Ознакомительная версия.
А ну-ка, Боб, поговорим короче,
Как подобает старым морякам.
Я опоздал всего лишь на две ночи,
Но эту ночь без боя не отдам!
Сверкнула сталь, сошлись в бою матросы.
Как лев, дерется юнга молодой.
Они дрались за пепельные косы,
За крошки Мэри образ голубой.
Но против Билла боцман был сильнее —
Ударил точно его пиратский нож.
Конечно, Билл оказался ранен
И рухнул ниц, как сброшенный мешок.
Прошло пять лет – и снова Билл здоровый:
Искусный лекарь руку залечил.
Теперь его не юнгой Биллом звали —
Ковбой он Гарри в местах, где раньше жил.
В нашу гавань заходили корабли
В нашу гавань заходили корабли,
Большие корабли из океана.
В таверне веселились моряки, ой-ли,
И пили за здоровье атамана.
В таверне шум, и гам, и суета —
Пираты наслаждались танцем Мэри.
Не танцы их пленили – красота!
Ой-ли!..
Вдруг с шумом распахнулись в баре двери…
В дверях стоял наездник молодой,
Глаза его, как молнии, блистали.
Наездник был красивый сам собой,
Ой-ли,
И все узнали в нем ковбоя Гарри.
– О Мэри, он приехал, Гарри твой!
Ребята, он не наш, не с океана.
Мы, Гарри, рассчитаемся с тобой,
Ой-ли, —
Раздался пьяный голос атамана.
И в воздухе сверкнули два ножа.
Пираты затаили все дыханье.
Все знали атамана как вождя, ой-ли,
И мастера по делу фехтованья.
Но Гарри был суров и молчалив.
Он знал, что ему Мэри изменила.
Он молча защищался у перил, ой-ли,
И Мэри в этот миг его любила.
Вот с шумом повалился атаман.
– О, Мэри!.. – его губы прошептали. —
Погиб пират, пусть плачет океан…
А кровь уже стекла с ножа у Гарри.
В нашу гавань заходили корабли,
Большие корабли из океана.
В таверне веселятся моряки, ой-ли,
И пьют уже за Гарри-атамана.
Было то в притоне Сан-Франциско
Было то в притоне Сан-Франциско,
Где шумит огромный океан.
Там однажды утром, на рассвете,
Разыгрался сильный ураган.
Девушку там звали Маргарита,
И она красивою была.
За нее лихие капитаны
Часто выпивали до утра.
Маргариту многие любили,
Но она любила всех шутя.
За любовь ей дорого платили,
За красу дарили жемчуга.
Но однажды в тот притон явился
Статный чернобровый капитан.
Белоснежный китель и тельняшка
Плотно облегали его стан.
Сам он жил когда-то в Сан-Франциско
И имел красивую сестру.
После долгих лет своих скитаний
Прибыл он на родину свою.
Быстро капитан успел напиться,
Кровь бурлила в нем, кровь моряка.
И дрожащим голосом от страсти
Подозвал девчонку с кабака.
Ночь прошла, и утро наступило,
Голова болела после ласк…
И впервые наша Маргарита
С капитана не сводила глаз.
Легкою походкой Маргарита
Тихо к капитану подошла
И спросила, знает ли он Смита,
Смита – ее брата, моряка.
Капитан при этом тихо вздрогнул:
Девушка была его сестрой!
«Милая сестренка, Маргарита,
Что же натворили мы с тобой!»
Вдруг раздался выстрел над таверной —
Маргаритин труп на пол упал.
Смит стоял задумчивый и мрачный,
Пистолет дымящийся держал.
Было то в притоне Сан-Франциско,
Где шумит огромный океан.
Бросился с высокого обрыва
Статный чернобровый капитан.
Как-то по проспекту
С Манькой я гулял,
Фонарик нам в полсвета
Дорожку освещал.
И чтоб было весело
С Манькой нам идти,
В кабачок Плисецкого
Решили мы зайти.
Захожу в пивную,
Сажуся я за стол
И кидаю шляпу
Прямо я под стол.
Спрашиваю Маньку:
– Что ты будешь пить?
А она зашаривает:
– Голова болить!
– Я ж тебя не спрашиваю,
Что в тебе болить?
А я тебя спрашиваю,
Что ты будешь пить?
Пельзенское пиво,
Самогон, вино,
Душистую фиалку
Али ничего?
Выпили мы пива,
А потом «по сто»
И заговорили
Про это и про то.
А когда мне «пельзень»
В голову вступил,
О любовных чуйствах
Я с ней заговорил:
– Дура бестолковая,
Чего ж ты еще ждешь?
Красивее парня
В мире не найдешь!
Али я не весел?
Али не красив?
Аль тебе не нравится
Мой аккредитив?
Ну и черт с тобою!
Люби сама себя!
Я найду другую,
Плевал я на тебя!
Кровь во мне остыла,
Я сейчас уйду
И на Дерибасовской
Другую я найду!
Мы гуляли с тобой позапрошлой весной
По аллее цветущего сада.
