Ознакомительная версия.
— Хочешь, благословлю тебя и хиропонисаю тебя сим членом моим?
Тогда авва Макарий, достав из портов своих такожде уд свой и поводя им симо и авамо, рече нечистому:
— А хочешь ли, я сам благословлю тебя удом своим и хиропонисаю и сделаю сие преславно!
Тогда бес, узре, что уд Аввы Макария бысть на два локтя горше (больше), посрамлен был. И с превеликим позором бежал с врат града Иерусалимова.
Январь 1969 г.
Переделкино
Об артистке цыганского театра «Ромэн», представительнице знаменитой цыганской династии Ром-Лебедевых Сантине Ивановне Андреевой мне доводилось писать не однажды. Тем не менее рассказывать об этой поистине удивительной женщине еще много и долго. В театре «Ромэн» она была незаменима и, что называется, вездесущая артистка, помреж, член художественного совета, член приемной комиссии, да мало еще кто! В повседневной жизни Сантина Ивановна говорила обычным, очень приятным грудным женским голосом. Но если ей хотелось рассказать что-то интересное в лицах, то она меняла голос, изображая собеседника удивительно. Иногда в веселую минуту она даже разыгрывала женщин, разговаривая с ними роскошным мужским басом, и заканчивала беседу, назначая ей где-либо лирическое свидание. А потом звонила ей уже своим голосом и спрашивала о делах, а та отвечала отрывисто, торопливо и в конце концов признавалась, что торопится на свидание. И тогда Сантина с доброй улыбкой советовала: Ниночка! Никуда не стоит ходить, так как он тебя ждать сегодня не будет! Почему не будет? Да потому, что он собирается в гости ко мне… Ну, а потом — общий хохот и обещание разделаться с ней при встрече.
Вспоминаю связанные с ней два любопытных и очень смешных эпизода. Как-то раз Сантина Ивановна пригласила меня с женой в свой дом, чтобы встретиться со своими товарищами по театру. Застолье было веселым и шумным. Одна из цыганок (это была Нина Дэмэтр), когда запели веселую песню «Мэ мато, мато, мато…» (Я пьяна, пьяна, пьяна…), выскочила из-за стола и пустилась в бурную пляску. В это время зазвонил телефон. Сантина Ивановна извинилась и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Веселье на какое-то время притихло… Без хозяйки почему-то не очень-то пилось и веселилось. Где-то там, в глубине коридора, ее голос звучал спокойно и ровно. Затем в нем стали появляться и «горячие» нотки. Сергей Шишков прислушался и со знанием дела сказал: «Это она с нашим режиссером Барканом беседует. Он, по-моему, приглашает ее как помрежа вернуться снова в театр на репетицию». Судя по интонациям, Сантину Ивановну это обстоятельство начинало сердить. Теперь ее гневный голос стал долетать до нас довольно часто: «Да не могу я сейчас прийти ни на какую репетицию! У меня гости, понимаете, гости! Я же только два часа назад вернулась из театра! Да, всего два часа назад! Должен же быть ну хоть какой-то отдых у человека!» Спор, как сухой хворост, начинал разгораться все жарче и жарче. Наконец окончательно взбешенная Сантина Ивановна крикнула в трубку: «Почему?! Ну скажите мне, почему все нормальные люди могут жить, работать и иметь простой человеческий отдых? Повторяю, почему все люди, буквально все, имеют право отдыхать после работы? И только одна Сантина Ивановна должна вечно стоять, как хер!»
Гости от хохота чуть не свалились со стульев. В это время Сантина вошла в комнату и, очевидно, поняв причину нашего смеха, принялась хохотать громче всех…
А второй эпизод был такой. У Сантины Ивановны как-то заболело сердце. Районные врачи помочь ей никак не смогли. И тут ей кто-то посоветовал сходить на частный прием к самому знаменитому в те годы профессору, впрочем, нет, даже к академику Егорову. Очень долго Сантина Ивановна добивалась этого приема, ибо очередь к профессору стояла огромная. Наконец все же прием состоялся. После тщательного обследования и прослушивания профессор изрек: «У вас, матушка, каронарная недостаточность». Сантина Ивановна согласно закивала головой:
— Уж что верно, то верно, профессор! Золотые ваши слова!
