Ирина Маркова - Стихотерапия

Журналисты вопросами маются,

вынуждая вдаваться в детали:

«Ваши планы, чем занимаетесь,

от чего мы вас оторвали?..»

Взял – ответил, как на духу,

пусть без рифмы, но близко к стиху.

«Проявляя такт и терпение,

провожу в настоящее время

операцию по принуждению

девушки Иры к взаимности…».

Журналисты, ей-Богу, поэту

Никакого житья не дают —

Расскажи им про то и про это,

Тут и там, проходимцы, снуют.

Журналистов к прямому эфиру

Всё же косвенно я подвожу,

А в эфире про девушку Иру

В ярких красках я им расскажу.

Пусть без рифмы – мне с рифмою сложно —

Тани, Иры со мной заодно:

Тут сравниться со мной невозможно,

Это понял читатель давно.

Только дело доходит до Лиры,

Не рифмуется мне при луне…

Что ж касается Тани и Иры —

Тут, однако же, я на коне!

Мне хватает талантов, умений,

И к успеху иду напролом,

Что ж касается стихотворений —

Как всегда, ожидает облом.

…В порханье, в стихотворном лепете

Провёл на озере два дня…

Но взглядом генерала Лебедя

Взглянуло завтра на меня.

В любовно-стихотворном лепете

Я жизни радости ловил,

Но взгляд неистового Лебедя

Меня внезапно отрезвил.

Порхал я бабочкой прозрачною,

Себя напрасно не грузил.

…Вдруг Сталин встал стеною мрачною

И молча пальцем погрозил.

В него в испуге взгляд свой вперил я,

Но лёгкость всё ж в душе хранил,

Как вслед за ним явился Берия

И праздник разом отменил.

Затем примчался Ленин с кепкою

И прокартавил: «Так нельзя!»

И захватил рукою крепкою,

Мне революцией грозя.

Затем пришли другие – прежние,

И те им стали помогать —

Все – от Хрущёва и до Брежнева —

Меня хотели напугать.

…Уж приближался час критический,

Как свет затеплился вдали,

И дяденьки в психиатрической

Меня связали и спасли.

Лена Лена Юля Тома

Таня Оля Света

(Вместо сочинения на тему

«Как я провёл лето»).

Терзают нервную систему

Улыбки Оль, Наташ, Людмил

(Из сочинения на тему:

«Как наш поэт в детсад ходил»).

Любовь бывает без ответа

Со стороны Марин и Алл

(Из сочинения поэта —

Как в школе он преуспевал).

И бушевали страсти круто

Среди Ирин, Оксан и Свет,

Когда в эпоху института

Гранит науки грыз поэт.

Он возмужал и стал поэтом —

И здесь разнообразья нет —

Все сочинения про лето:

Про Галь, Тамар, Оксан и Свет.

Когда ж на склоне лет упорно

Мечту преследует поэт,

Хотя она с косою, в чёрном,

Он видит в ней Тамар и Свет.

… Исход семитов не всегда

летальный!..

Исход семитов не всегда летальный,

И уравнять иных нельзя никак —

Кому блистать в «Молитве Поминальной»,

Кому-то процветать, как Пастернак.

Так где ж нам взять пророка Моисея,

Чтоб нас и умудрил, и просветил,

Но сколь с разумным доброго ни сея,

Вишневского не видно средь светил.

…Замер я на скрещенье улиц:

Боже, лето, город, родство…

И собаки переглянулись:

Не облаять ли нам его…?

Поэт гулял в начале лета

По улицам, стихи слагая.

Услышав опусы поэта,

Собаки сотряслись от лая.

Затем они переглянулись,

Когда поэт совсем иссяк,

И как-то вдруг перемигнулись,

Что не похоже на собак.

…И я их очень понимаю,

Когда Вишневскому внимаю.

…Не визу ждать, а взять

и бросить вызов!

. . . . . . . . . . . . . . . .

…Не транспортом наземным

и не еду.

Есть вещи потрагичней пересадки.

Я ухожу – как минимум в легенду.

Без всяких «чтоб вернуться»,

без оглядки.

Как хорошо не транспортом не ехать,

Не визу ждать, а вызовы бросать,

Не утешаться никакой утехой,

А «не стихи» бы лучше не писать.

