А небо тут всё-таки выше...
Оврага заросшая полость,
Бурьян да крапива у ног…
Дремучая N-ская волость,
Где ты пригодиться не смог.
Но смотрят приветно домишки —
От самой Твери – вдоль пути,
И машет мне выпивший лишку
Сосед, приглашая зайти.
А небо тут всё-таки выше,
Поют по утрам петухи.
И самые лучшие пишет
Скрипучий колодец – стихи.
Картошка в мундирах на ужин
Из печки в литом чугуне,
И, кажется, больше не нужен
Тот мир, что тревожит извне…
После грибного дождя
День, подгулявший немножко,
Высушит сбитую грязь,
Счастлив финалом вполне.
Радуга, чуть погодя,
В пруд семицветную ножку
Свесит и будет, смеясь,
Пяткой стучать по волне.
Дружная стайка мальков
Робко завьётся у клада,
Доли своей до утра
Ищет в земле скарабей.
И далеко-далеко,
Может быть, дальше, чем надо,
Всё, что казалось вчера
Важным и мне, и тебе…
Ты опять вздыхаешь: «Не сбылось, и
Приговора не пересмотреть», —
Но плывут опушкой леса лоси,
Утонув в малиннике на треть.
Это ли не тот счастливый случай,
Что померкнет, буднями избыт:
Вот они, прекрасны и могучи
От рогов до кончиков копыт!
Равнодушны к нашим пепелищам,
Где без толку множатся дела,
Ничего не алчут, кроме пищи.
Разве – воли, света и тепла.
Ждёт, родной, и нас такая пристань,
Для какой не надобен билет...
И рассвет, богат, как Монте-Кристо,
Золото прольёт в лосиный след!
Над еловыми колкими лапами —
Сквозь густую дремотную тьму —
Звёзды тонко звенели и капали,
Будто плача невесть по кому.
Золотыми вселенскими знаками
Прожигали снега до земли
И хотели домой одинаково,
Но вернуться уже не могли.
Для житейских коллизий не созданы,
Угасали: спасения нет...
А с утра мать-и-мачехи звёздами
Из проталин моргали на свет.
Ест меня тоска вторые сутки…
Рассосётся ль как-нибудь само?
Поутру в трясущейся маршрутке
Сочиняю Господу письмо.
Чтоб во гневе ликом не суровел
(Разбирать каракули – не мёд!),
Вывожу по буковкам: здоровье!
Для кого? Он – умный, Он поймёт…
Сколько мы обид разворошили —
Не помогут Вагин и Леви…
Попрошу мозги!
Кому? Страшиле!
Дровосеку – сердце, в нём – любви!
Ты лети, молитва, к Богу на дом,
Мол, подай! Я здесь издалека…
А себе?
Да ладно…
Мне не надо!
Что – тоска…
Подумаешь, тоска!
Бой в горах, душманы атакуют,
Бьют на пораженье из-за скал.
Умереть героем, но такую
Смерть никто, наверно, не искал.
Пули вылетают ниоткуда,
Рвёт тела безжалостный свинец.
Взрыв снаряда и металла груда,
Плачет окровавленный юнец.
Мамка не поможет, только слёзы
Влагой оросят могильный крест,
И родные русские берёзы
В память прошумят листвой окрест.
Эхо разрывает перепонки,
Выжить нелегко в чужих горах.
– Господи! – кричит солдат в сторонке,
Но с вершин доносится: – Аллах.
Кончилась война, в стакане водка.
Нет победы, кто же виноват?
Песней пьяной надрывает глотку
Без ноги оставшийся солдат.
Не завидуйте люди, не надо:
Солнце выйдет, согреет и вас,
И плоды Гефсиманского сада
Вас с любовью накормят не раз.
Радость сменит унылую пору,
Слёзы счастья омоют глаза.
Прекратите обиды и споры,
Подойдите к святым образам.
Небо вновь будет светлым и ясным.
Пенье птиц, шелест трав и листвы
Вам напомнят о самом прекрасном,
Знайте, люди земли – это вы.
Знайте, где б вас пути ни водили,
Как бы дни на земле ни неслись;
Память вечная – крест на могиле,
А на куполе крест – это жизнь.
Православие – вера и верность.
Дух, который в сраженьях окреп.
Честность, преданность и откровенность,
Помощь другу, голодному – хлеб.
Не завидуйте люди, не надо.
Доброту сохраните вовек,
И надейтесь, что будет награда,
Ведь умеет любить человек.
Покосились избы, почернели,
И ограда сгнившая лежит.
Ни души, и лишь сова на ели
Всё это богатство сторожит.
