Сотворение
Взгляд первый
Птицей огненной я
В небеса улетаю,
И болотным огнём
Над трясиной играю.
Не живу я как все, —
Мир вмещён огородом;
То купаюсь в росе,
То пою с нищебродом.
Сторонятся меня:
«Чудодейная сила!
Будто кони, средь дня,
Волчья стая возила.
Почему для тебя
Солнце светит так ярко?
Лес скупой, не скорбя,
Щедро сыпет подарки?»
Не могу я понять,
Люди чем недовольны.
Взор не смеют поднять,
А словами бьют больно.
Ведь чудес нет совсем,
Никаких тайн не прячу,
Объясняю я всем,
Как решаю задачу.
Ведь не трудно летать —
Отрасти только крылья,
Нужно лес — познавать,
Он оценит усилья.
Волку песни нужны,
Сочинять их так просто.
Ну а Солнцу важны
О Высоком вопросы.
Но уроки мои
Люди словно не слышат.
Моют руки в крови,
Злобой лютою дышат.
Тратить зря не хочу
Я ни силы, ни время,
Снова в небо лечу, —
Пусть несут своё бремя.
Сонных душ пустоту
Сами пусть наполняют,
Как вернуть в мир мечту,
Люди сами решают.
Неудача опять,
Никто слышать не хочет,
Лишь стремятся прогнать
Или просто хохочут.
Бесполезно учить
Как отращивать крылья, —
Слёз не буду я лить,
Просто брошу усилья.
— Подожди! — вдруг кричат
У меня за спиною.
Вижу: трое летят,
Крылья создали — трое.
Взгляд второй
Птицей огненной ты
В небеса улетаешь,
То болотным огнём
Над трясиной играешь.
Жить не хочешь как все, —
Мир вмещён огородом;
Моешь души в росе,
А поёшь — с нищебродом.
Сторонятся тебя:
«Чудодейная сила!»
Ведь тебе, полюбя,
Волчья стая служила.
Только лишь для тебя
Солнце светит столь ярко,
Лес скупой, не скорбя,
Щедро сыпет подарки.
Ты не можешь понять
Люди чем недовольны.
Взор не смеют поднять,
А словами бьют больно.
Страшно даже смотреть —
Ты как будто сияешь,
То, что нам не суметь,
Ты простым называешь.
«Ведь не трудно летать —
Отрасти только крылья,
Нужно лес — познавать,
Он оценит усилья.
Волку песни нужны,
Сочинять их так просто.
Ну а Солнцу важны
О Высоком вопросы».
И в уроках твоих
Люди слышат укоры,
Нестерпимы для них
Все твои разговоры.
Ты уходишь от нас, —
К чему тратить зря время?
Свет погас твоих глаз,
Неудачи гнёт бремя.
Боль твою как свою
Ощущаю нежданно…
На тебя я смотрю,
Слёзы льют невозбранно.
Но тебя не сломать —
Ты сильней поражений.
Ты умеешь летать.
Мы — от жизни лишь тени.
Так уж нам суждено —
Никто неба не знает,
Право неба дано
Только тем, кто летает.
Я поспорю с судьбой,
Тенью больше не буду,
Я лечу за тобой —
Только небо повсюду.
Как странно плачешь ты —
Так, словно пьёшь вино…
И радость от беды
Берёшь уже давно…
Совсем не хочешь знать
Как силы вновь найти,
Но любишь ты гадать,
Что может быть в пути.
Нет, не идти — сидеть,
Пугаться новых дней,
И о себе скорбеть
Тебе куда милей.
И за руки держать:
«Останься!», — мне твердить.
Удачу стоном гнать,
О жалости молить.
Жалеть я не могу —
Мертва игра твоя,
Такую и врагу
Желать не стану я.
Всё. Мне идти пора,
Давно дорога ждёт,
А гнёт тебя хандра —
Пусть кто другой спасёт.
Кому не жаль терять
На слёзы дни свои,
Кому ты сможешь лгать
Словами о любви.
Чьи силы можешь пить,
Свои не тратя зря,
И светлых дней лишить
Одну лишь скорбь творя.
Захочешь — так порвёшь
Печали серый круг,
Меня в пути найдёшь, —
Догнать сумеешь вдруг.
Но ждать тебя, учти,
Не буду даже миг.