Стан твой нежный такой обнимал я рукой,
Ты шептала: «Не надо, не надо…»
А наутро ко мне мент Григорий пришел,
Разодетый по форме, как надо…
«Одевайся, – сказал, – собирайся, пошли».
Я ответил: «А может, не надо?..»
А когда на суде я «червончик» схватил,
Повели мимо этого сада.
Я твоими словами конвой умолял:
«Не ведите, прошу вас, не надо».
И теперь в лагерях отбываю свой срок
За тебя, моя крошка, отрада.
И ни глазок твоих, и ни ласок твоих,
Ничего уж мне больше не надо.
Вот прошло много лет.
Мой окончился срок,
И знакомым иду тротуаром…
И знакомая речь мне послышалась вдруг:
«Подожди, ну постой, ну не надо…»
Обернулся назад – и увидел тебя…
Шла по парку с сынишкой отрада.
Он бежал впереди, ты кричала ему:
«Подожди, ой, не надо, не надо».
Из далёка колымского края
Из далёка колымского края
Шлю тебе я, родная, привет.
Как живешь ты, моя дорогая?
Напиши поскорее ответ.
Я живу близ Охотского моря,
Где кончается Дальний Восток.
И живу без нужды и без горя,
Строю новый в стране городок.
Вот окончится срок приговора —
С Колымою и морем прощусь.
И на поезде в мягком вагоне
Я к тебе, дорогая, вернусь.
Жулик будет воровать,
А я буду продавать.
Мама, я жулика люблю!
Одесса-мама!
Фраер топает за мной,
А мне нравится блатной,
Мама, я жулика люблю!
Жулик, хоп!..
Жулик будет воровать,
А я буду продавать.
Мама, я жулика люблю!
Ух, ты!
Менты ходят – жулик спит,
А мое сердце болит.
Мама, хоп, я жулика люблю!
Эх! Да что ты!
Жулик будет воровать,
А я буду продавать.
Мама, я жулика люблю!
Ух!!!
Где блатные, там и я,
Все блатные – жизнь моя.
Мама, я жулика люблю!
Хоп! Эх!
Жулик будет воровать,
А я буду продавать.
Мама, я жулика люблю!
Да-да!
Жулик мой в кандалах,
А я, девочка, в шелках.
Мама, я жулика люблю!
Жулик, эх!
Жулик, да, будет воровать,
А я буду продавать,
Мама, я жулика люблю!
Ой-ой!
Фраер будет мой страдать,
А я буду пропивать,
Мама, я жулика люблю!
Эх!
Жулик будет воровать,
А я буду продавать,
Мама, я жулика люблю!
Вот так-то!
Мамочка-мама, прости, дорогая,
Что дочку-воровку на свет родила!
Вора любила, за вором ходила,
Вор воровал, воровала и я.
Раз темной ночкой пошли мы на дело.
В деле был вор, а на шухере я.
Вор оторвался, а я не успела,
И в уголовку забрали меня.
Мусор пытал меня, крыса позорная:
«Сказывай, сука, с кем в деле была?»
А я отвечала гордо и смело:
«Это душевная тайна моя!»
Мамочка-мама, прости, дорогая,
Что дочку-воровку на свет родила!
Вора любила, за вором ходила,
Гуляй, мой хороший, не выдам тебя!
Люди добрые, посочувствуйте,
Человек обращается к вам:
Дайте молодцу на сугрев души,
Я имею в виду – на сто грамм!
Не покиньте вы меня
В этот трудный час,
Я ж вас всех бесконечно люблю.
Скиньтесь, граждане, по копеечке,
Я имею в виду – по рублю.
Если ж нету в ком сострадания,
Если нету сочувствия в ком,
Так покарай своею рукой, Господи,
Я имею в виду – кулаком.
К сожалению, нет больше времени —
Я в другие вагоны иду.
Песня близится к заключению —
Ничего не имею в виду.
Ночь надвигается, фонарь качается,
Фонарь качается в ночную мглу.
А я несчастная, торговка частная,
Стою и бублики здесь продаю.
Припев:
Купите бублики, горячи бублики,
Купите бублики, да поскорей.
За эти бублики платите рублики,
Что для республики всего милей.
Отец мой – пьяница, за рюмкой тянется.
А мать – уборщица, какой позор!
Сестра – гулящая, тварь настоящая,
А братик маленький – карманный вор.
Припев .
Инспектор с палкою, да, с толстой палкою,
Все собирается забрать патент.
Но я одесская, я всем известная
И без патента все продам в момент.
Припев .
Я мальчишка, я калека, мне шестнадцать лет.
Подойдите, пожалейте, дайте мне совет.
Али Богу помолиться, али в ноги поклониться —
Все равно не вижу белый свет.
Припев:
Друзья, друзья, купите папиросы.
Подходи, пехота и матросы.
Подойдите, пожалейте, сироту, меня, согрейте,
Посмотрите, ноги мои босы.
Ознакомительная версия.
