Максимилиан Волошин - Selva Oscura

В движении и завитке волны, —

Так вся душа моя в твоих заливах,

О, Киммерии темная страна,

Заключена и преображена.

С тех пор как отроком у молчаливых

Торжественно-пустынных берегов

Очнулся я — душа моя разъялась,

И мысль росла, лепилась и ваялась

По складкам гор, по выгибам холмов.

Огнь древних недр и дождевая влага

Двойным резцом ваяли облик твой —

И сих холмов однообразный строй,

И напряженный пафос Карадага,

Сосредоточенность и теснота

Зубчатых скал, а рядом широта

Степных равнин и мреющие дали

Стиху — разбег, а мысли — меру дали.

Моей мечтой с тех пор напоены

Предгорий героические сны

И Коктебеля каменная грива;

Его полынь хмельна моей тоской,

Мой стих поет в волнах его прилива,

И на скале, замкнувшей зыбь залива,

Судьбой и ветрами изваян профиль мой!

<6 июня 1918>

Акрополи в лучах вечерней славы.

Кастилий нищих рыцарский покров.

Троады скорбь среди немых холмов.

Апулии зеркальные оправы.

Безвестных стран разбитые заставы,

Могильники забытых городов,

Размывы, осыпи, развалины и травы

Изглоданных волною берегов.

Озер агатовых колдующие очи,

Сапфирами увлаженные ночи,

Сухие русла, камни и полынь.

Теней луны по склонам плащ зубчатый.

Монастыри в преддверии пустынь,

И медных солнц гудящие закаты…

<24 октября 1916>

И я был сослан в глубь степей.

И я изведал мир огромный

В дни страннической и бездомной

Пытливой юности моей.

От изумрудно-синих взморий,

От перламутровых озер

Вели ступени плоскогорий

К престолам азиатских гор,

Откуда некогда, бушуя,

Людские множества текли,

Орды и царства образуя,

Согласно впадинам земли,

И, нисходя по склонам горным,

Селился первый человек

Вдоль по теченьям синих рек,

По топким заводям озерным.

И оставлял на дне степей

Меж чернобыльника и чобра

Быков обугленные ребра

И камни грубых алтарей.

Как незапамятно и строго

Звучал из глубины веков

Глухой пастуший голос рога

И звон верблюжьих бубенцов,

Когда, овеянный туманом,

Сквозь сон миражей и песков,

Я шел с ленивым караваном

К стене непобедимых льдов.

Шел по расплавленным пустыням,

По непротоптанным тропам,

Под небом исступленно-синим

Вослед пылающим столпам,

А по ночам в лучистой дали

Распахивался небосклон,

Миры цвели и отцветали

На звездном дереве времен.

И хоры горних сил хвалили

Творца миров из глубины

Ветвистых пламеней и лилий

Неопалимой Купины.

<19 ноября 1919 Коктебель>

Выйди на кровлю… Склонись на четыре

Стороны света, простерши ладонь.

Солнце… вода… облака… огонь…

Всё, что есть прекрасного в мире…

Факел косматый в шафранном тумане,

Влажной парчою расплесканный луч,

К небу из пены простертые длани,

Облачных грамот закатный сургуч.

Гаснут во времени, тонут в пространстве

Мысли, событья, мечты, корабли…

Я ж уношу в свое странствие странствий

Лучшее из наваждений земли.

<11 октября 1924 Коктебель>

По картам здесь и город был, и порт.

Остатки мола видны под волнами.

Соседний холм насыщен черепками

Амфор и пифосов. Но город стерт,

Как мел с доски, разливом диких орд.

И мысль, читая смытое веками,

Подсказывает ночь, тревогу, пламя,

И рдяный блик в зрачках раскосых морд.

Зубец над городищем вознесенной

Народ зовет «Иссыпанной Короной»,

Как знак того, что сроки истекли,

Что судьб твоих до дна испита мера,

Отроковица эллинской земли

В венецианских бусах — Каллиера!

18 ноября 1926

<Коктебель>

Фиалки волн и гиацинты пены

Цветут на взморье около камней.