Профессор удивился:
— А вы что, понимаете что-нибудь в медицине?
— Да нет, ничего абсолютно!
— Тогда почему вы так охотно со мной соглашаетесь?
— Да потому что я не замужем. И у меня действительного каронарная недостаточность.
— Но замужество-то здесь при чем? — вновь удивился профессор.
И тогда Сантина Ивановна с самым простодушнейшим видом объяснила, что «кар» по-цыгански обозначает то же самое, что и русское слово из трех букв. И с невинным видом добавила: «Повторяю, не замужем, так что, профессор, вы сами видите, что у меня каронарная недостаточность».
И тогда академик стал хохотать до слез. А потом, утерев слезу, сказал:
— Знаете, матушка, вы мне сегодня испортили весь прием! Я нынче весь день хохотать буду.
А еще Сантина Ивановна умела отлично произносить кавказские тосты, блестяще имитирую восточные голоса. И вот один из ее тостов я хотел бы сейчас привести. Итак, представьте кавказского тамаду с задушевными модуляциями в голосе и после пяти или шести фужеров вина. Представили? А теперь слушайте: «Бил жаркий-прежаркий ден… Святой Ироним рэшил искупаца в рэке. Раздэлса, залез в реку и плавает. В ето врэмя по берэгу бежит молодой, красывий дэвушка, а за нэй сэрий волк гонытса. Дэвушка крычит: «Святой Ироним, памаги, спасы! За мной волк гонытся!» А святой Ироним отвычает: «Как магу я тэбэ спасат, если я голий… Извыни, нэ магу». Тут волк уже даганает дэвушку, и она снова крычит: «Святой Ироним! Я же пагибаю! Неужели ты мнэ нэ спасаешь? Памаги! Очен прошу!»
Святой Ироним снова гаварыт: «Нэ магу! Видыш, я же голый! Как магу вийтэ не бэрэг?» Волк уже догнал дэвушку, она снова крычит: «Святой Ироним! Видыш, он уже рвет на мнэ платье! Какой же ты святой, если мне нэ спасэшь?» Тогда святой Ироним гаварыт: «Ну брос мне хотя бы шляпу, чтобы я мог прикрыться!» Девушка бросила ему шляпу. Он вишел и спас дэвушку!
Так, дорогие мои друзья, випьем же за ту силу, которая удэржала шляпу святого Иронима!»
Ну, а далее следует общий хохот. Надеюсь, что и вы улыбнулись тоже. Правда же, смешной тост?!
24 ноября 2000 года
С давних-предавних пор считалось, что самые пылкие и страстные люди — это южане. Ну, а люди, наиболее холодные и спокойные, живут, конечно, на севере: Швеция, Норвегия, Финляндия. Теоретически, разумеется, так. А практически? А практически население, скажем, той же Африки прибавляется очень немного. Больше того: в некоторых африканских странах и на островах Полинезии оно вообще убывает. В то же время как население северных стран растет неизменно. Не секрет, что именно здесь — в цивилизованных странах — родилась идея так называемой «свободной любви». И я прекрасно помню, как в газетах в конце семидесятых годов и начале восьмидесятых годов писалось о том, как в той же, казалось, абсолютно спокойной Швеции девушки буквально осаждали морские причалы, стремясь завязать эротические отношения с приезжими моряками. Спустя десять — пятнадцать лет положение вроде бы выровнялось. Внешне как будто бы да. А внутренне?
И вот тут я и хотел бы привести довольно любопытный пример. В середине двухтысячного года в одном шведском городке на пост мэра претендовали два кандидата. И вот один из них в своей предвыборной речи сообщил журналистам, а точнее, даже не сообщил, а признался, что за всю свою жизнь он не знал ни одной женщины, кроме своей жены. Казалось бы, после такого заявления рейтинг его должен был непременно же возрасти. А он и до этого был немалым: сорок шесть процентов. А он, представьте себе, упал! Причем ровно на половину, до двадцати пяти процентов! Населению города такая мужская порядочность, как видно, не понравилась абсолютно.
В чем причина? Не знаю. Комментировать не берусь. Однако что есть, то есть. Целомудрие нынче, кажется, совсем не в почете.
Октябрь 2000 г.
Москва
Ознакомительная версия.
