Сергей Есенин - Том 2. Стихотворения (Маленькие поэмы)

О родина, счастливый
И неисходный час!
Нет лучше, нет красивей
Твоих коровьих глаз.

Тебе, твоим туманам
И овцам на полях,
Несу, как сноп овсяный,
Я солнце на руках.

Святись преполовеньем*
И рождеством* святись,
Чтоб жаждущие бденья
Извечьем напились.

Плечьми трясем мы небо,
Руками зыбим мрак
И в тощий колос хлеба
Вдыхаем звездный злак.

О Русь, о степь и ветры,
И ты, мой отчий дом!
На золотой повети
Гнездится вешний гром.

Овсом мы кормим бурю,
Молитвой поим дол,
И пашню голубую
Нам пашет разум-вол.

И ни единый камень,
Через пращу и лук,
Не подобьет над нами
Подъятье Божьих рук.

      «О Дево*
      Мария! —
Поют небеса.—
На нивы златые
Пролей волоса.

Омой наши лица
Рукою земли.
С-за гор вереницей
Плывут корабли*.

В них души усопших
И память веков.
О горе, кто ропщет,
Не снявши оков!

Кричащему в мраке
И бьющему лбом
Под тайные знаки
Мы врат не сомкнем.

Но сгибни, кто вышел
И узрел лишь миг!
Мы облачной крышей
Придавим слепых».

О Боже, Боже,
Ты ль
Качаешь землю в снах?
Созвездий светит пыль
На наших волосах.

Шумит небесный кедр*
Через туман и ров,
И на долину бед*
Спадают шишки слов.

Поют они о днях
Иных земель и вод,
Где на тугих ветвях
Кусал их лунный рот.

И шепчут про кусты
Непроходимых рощ,
Где пляшет, сняв порты,
Златоколенный дождь.

Осанна* в вышних!
Холмы поют про рай*.
И в том раю я вижу
Тебя, мой отчий край.

Под Маврикийским дубом
Сидит мой рыжий дед,
И светит его шуба
Горохом частых звезд.

И та кошачья шапка,
Что в праздник он носил,
Глядит, как месяц, зябко
На снег родных могил.

С холмов кричу я деду:
«О отче, отзовись…»
Но тихо дремлют кедры,
Обвесив сучья вниз.

Не долетает голос
В его далекий брег…
Но чу! Звенит, как колос,
С земли растущий снег:

«Восстань, прозри и вижди!
Неосказуем рок.
Кто всё живит и зиждет —
Тот знает час и срок.

Вострубят Божьи клики
Огнем и бурей труб,
И облак желтоклыкий
Прокусит млечный пуп.

И вывалится чрево
Испепелить бразды…
Но тот, кто мыслил Девой*,
Взойдет в корабль звезды».

Господи, я верую!..
Но введи в свой рай
Дождевыми стрелами*
Мой пронзенный край.

За горой нехоженой,
В синеве долин,
Снова мне, о Боже мой,
Предстает твой сын.

По тебе молюся я
Из мужичьих мест;
Из прозревшей Руссии
Он несет свой крест.

Но пред тайной острова
Безначальных слов
Нет за ним апостолов,
Нет учеников.

О Русь, Приснодева,
Поправшая смерть!
Из звездного чрева
Сошла ты на твердь.

На яслях овечьих
Осынила дол
За то, что в предтечах
Был пахарь и вол.

Воззри же на нивы,
На сжатый овес,—
Под снежною ивой
Упал твой Христос!

Опять Его вои*
Стегают плетьми
И бьют головою
О выступы тьмы…

Но к вихрю бездны
Он нем и глух.
С шеста созвездья
Поет петух.

О други, где вы?
Уж близок срок.
Темно ты, чрево,
И крест высок.

Вот гор воитель
Ощупал мглу.
Христа рачитель
Сидит в углу.

«Я видел: с Ним он*
Нам сеял мрак!»
«Нет, я не Симон…
Простой рыбак».

Вздохнула плесень,
И снег потух…
То третью песню
Пропел петух.

      Ей, Господи,
      Царю мой!
Дьяволы на руках
Укачали землю.

Снова пришествию Его
      Поднят крест.
Снова раздирается небо.

Тишина полей и разума
      Точит копья.

Лестница к саду твоему*
      Без приступок.

