Сидит поэт
Сидит поэт. Потухшим взглядом
глядит куда-то мимо нас.
Он сочиняет! Сладким ядом
мечты пропитаны сейчас.
Его душа парит на крыльях
вдали от тягостной земли.
Ум полон творческим бессильем,
стыдливо гаснущим в пыли.
Бубнит он что-то непонятно,
простая песня нескладна.
В пустой тетрадке видны пятна
от слёз бессильных и вина.
Должна быть жизнь в стихах воспета,
но только голосом своим.
Ну, вот и все его приметы.
Друзья! поплачем вместе с ним.
Я с поэтами не дружен,
у меня настрой иной.
И читателю не нужен, -
все обходят стороной.
На продавленном диване
тормошу свою судьбу.
Жизнь проходит как в тумане,
отпечатавшись на лбу.
Обожаю мыслить лёжа,
как Обломов в старину.
Не поэт – но всё же, всё же...
хоть на что-то намекну.
Одевая мысли в слово,
я терзаю рифмой слух.
Но пропала строчка снова,
ночь темна и разум глух.
Где святое вдохновенье,
где избытки красоты?
Мимолётное виденье,
затерялось где же ты?
Я поэтов ненавижу
со стихами и собой.
Только стал я к небу ближе,
да и к раю, – надо мной.
«В саду с густой травой…»
В саду с густой травой янтарный одуванчик
внезапно стал седым и как-то покруглел.
Идёт, идёт весна, хоть путь ее обманчив.
Ни слова о любви! Поставим здесь пробел.
О ней я не скажу ни словом, ни намёком.
Высокопарным быть не модно уж теперь.
Но стонет соловей на ветке недалёко.
Поёт он о… (пробел) и горести потерь.
Бежать, скорей бежать из сада без оглядки,
беспомощно рыдать о чём-то до утра.
И плыли в никуда слова опять в тетрадке,
который день подряд, сегодня – как вчера.
Может быть, мы просто дети?
Но на нас - клеймо поэта.
Позабыв про всё на свете,
сочиняем до рассвета.
Нас приветствуют насмешкой.
Глаз пытливый впился в строчку.
Не хочу быть просто пешкой,
незаметной, малой точкой.
У меня разбито сердце.
Горстка пепла вместо счастья.
Но в душе звучит как скерцо
отзвук рифмы с жгучей страстью.
Это что - виденье свыше?
Сны невольно отражаем?
Мы стихи не просто пишем,
а мучительно рожаем.
За что мне дорог ямб беспечный,
другим размерам вопреки:
простой, торжественный и вечный
хозяин сладостной строки?
Слова послушные он скромно
назначит в чёткий, тесный строй.
Как будто сердце бьётся ровно,
звучит напев для нас с тобой.
Размеров предок незаметный,
поэтам многим верный брат,
им увлекались беззаветно
всех классиков неровный ряд.
Я помню – в детстве, засыпая,
я слушал сказок переклик,
где жили: рыбка золотая,
учёный кот, изба, старик.
Он словно ландыш на опушке,
где ветер треплет лопухи.
Да, - им писал и смуглый Пушкин
свои бессмертные стихи.
Я живу на Парнасе, при храме,
где беспечно пасётся Пегас
и, согласно широкой рекламе,
прихожу к рифмачам в нужный час.
Отвечаю за свет вдохновенья,
когда людям выдумывать лень.
Посылаю ночные виденья
тем, кто в трансе блуждает как тень.
Солнце светит в просвет колоннады,
луч ударил по лире моей.
Нету большей на свете награды,
чем мгновенье с богиней твоей.
Очень жаль, но последнее время
не нужна я уже никому.
Появилось могучее племя,
что-то пишут, а что – не пойму.
Что ж такое с поэтами стало,
не зовут погостить вечерком.
Я ведь Данте стихи диктовала,
да и Пушкин со мною знаком.
Пригласи вечно юную даму
к себе в гости – мой смелый поэт.
Не терзай ноутбук свой упрямо,
всё пытаясь найти там ответ.
Я не все рассказала поэмы.
Я сияю в небесном огне.
Вознесёшься победно над всеми,
если вспомнишь порой обо мне.
Лишь только искры не хватает
в стихах моих.
За рощей дальней солнце тает
и ветер стих.
Какие образы и темы
бурлят вокруг!
Я сын компьютерной системы,
железа друг.
Мне хакер дал свои программы
и вот теперь
стихи, экспромты, эпиграммы
пишу, как зверь.
Текут проворно электроны
по проводам.
Познал я мудрости законы,
рифмую сам.
Процессор мощный мне подскажет
любой сюжет.
Я знаю жизнь, любовь и даже
что счастья нет.
Винчестер молча сохраняет
тома стихов.
Он все их помнит, твёрдо знает
нюансы слов.
Поэты, критики, цитаты,
обложки вид,
статьи, рецензии и даты:
он всё хранит.
Проходят дни, мой софт быстрее,
и без помех
я стану скоро, по идее,
покруче всех.
Раскроет тесные объятья
безумный век.
И буду лучше сочинять я,
чем человек.
Сейчас пишу сонет о Боге,
да хакер мой
сказал, что глюки снова в проге.
Что ж, не впервой.
В бесконечно далёком просторе
затерялась родная планета.
Впереди, сочетаясь в узоре,
светят звёзды таинственным светом.
Нет границ в пустоте беспредельной,
и умолкло уснувшее время.
В жутком мраке, тоскуя смертельно,
не снимаю я тесного шлема.
В тусклом свете лишь отблеск приборов
освещает холодные стены.
На экранах моих мониторов
скачут цифры процессов системы.
Скука здесь, – в одиночном полёте.
Вяло тянутся долгие ночи.
Завершает компьютер подсчёты.
Что он там мне ещё напророчит?
По идее, осталось полгода
мне блуждать в безвоздушном пространстве.
А затем, как награда - свобода
на планете в зелёном убранстве.
Там живут очень странные люди.
Бесконечно сражаясь, без смысла,
всё хотят уничтожить, повсюду.
И у всех неприятные мысли.
Правда, есть там игра, что занятна,
и её называют стихами.
Я от скуки свой комп, вероятно,
научу – мы попробуем сами.
Я давно в Интернете блуждаю,
изучая объекты контакта.
Сеть уже там довольно большая,
и бывают занятные факты.
Этот опус – смекалки проверка,
первый шаг к пониманью друг друга.
Я приблизился, двигаясь сверху
траекторией ровного круга.
Из тьмы веков, стоящих за спиною,
окутанный в мистический туман,
выходит Блок, чтоб рядом встать со мною,
постигнув боль моих душевных ран.
Строг, молчалив, как был ещё при жизни,
задумчив, замкнут, в том же сюртуке.
Что хочет он найти в своей отчизне?
Что видит там, - в забытом далеке?
Он знал, что годы вихрем отбушуют
и станет мир весь из машин и войн.
Душа опять проводит дни впустую,
как принято в России испокон.
Он чувствовал, какие дни настанут:
«Земные силы оскудеют вдруг» ...
И мглой свинцовой небосвод затянут.
И выпал меч из ослабевших рук.
Молчит, молчит загадочно и странно,
а я не вижу, что скрывает мрак.
Так что же ждёт нас в синеве туманной,
какой незримо ты подашь мне знак?
Тут он сказал негромко, что: «мгновенья
пройдут и канут в тёмные века.
И мы увидим новые виденья.
Но будет с нами старая тоска».
«Задумался и вспомнил вдруг…»