Сумей себя спасти
И сил не трать на крик.
Неспешно время в мире шло,
Меняло тихо мир оно.
Ускорил времени ты бег,
Ты бог и дьявол, человек!
Ты можешь сад в песках взрастить,
Болото в сушу обратить,
Наполнить кровью русла рек.
Ты бог и дьявол, человек!
Ты успеваешь разрушать,
Ты успеваешь мир создать
За твой короткий, жалкий век.
Ты бог и дьявол, человек!
Тебе так нравится город и ночь,
Что не могу я их зов превозмочь,
И безразличен над морем рассвет —
Ярче, чем в городе, красок ведь нет.
Города шум и обвальная тишь
Манят тебя, ты на зов их летишь.
Меня же пугают тьма и огни,
Обманом и смертью дышат они.
Но для тебя город — преданный раб,
С тобою бороться он слишком слаб,
Песни твои для него как дурман,
Город связали как будто аркан.
Улицы тёмные, площадь в огнях,
Силу берёшь ты в неверных тенях.
Ночь или день, почти разницы нет,
И потому незаметен рассвет.
Ночь я другую тебе покажу,
Я и о песнях Луны расскажу,
Ты только город оставь хоть на час,
Словно стена разделяет он нас.
Слушаешь ты о Луне мой рассказ,
Хочешь со мною пойти в первый раз.
К морю вплотную мы встали с тобой,
Ласковым ты называешь прибой…
Но улыбнулась Луна как сестра.
Щедро плеснула тебе серебра,
Манит на небо, где тёмная высь,
Там ваши песни в одну вдруг слились.
Ты к звёздам по лунной дорожке спешишь,
«Ну же, давай догоняй!» — мне кричишь.
Вслед за тобой я бежать не могу,
Пью одиночество на берегу.
В каждом из нас пополам
Золота смесь и дерьма,
И каждый решает сам
Чем станет последний грамм.
Время устало бежать,
Требует время решать,
Что можем миру отдать,
Что нам у мира забрать.
Выбор — проклятие, боль,
Выбор — награда наград,
Жизни он самая соль,
Жизни он главный парад.
Выбери ношу свою,
Выбери собственный путь, —
В самом далёком краю
Путь не позволит свернуть.
Выбери, что ты несёшь,
Всем — людям, миру, себе,
Правда бессильна и ложь:
Делать их явью тебе.
Выбор — проклятие, боль,
Выбор — награда наград,
Жизни он самая соль,
Жизни он главный парад.
Я писем твоих не храню,
Не отмечаю встреч в календаре,
Лишь только изредка звоню —
На сердце лёд, как в январе.
О нет, любовь не умерла
(хотя и так бывает иногда),
Она ведь попросту ушла,
Едва её коснулись холода.
Не выдержала трудностей, невзгод, —
Как это пережить не каждый знает.
А может, длинным показался год,
Любви любить надоедает.
И не стена меж нами — пустота,
Она куда надёжней разделяет.
И не любовь у нас, а маята,
И как с ней быть, никто не понимает.
Мы произносим механически слова —
Когда-то они нежностью дышали,
Теперь скрывают лишь едва,
Что мы любовь не удержали.
Потусторонние игры
(Шутка-нескладушка)
Опять на Небесах война,
Весёлый пир в Аду.
— Что празднует бесовское отродье?
— Хоронят Сатану.
— Из-за чего воюют в Горних Высях?
— Вступает в брак Вселенская Любовь
Со Светом Вечных Истин.
— Что делать, чтоб в безумье этом
Мне в пропасть не сорваться?
— Как что? Конечно же, смеяться!
Со смертью сидим мы рядом,
То о том говорим, то о сём.
Сыта винтовка зарядом,
Согретым на сердце моём.
А выстрел так царственно точен,
Ложится он прямо в висок,
Не был ни разу просрочен
Мой смерти кровавый оброк.
И с жизнью сидим мы рядом,
То вражду, то войну кляня,
А кто-то — прицельным взглядом —
Уж ловит для смерти меня.
Но выстрел мой был скорее,
Пришёлся он точно в прицел.
Разбит, тёплой кровью алеет, —
Хозяин на миг не успел.
Такая моя работа —
Для смерти оброк собирать,
Такая моя забота —
Всю жизнь себя проклинать.