Как взойду, как поднимусь по ней
С кровью на отцах и братьях?

      Тянет меня земля,
      Оцепили пески.
      На реках твоих
            Сохну.

Симоне Пётр*…
Где ты? Приди.
Вздрогнули вётлы:
«Там, впереди!»

Симоне Пётр…
Где ты? Зову!
Шепчется кто-то:
«Кричи в синеву!»

Крикнул — и громко
Вздыбился мрак*.
Вышел с котомкой
Рыжий рыбак.

«Друг… Ты откуда?»
«Шел за тобой…»
«Кто ты?» — «Иуда!» —
Шамкнул прибой.

Рухнули гнезда
Облачных риз*.
Ласточки-звезды*
Канули вниз.

      О Саваофе!
Покровом твоим рек и озер
      Прикрой сына!

Под ивой бьют Его вои
И голгофят снега твои.

О ланиту дождей
      Преломи
      Лезвие заката…

      Трубами вьюг
      Возвести языки…

Но не в суд или во осуждение*.

Явись над Елеоном*
И правде наших мест!
Горстьми златых затонов
Мы окропим твой крест.

Холмы поют о чуде,
Про рай звенит песок.
О верю, верю — будет
Телиться твой восток!

В моря овса и гречи
Он кинет нам телка…
Но долог срок до встречи,
А гибель так близка!

Уйми ты ржанье бури
И топ громов уйми!
Пролей ведро лазури
На ветхое деньми!

И дай дочерпать волю
Медведицей* и сном,
Чтоб вытекшей душою
Удобрить чернозем…

Облаки лают*,
Ревет златозубая высь*…
Пою и взываю:
Господи, отелись!

Перед воротами в рай
Я стучусь:
Звездами спеленай
Телицу Русь.

За тучи тянется моя рука,
Бурею шумит песнь,
Небесного молока*
Даждь мне днесь*.

Грозно гремит твой гром,
Чудится плеск крыл.
Новый Содом*
Сжигает Егудиил*.

Но твердо, не глядя назад,
По ниве вод
Новый из красных врат
Выходит Лот*.

Не потому ль в березовых
Кустах поет сверчок
О том, как ликом розовым
Окапал рожь восток;

О том, как Богородица,
Накинув синий плат,
У облачной околицы
Скликает в рай телят.

С утра над осенницею*
Я слышу зов трубы.
Теленькает синицею
Он про глагол судьбы.

«О веруй, небо вспенится,
Как лай, сверкнет волна.
Над рощею ощенится
Златым щенком луна.

Иной травой и чащею
Отенит мир вода.
Малиновкой* журчащею
Слетит в кусты звезда.

И выползет из колоса*,
Как рой, пшеничный злак,
Чтобы пчелиным голосом
Озлатонивить мрак…»

Ей, россияне!
Ловцы вселенной,
Неводом зари зачерпнувшие небо,—
Трубите в трубы.

Под плугом бури
Ревет земля.
Рушит скалы златоклыкий
Омеж*.

Новый сеятель
Бредет по полям,
Новые зерна
Бросает в борозды.

Светлый гость в колымаге к вам
Едет.
По тучам бежит
Кобылица*.

Шлея на кобыле —
Синь.
Бубенцы на шлее —
Звезды.

Стихни, ветер,
Не лай, водяное стекло.
С небес* через красные сети
Дождит молоко.

Мудростью пухнет слово*,
Вязью колося поля,
Над тучами, как корова*,
Хвост задрала заря.

Вижу тебя из окошка,
Зиждитель* щедрый,
Ризою над землею
Свесивший небеса.

Ныне
Солнце, как кошка*,
С небесной вербы
Лапкою золотою
Трогает мои волоса.

Зреет час преображенья,
Он сойдет, наш светлый гость,

Из распятого терпенья
Вынуть выржавленный гвоздь.

От утра и от полудня
Под поющий в небе гром,
Словно ведра, наши будни
Он наполнит молоком.

И от вечера до ночи,
Незакатный славя край,
Будет звездами пророчить
Среброзлачный урожай.

А когда над Волгой месяц
Склонит лик испить воды,—
Он, в ладью златую свесясь*,
Уплывет в свои сады.

И из лона голубого,
Широко взмахнув веслом,
Как яйцо, нам сбросит слово*
С проклевавшимся птенцом.