Как же будешь жить теперь, Россия,
Без корней, что дали древу жизнь?
А когда-то здесь луга косили,
Тройки с колокольцами неслись.
Я заплакал, но сквозь слёзы вижу:
Дети на другом краю села,
Паренёк своей лошадке рыжей
Поправляет ловко удила.
Вижу, поле вспахано у леса.
Жив мужик! И главное – не ленится:
Банька у реки, а под навесом
Дров к зиме огромная поленница.
А когда увидел дом красивый,
Рубленный из нового бревна,
Понял я – моя земля Россия —
Не совсем пропащая страна.
Загудела в бане печка,
Будет лёгкий пар.
Выхожу я на крылечко,
Ставлю самовар.
Хочешь – веник из берёзы,
Хочешь – из ольхи.
Из парилки – в снег морозный,
А потом – стихи.
На столе блины с вареньем,
Ароматный мёд.
Баня, чай, стихотворенья,
Аж душа поёт!
Эти узкие улочки Таллина,
Что уводят в квартал старины…
Скрипка звуки роняет печальные
В тёмной нише замшелой стены.
Возвышаются шпили над городом,
Зацепившись за край облаков,
И слетаются стаями во́роны,
Будто призраки давних веков.
Старый Тоомас, ветрами пронизанный,
Город свой бережёт от беды,
И туманы полотнами сизыми
Укрывают былого следы.
Город древних сказаний, поверий
И готических строгих церквей.
Берегут незакрытые двери
Связь минувших и будущих дней.
Тонут парки в расплывчатой тени.
Волны рябью в каналах дрожат.
И томится в безделье и лени
Катеров многочисленный ряд.
Прохожу мимо Ратуши красной,
Время словно увязло в смоле.
И зовёт голос прошлого властно,
Как звучанье органа во мгле.
Полон звуками дом деревянный:
Скрип ступеней тревожит в тиши,
Мышь скребётся в углу под диваном...
За окном – ни единой души.
Кроток трепет горящей лампады —
Тень дрожит в полумраке ночном,
И в мерцании лунного сада
Дремлет лето под каждым кустом.
Мне не спится в родительском доме.
В жаркой печке поленья поют...
До рассвета лежу в полудрёме —
Так отраден забытый уют...
Стою в объятьях синих далей,
Заря ласкает прядь волос,
Маня от прожитых печалей
В долину трепетных стрекоз,
Где пахнет мятой и смолою,
Где рябью вод любуюсь я,
Идя заросшею тропою
По разнотравью бытия.
Тут сонной тайной дышит время
И пишет вязью в тишине,
А Богом брошенное семя
Библейской мыслью светит мне.
Живу во снах, как наяву,
Я в них играю чьи-то роли
И прячусь бабочкой в траву
На васильковом светлом поле,
Я разнолика в каждом сне:
Русалка в озере... Жар-птица…
Лежу жемчужницей на дне,
Слыву в Египте первой жрицей.
В бурлящей плаваю реке,
Преодолев её пороги,
Держу планету на руке,
Ищу заветные дороги...
Стоит прихожанка с котомкой
Под грузом душевных грехов,
Читая молитву негромко —
Канон из библейских стихов.
Здесь лики святые на стенах
В окладах неброских висят.
И вкрадчиво-зыбкие тени
Качаются в свете лампад.
Под купол церковного неба
Взмывая к истокам своим,
Венчает пасхальный молебен
Заутрени выдох – «Аминь!»
Сколько здесь полегло в лихолетье
Заслонивших Россию солдат!
Сколько шрамов глубоких, отметин
Вдоль дорог на потомков глядят!
Не безмолвны в цветах обелиски.
Каждый камень расскажет о том,
Как сражались с чумою фашистской
Братья старшие в сорок втором,
Как сражались простые ребята
В час нелёгкий за наш Ленинград.
Эту память великую свято
Наши дети и внуки хранят.
Раньше, я помню, зимой любовались,
С горки высокой на санках катались,
Строили крепости… Нынче ж – беда:
Снежной зимы не осталось следа.
Дождь моросит, расползаются лужи,
Отдых такой нам, пожалуй, не нужен.
Лучше уж дома у печки сидеть —
С дедушкой песни любимые петь.
Я бегу босиком по рассветам...
Я бегу босиком по рассветам,
По траве, по росе леденящей,
По уже запоздавшему лету
И по звёздам на небе блестящим.
Я ловлю каждый миг уходящий,
Исчезающий сразу из виду.
Забываю под ливнем летящим
Жало зла и слепую обиду.
