорит один, махорка.
Другой, подумав, отвечает: суп и пшенная каша.
Я слышу, на Неве трещит моторка.
Я слышу, ветром хлопает о стену крыша.
Я слышу чей-то тихий шепот: Маша! Маша!
Я восемь лет жила не слыша.
Но кто зовет меня?
Каблуков:
Мария!
Вы слышите меня, Мария?
Не пожалейте ваших ног,
сойдите вниз, откройте двери.
Я весь, Мария, изнемог.
Скорей, скорей откройте двери!
А в темноте все люди звери.
Мария:
Я не могу сама решиться.
Мой повелитель — архитектор.
Его спросите,
может быть, он вам позволит.
Каблуков:
О, непонятная покорность!
Ужель не слышите волненья,
громов могучих близкий бой,
домов от страха столкновенье,
и крик толпы, и страшный вой,
и плач, и стон,
и тихое моленье,
и краткий выстрел над Невой?
Мария:
Напрасна ваша бурная речь.
Мое ли дело — конь и меч?
Куда идти мне с этого места?
Я буду тут —
ведь я невеста.
Каблуков:
Обязанности брачных уз
имеют свой особый вкус.
Но кто, хоть капельку не трус,
покинув личные заботы
и в миг призвав на помощь муз,
бежит в поля большой охоты.
Мария:
Смотрите!
Архитектор целится вам в грудь!
Каблуков:
Убийца!
твой черед не за горами.
(архитектор стреляет)
Мария:
Ах!
Дым раздвинул воздух сизыми шарами!
Архитектор:
Очищен путь:
восходит ясный день,
и дом закончен, каменный владыка.
Соблюдена гармония высот и тяжести.
Любуйся и ликуй!
Гранита твердый лоб,
изъеденный времён писанием,
упёрся в стен преграду.
Над лёгкими рядами окон
вверху, воздушных бурь подруга,
раскинулась над нами крыша.
Флаг в воздухе стреляет.
Хвала и слава архитектору!
И архитектор — это я.
весна 1933
Шарики сударики
блестят шелестят
шарики сударики
блестят шелестят
и люди тоже шелестят
и шарики шелестят
и люди тоже шелестят
блестят шелестят
и шарики тоже
блестят шелестят
и люди блестят шелестят
и шарики блестят шелестят
и люди стоят
и блестят шелестят
а шарики летят
и блестят шелестят
а люди глядят
как шарики летят
как шарики летят
и блестят шелестят
и люди тоже
блестят шелестят
и глядят
как шарики тоже
блестят шелестят
люди с палками стоят
и блестят шелестят
и на шарики глядят
как шарики летят
как шарики летят
и блестят шелестят
и палки тоже
блестят шелестят
и люди блестят шелестят
и палки блестят шелестят
и шарики тоже
блестят шелестят
а люди стоят
и на шарики глядят
и на шарики глядят
и блестят шелестят
и палки тоже блестят шелестят.
13 апреля 1933
