забудешь никогда.
Наконец-то листья стали жёлтыми…
Наконец-то листья стали жёлтыми,
Тополя отмылись от пыли,
Успокоились лихие омуты,
Наконец-то замолчали соловьи.
По следам ушедших дней рассвета
Старческих шагов раздался стон.
За принцессой Осенью и Летом
Матушка Зима покинет трон.
И свои порядки вновь наводит,
Растопив суровые снега
И вернув надежду на природу,
Только что пришедшая Весна.
«Последний вздох. В последний раз
Увижу я в последний час
Свой первый огненный закат,
Померкнувший во блеске злат».
Упал и меч, упал и щит,
И соловей в саду молчит,
И кровью залитые камни
Во хладе ночи остывают.
И умер утренний рассвет.
Увянувший во цвете лет,
Артур лежал. В его глазах
Мерцали звёзды в облаках.
Артур убит. Наш царь, за что?
Святая кара ни за что.
Напрасно молится жена,
Оставшись у креста одна.
Холм одинокий средь полей,
Количество минувших дней
Считая, солнцем опалённый,
В тени молился утомлённый,
И под берёзой одинокой
Ржавел меч смерти многоокой,
И легендарный камень лет
Крови запёкшейся стёр след.
Престол король покинул свой,
Но помнят люди чести строй,
Как не минуют стрел амура,
Великих подвигов Артура.
Огонь предрассветный еле клубился…
Огонь предрассветный еле клубился,
Последний прошёл карнавал.
Ушёл, затаился, сгорел и забылся,
И снег, как холодный метал.
В долине кровавой маков цветы,
Душевной тоской опьяняя,
Сводили с ума, заставляя забыть
И дружбу, и смех, и страдания.
Страна, по которой прошёл ураган,
На месте осталась недвижной.
Но шёпот ветвей не укрыл перемен,
Безумия ропот безликий.
Там кролик на льва нападает в тени,
И чучело ходит из сена.
Там время смешалось, рассудок погиб,
Дорогой бредя безмятежной.
Элли, ты милая Элли моя,
Зачем с головой окунулась
В бескрайние дебри больного ума
И там же навеки уснула?..
В окно мне дождь хлестал…
В окно мне дождь хлестал.
Ажурный лист под силой струй
К земле припал. Последний луч
Теплом мне руки омывал.
И вот прошло. Последний миг
Мне улыбнулся напоследок,
Как, умирая, древний предок
Отправил в свет священный лик.
Огонь багряных клёнов смерк,
Оставив мир во тьме.
Упав на дно, на миг затлел,
Но вот потух навек.
К земле припал последний лист,
Быть свету не дано,
И вот, разрезав полотно,
Художник бросил кисть.
Свежий ветер в лицо.
На дворе пять утра.
Чаю длинный глоток.
Всё, что было вчера
Навсегда отошло,
И как будто бы день
Вдруг ложится на дно,
Оставляя лишь тень.
Ночь осталась в ночи,
День проходит за днём.
Каждый верит свечи,
Что горит за окном.
Никого не волнует
Одинокий пастух,
Что средь поля ночного
Завершил караул.
Снова чаю глоток.
Снова утро в огне.
Заря вновь зажигает
Солнца луч на Земле.
Снова чистое поле.
Снова лес, облака.
Снова горькое чувство,
Что один. Навсегда.
Мой серебристый луч луны…
Мой серебристый луч луны,
И звуков тихие шаги,
Реки печальное молчанье,
Могил холодное дыханье,
Мой перезвон колоколов…
Нет, это мысли облаков!..
Сосновый бор во сне шумящий,
И шёпот листьев шелестящих…
Мои прекрасные творения,
Что застывают на мгновенье,
Нашли красу в могильных плитах,
А я читал усталость в ликах.
Мой серебристый луч луны,
И звуков тихие шаги,
И речки тихое журчанье,
И то загробное молчанье…
Белые пегасы разрезали
Белые пучины облаков.
По земле тем временем шагали
Великаны, сыновья лесов.
Люди, так теснимые природой,
Отступали дальше всё, на край земли.
Видно, ценности пегасам не давали:
Отступая, всех с собою унесли.
Часто так случается на свете:
Люди забывают о трудах,
Много лет хранимые природой,
И надежда вся теряется в глазах.
Белые пегасы разрезали
Белые пучины облаков.
На Земле их больше не осталось -
Может, скрылись в темноте лесов…
Стою на берегу седой Невы.
Мне хочется давно к ней опуститься.
Мне некуда идти: есть только край вражды,
К Неве мне можно только возвратиться.
Я очень много потерял тогда,
И, хоть немного смог восстановиться,
Меня съедает рвущая тоска..
Пустая злоба не поможет возродиться.
Когда луна являлась средь ветвей,
Когда в бреду Санкт-Петербург являлся мощный,
В бессоннице искал причал ночей,
Меня лелеял ветер полуночный.
Тогда пришла прекрасная мечта,
Которой невозможно совершиться, –
Покончить с этим раз и навсегда
И там же навсегда остановиться.
Меня терзают тысячи собак
И тысячи пустующих проспектов.
Что ты со мною сделала, Нева?
Ты победила среди тысяч конкурентов…
Всё очень просто.
Я стихи пишу.
Скульптурам делаю я больно
И кисточкой машу.
Я очень смел, как люди говорят.
И бел, как мел,
И чёрен, как миллион чертят.
Я странен,
И геном гениальности
Я ранен,
Как принципиальностью сражен.
Я не романтик,
Но роман пишу.
Любви не ведал, как лунатик,
Но стих всё ж допишу.
И вот моя поэма перед Вами,
Как лист, испачканный чернилами, лежит.
Что в ней и как — судите сами,
Пока рассудок где-то крепко спит.
Я — Ваш дворецкий.
Вы — моя госпожа.
Утром Вы очень любите
В парке гулять не спеша.
Плывёт силуэт где-то в облаке,
В тумане теряется взгляд…
Я — Ваш дворецкий. Позвольте,
В Вашей чаше, должно быть, яд.
Яд не смертельный, не бойтесь,
Этот яд мне дала не змея.
Этим ядом любви непорочной
Был отравлен когда-то и я.
Я — Ваш дворецкий. Утро.
Вы снова гуляете в парке.
Я пока письма читаю,
Рядом с Вами сидя на лавке.
Мне пишет Ваша служанка,
В которую я не влюблён.
Вы не жестоки, Вы слабы,
Но Ваше слово — закон.
Я — Ваш дворецкий. Позволите
Мне лошадей подать?
Ваши слуги Вам верны,
Но я — Ваша лучшая рать.
Я — Ваш дворецкий.
За Вас выпиваю яд.
Боже, спаси мою душу:
Меня завтра утром казнят.
Какие страсти Вам чужды, какие — нет?
Какие страсти Вам чужды, какие — нет?
И долго ли придётся ждать ответ?
Я знаю, Вам не интересно знать,
Кто Вам в глаза осмелился соврать.
Какие страсти Вам чужды, какие — нет?
На риторический вопрос за сотню лет
Ответить