Коль взял ты вдохновение в аренду,

Коль «не стихи» твои не слишком гладки,

Ты уходи, как минимум, в легенду,

Без всяких там «вернуться», без оглядки!

Кто ваш потребует билет,

Тот контролёр, а не поэт.

Поскольку не должны поэты

У граждан проверять билеты.

. . . . . . . . . . . .

Хотим мы того, или нет, —

Владимир Вишневский – Поэт.

Едва родился я на свет —

То сразу понял – я поэт,

Но только, видимо, в поэты

я прорывался без билета,

И, несмотря на уговоры,

Не пропускали контролёры —

Видать, в поэзии запреты

На пассажиров без билета,

Но средь поэтов от Сатиры

Бывают зайцы-пассажиры:

Дрожит, как хвост, неверный стих

(Вишневский, видимо, из них).

…И снова в путь!.. За далью даль.

Но – объявили «Пляс Пигаль».

А я подумал сгоряча,

Что это «Площадь Ильича».

… И снова в путь!.. За далью даль.

Ещё один разок – ein Mai,

Но костью в горле сгоряча

Застряла «Площадь Ильича».

Как видно, даже Ильичу

Она теперь не по плечу.

Поеду в Питер и на Невском

Я всем напомню о Вишневском.

Охрипнув, о себе крича,

Вернусь на «Площадь Ильича».

По всей России брошу клич —

Главней Вишневский, чем Ильич!

Но, видно, Ленина заветы

Важнее людям, чем поэты.

А если не привлечь вниманья —

Не распознают дарованья.

Я становлюсь всё злей и злей —

Пойду и лягу в Мавзолей.

Палач не знает роздыха!..

Но всё же, чёрт возьми,

Работа-то на воздухе,

Работа-то с людьми.

Поэт не зря старается,

Хоть смейся или плачь —

Он с рифмой расправляется

С лихвой, как тот палач.

Поэт не знает роздыха —

Невиданный размах!

Работает на воздухе,

Работает впотьмах.

Коль дело не по рангу,

И труд не по плечу,

Стих брякнет бумерангом

Поэту-палачу,

И, видимо, поэтому

Воскликнет: «Чёрт возьми!

Хочу творить с поэтами,

Хочу дружить с людьми».

…И предстану, прикидов лишённый,

И представлюсь началу начал:

Ваша светлость, я ваш бережёный,

Я меня вам беречь помогал!..

Я стихи не пишу, не слагаю —

Я себя Вам беречь помогаю.

Чем трудиться, так лучше прилечь —

Поберечь бы себя, поберечь.

Я стихи срифмовать не могу,

Потому что себя берегу.

Как Емеля полезу на печь —

Чтоб опять же себя поберечь.

Видно, в творчестве я ни гу-гу,

Берегу я себя, берегу.

Да, Вишневский глаголом не жжёт,

Бережёт он себя, бережёт.

Бережёт он себя или нет,

А выспрашивал: «Я ль не поэт?

Что ответит Начало Начал?»

…Голос свыше тактично смолчал.

«НЕ ПОЛЕВЕЕТ ПРАВАЯ НОГА!»

Вот так себя валял я, дурака.

Теперь Она конкретно дорога.

И гипс такой – разжалобит врага…

Не полевеет правая нога,

Не поправеет левая рука,

Вот вся, как говорится, недолга —

Поэт себя валяет, дурака.

Пока приходят в голову слова,

Не с той ноги поэт, видать, встаёт,

Покою же дурная голова

Ногам обеим, видно, не даёт.

Пока не надоест себя валять,

Нога так и останется кривой,

Но ногу можно гипсом исправлять,

Проблема в том, что делать с головой?!

Это мы, как есть, юмористы,

Населенье как группа риска,

И поэтому все, как один.

Это нас, как паспорт с пропиской,

Достают из широких штанин.

Юмористов, пожалуй, излишки —

Сосчитать я их вряд ли смогу,

Только юмор в коротких штанишках

Уже слышится по утюгу.

Из штанишек своих вырастают

И надеются все, как один —

Спят и видят, реально мечтают

Вылезать из широких штанин.

Много их, юмористов московских,

Что сумела земля наплодить,

Только где ж столько взять Маяковских,

Чтобы всех их в карман посадить?!