Цветами пахнет соль… Один из дней,

Когда не жаждет сердце перемены

И не торопит преходящий миг,

Но пьет так жадно златокудрый лик

Янтарных солнц, просвеченных сквозь просинь.

Такие дни под старость дарит осень.

20 ноября 1926

<Коктебель>

В янтарном забытьи полуденных минут

С тобою схожие проходят мимо жены…

В душе взволнованной торжественно поют

Фанфары Тьеполо и флейты Джиорджьоне.

И пышный снится сон: и лавры, и акант

По мраморам террас, и водные аркады,

И парков замкнутых душистые ограды

Из горьких буксусов и плющевых гирлянд.

Сменяя тишину веселым звоном пира,

Проходишь ты, смеясь, средь перьев и мечей,

Средь скорбно-умных лиц и блещущих речей

Шутов Веласкеса и дураков Шекспира…

Но я не вижу их… Твой утомленный лик

Сияет мне один на фоне Ренессанса,

На дымном золоте испанских майолик,

На синей зелени персидского фаянса.

<1 февраля 1913>

Ты живешь в молчаньи темных комнат

Средь шелков и тусклой позолоты,

Где твой взгляд несут в себе и помнят

Зеркала, картины и киоты.

Смотрят в душу строгие портреты…

Речи книг звучат темно и разно…

Любишь ты вериги и запреты,

Грех молитв и таинства соблазна.

И тебе мучительно знакомы

Сладкий дым бензоя, запах нарда,

Тонкость рук у юношей Содомы,

Змийность уст у женщин Леонардо…

<12 февраля 1910>

Двойной соблазн — любви и любопытства…

Девичья грудь и голова пажа,

Лукавых уст невинное бесстыдство,

И в быстрых пальцах пламя мятежа…

В твоих зрачках танцуют арлекины…

Ты жалишь нежно-больно, но слегка…

Ты сочетала тонкость андрогины

С безгрешностью порочного цветка.

С тобой мила печаль земного плена

И верности докучливо ярмо…

Тобой звучат напевы Куперена,

Ты грусть огней на празднествах Рамо.

В твоих глазах зубчатый бег химеры:

Но их печаль теперь поймет ли кто?

Так смотрит вдаль на мглистый брег Цитеры

Влюбленный паж на барке у Ватто.

<1911>

Не успокоена в покое,

Ты вся ночная в нимбе дня…

В тебе есть темное и злое,

Как в древнем пламени огня.

Твои негибкие уборы,

Твоих запястий бирюза,

И строгих девушек Гоморры

Любовь познавшие глаза.

Глухой и травный запах мирры —

В свой душный замыкает круг…

И емлют пальцы тонких рук

Клинок невидимой секиры…

Тебя коснуться и вдохнуть…

Узнать по запаху ладоней,

Что смуглая натерта грудь

Тоскою древних благовоний.

<14 декабря 1916>

Пламенный истлел закат…

Стелющийся дым костра,

Тлеющего у шатра,

Вызовет тебя назад.

Жду тебя, дальний брат, —

Брошенная сестра…

Топот глухих копыт

Чуткий мой ловит слух…

Всадник летит, как дух,

Взмыленный конь храпит…

Дышит в темноте верблюд,

Вздрагивают бубенцы,

Тонкие свои венцы

Звезды на песке плетут…

Мысли мои — гонцы

Вслед за конем бегут.

<Июль 1916>

В эту ночь я буду лампадой

В нежных твоих руках…

Не разбей, не дыши, не падай

На каменных ступенях.

Неси меня осторожней

Сквозь мрак твоего дворца, —

Станут биться тревожней,

Глуше наши сердца…

В пещере твоих ладоней —

Маленький огонек —

Я буду пылать иконней —

Не ты ли меня зажег?

<Лето 1914>

То в виде девочки, то в образе старушки,

То грустной, то смеясь — ко мне стучалась ты,

То требуя стихов, то ласки, то игрушки,

И мне даря взамен и нежность, и цветы.

То горько плакала, уткнувшись мне в колени,

То змейкой тонкою плясала на коврах…