Осип Мандельштам - Осип Мандельштам. Сочинения

Мне вспомнился старинный апокриф -
Марию Лев преследовал в пустыне
По той простой, по той святой причине,
Что был Иосиф долготерпелив.

Сей патриарх, немного почудив,
Марииной доверился гордыне -
Затем, что ей людей не надо ныне,
А Лев – дитя – небесной манной жив.

А между тем Мария так нежна,
Ее любовь так, боже мой, блажна,
Ее пустыня так бедна песками,

Что с рыжими смешались волосками
Янтарные, а кожа – мягче льна -
Кривыми оцарапана когтями.

Марья Сергеевна, мне ужасно хочется
Увидеть вас старушкой-переводчицей,
Неутомимо, с головой трясущейся,
К народам СССР влекущейся,
И чтобы вы без всякого предстательства
Вошли к Шенгели в кабинет издательства
И вышли, нагруженная гостинцами -
Полурифмованными украинцами.

Знакомства нашего на склоне
Шервинский нас к себе зазвал
Послушать, как Эдип в Колоне
С Нилендером маршировал.

Какой-то гражданин, не то чтоб слишком пьяный,
Но, может быть, в нетрезвом виде,-
Он
В квартире у себя установил орган.
Инстру'мент заревел. Толпа жильцов в обиде.
За управдомом шлют – тот гневом обуян,-
И тотчас вызванный им дворник Себастьян
Бах! бах! – машину смял, мошеннику дал в зубы.

Не в том беда, что Себастьян – грубьян,
А плохо то, что бах какой-то грубый...

Привыкают к пчеловоду пчелы,
Такова пчелиная порода...
Только я Ахматовой уколы
Двадцать три уже считаю года.

На берегу Эгейских вод
Живут архивяне. Народ
Довольно древний. Всем на диво
Поганый промысел его -
Продажа личного архива.
Священным трепетом листвы
И гнусным шелестом бумаги
Они питаются – увы! -
Неуважаемы и наги...
Чего им нужно?

Слышу на улице шум быстро идущего Пяста.
Вижу: торчит из пальто семьдесят пятый отрыв.
Чую смущенной душой запах голландского сыра
И вожделею отнять около ста папирос.

Не жеребенок хвостом махает!
Яша ребенок снова играет.
Яша, играйте лучше ребенка
И жеребенка перебрыкайте.

Один портной
С хорошей головой
Приговорен был к высшей мере.
И что ж? – портновской следуя манере,
С себя он мерку снял -
И до сих пор живой.

Случайная небрежность иль ослышка
Вредны уму, как толстяку аджика.
Сейчас пример мы приведем:
Один филолог,
Беседуя с невеждою вдвоем,
Употребил реченье «идиом».
И понадергали они друг другу челок!
Но виноват из двух друзей, конечно, тот,
Который услыхал оплошно: «идиот».

Не надо римского мне купола
Или прекрасного далека.
Предпочитаю вид на Луппола
Под сенью Жан-Ришара Блоха.

Карлик-юноша, карлик-мимоза
С тонкой бровью – надменный и злой...
Он питается только Елозой
И яичною скорлупой.

Искусств приличных хоровода
Вадим Покровский не спугнет:
Под руководством куровода,-
За Стоичевым год от года
Настойчивей кроликовод.

Источник слез замерз,
И весят пуд оковы
Обдуманных баллад
Сергея Рудакова.

<1>
Пришла Наташа. Где была?
Небось не ела, не пила.
И чует мать, черна как ночь:
Вином и луком пахнет дочь.

<2>
Если бы проведал бог,
Что Наташа педагог,
Он сказал бы; ради бога,
Уберите педагога!

<3>
– Наташа, как писать: «балда»?
– Когда идут на бал,– то: «да!»
– А «в полдень»? – Если день – то вместе,
А если ночь – то не скажу, по чести...

<4>
Наташа, ах, как мне неловко,
Что я не Генрих Гейне:
К головке – переводчик ейный -
Я б рифму закатил: плутовка.

<5>
Наташа, ах, как мне неловко!
На Загоровского, на маму -
То бишь на божию коровку
Заказывает эпиграмму!

<6>
Наташа спит. Зефир летает
Вкруг гофрированных волос.
Для девушки, как всякий знает,
Сон утренний, источник слез,
Головомойку означает,
Но волосы ей осушает
Какой-то мощный пылесос,
И перманентно иссякает -
И вновь кипит источник слез,

Эта книга украдена
Трошею в СХИ,
И резинкою Вадиной
Для Наташи она омоложена,
Ей дадена
В день посещения дядина.

Девочку в деве щадя, с объясненьями юноша медлил
И через семьдесят лет молвил старухе[30]: люблю.

Мальчика в муже щадя, негодуя, медлила дева
И через семьдесят лет плюнула старцу в лицо.

О, эта Лена, эта Нора,
О, эта Этна – И.Т.Р.
Эфир, Эсфирь, Элеонора -
Дух кисло-сладкий двух мегер.

Когда б женился я на египтянке
И обратился в пирамид закон,
Я б для моей жены, для иностранки,
Для донны покупал пирамидон,-

Купаясь в Ниле с ней или в храм и'дя,
Иль ужиная летом в пирамиде -
Для донны пирамид – пирамидон.

Поднять скрипучий верх соломенных корзин...

.................... коробки
............. лучшие игрушки.
...... на пальмовой верхушке
Отмечает листья ветер робкий.
Неразрывно сотканный с другими,
Каждый лист колеблется отдельно.
Но в порывах ткани беспредельно
И мирами вызвано иными -
Только то, что создано землею:
Длинные трепещущие нити,
В тщетном ожидании наитий
Шелестящие своей длиною.

...Но в Петербурге акмеист мне ближе,
Чем романтический Пьеро в Париже.

Под зефиры весны
Что ты спишь, сельский муж?...

Целует мне в гостиной руку
И бабушку на лестнице крутой

............................Канделаки
У него Брехничев взамен цепной собаки

Однажды прапорщик-заика
К своей прабабушке пришел...

Набравши море в рот,
Да прыскает вселенной.

Вакс ремонтнодышащий

Я давно полюбил нищету,
Одиночество, бедный художник.
Чтобы кофе сварить на спирту,
Я купил себе легкий треножник.

Убийца, преступная вишня,
Проклятая неженка, ма!
............. дар вышний,
Дар нежного счастья сама.
.........................
.........................
Блеск стали меча самурайской
И вся первозданная тьма
Сольются в один самородок,
Когда окаянней камней
Пленительный злой подбородок
У маленькой Мэри моей.

В оцинкованном влажном Батуме,
По холерным базарам Ростова
И в фисташковом хитром Тифлисе
Над Курою в ущелье балконном
Шили платья у тихой портнихи...

Эме Лебеф любил старух...

Это я. Это Рейн. Браток, помоги.
Празднуют первое мая враги.
Лорелеиным гребнем я жив, я теку
Виноградные жилы разрезать в соку.

Я семафор со сломанной рукой
У полотна воронежской дороги

На этом корабле есть для меня каюта

Там уж скоро третий год
Тень моя живет меж вами.

Но уже раскачали ворота молодые микенские львы