Сегодня, в ночь волшебную гаданья,
Со дна его волнующихся вод
Завьется в блеске лунного сиянья
Утопленниц воздушный хоровод.
И если б я решилась в мир подводный
Уйти навек от горестей земных,-
Теперь счастливой, гордой и свободной
Вилась бы я в кругу сестер моих.
Венок купальский в море брошен мною,-
Я грустным взором слепую за ним…
Он, зеленея темною листвою,
Мне изумрудом кажется живым…
Как бешено кружит его теченье!
Вот, разрезая белую волну,
Он показался, скрывшись на мгновенье…
Вновь вынырнул и… канул в глубину!
22 июля
Блистающий средь сумрака ночного -
Горел огнями Петергоф.
Громадная толпа гудела бестолково,
И, вырвавшись из мраморных оков,
Взметая вверх клубы алмазной пыли,
Струи фонтанов пламенные били.
Роскошные гирлянды фонарей
Повиснули причудливо и ярко
На темной зелени ветвей,
Как пестрые цветы диковинного парка -
Сверкая в глубине аллей,
И в зеркале прудов, обманывая взоры,
Сливалися в волшебные узоры.
Я шла, безвольно руки опустив,
Под гнетом грусти бесконечной…
В душе моей все рос тоски прилив,
Среди толпы довольной и беспечной.
Бенгальского огня зелено-красный свет,
Веселый говор, смех и громкий треск ракет,
Все то, что прежде было мне так мило,
Теперь меня терзало и томило…
Вдруг прогремел оркестра первый взрыв
И странной болью в сердце отозвался…
Еще аккорд… Но, в воздухе застыв,
Он замер вмиг, – и тихий вальс раздался…
Я музыку люблю, как солнце, как цветы;
Она ласкает слух и, душу услаждая,
Уносит вдаль крылатые мечты…
Но в этот миг, напеву струн внимая,
Я плакала… Веселья каждый звук
Во мне рождал так много новых мук; -
И под мотив, исполненный печали,
В груди слова унылые звучали:
О, верь мне, страданье мое бесконечно,
Все сердце изныло безумной тоской!..
Люблю, – и любить тебя буду я вечно,
В тебе мое счастье, и жизнь, и покой.
Душа моя рвется к тебе!.. Я готова
Поверить любви обольстительным снам;
За миг упоенья, за призрак былого
Я лучшие годы с восторгом отдам!
О, верь мне, молчанье твое бессердечно,
Ты видишь – я плачу, я мучусь, любя!..
Люблю – и любить тебя буду я вечно,
Я жить и дышать не могу без тебя!..
Кончался фейерверк, но вальс не умолкал
И повторялся хором в отдаленье…
А предо мной невольно восставал
Души моей заветный идеал,
Неотразимое виденье.
И, в обаянье резкой красоты,
Мне виделись знакомые черты.
Мне чудился любимый образ стройный,
Улыбка дерзкая прекрасного лица.
И этот взгляд, и бархатный и знойный,
Суливший мне блаженство без конца!
29 июля
Барон фон Л. просил руки моей.
Он некрасив, не очень молод тоже
(Я на семнадцать лет его моложе),
Но, кажется, любить меня сильней,
Чем любит он, никто не в состоянье.
Мне нравится почтительность его,
Глубокое слепое обожанье,
Он от меня не просит ничего
И все дает. – Лишь счастья одного
Не в силах дать… О, если б можно было
Прошедшее от сердца оторвать,-
Я ожила бы вновь и вновь бы полюбила…
Но не сотрут ни время, ни могила
Неизгладимую печать…
Как грустно было мне, когда он ждал ответа,
В лицо мое смотрел и говорил, любя:
"Доверься мне. Я увезу тебя
В Италию, страну тепла и света;
Там, вдалеке от холода и вьюг,
Рассеется мучительный недуг
Твоей тоски необъяснимой,
Там проведу я много чудных дней
С тобой, возлюбленной моей,
Моей женой боготворимой…
Ты любишь красоту;-мы посетим:
Венецию, Неаполь, вечный Рим,
Где гением бессмертного искусства
В созданья дивные слилися мысль и чувство…
Лишь захоти, и все тебе я дам: -
Богатство, роскошь, блеск и поклоненье,
Моей любви восторги и мученье,
Все принесу к твоим ногам!"
И вот невеста я… Как странно это слово
Звучит в ушах моих… Как дико и смешно
Мне кажется… Но что ж, – теперь мне
все равно…
Мне счастья не вернуть былого…
1 августа
Я встретила его на берегу,
И мне шепнуть успел он на прощанье:
«Сегодня… в полночь… к дубу…» Как
свиданье
Он смел просить, – понять я не могу!
Иль с той поры, как я женой другого
Решилась быть, я вновь ему мила?
Иль хочет он, чтоб сила страсти снова
Во мне и долг, и честь превозмогла?
Какой самообман, какое заблужденье!
Ужель он думает, что я всю жизнь мою
Для прихоти того беспечно разобью,
Кто признает лишь "страсть и
наслажденье"?
Уж я не та, я не поддамся вновь,
Я докажу ему, что есть иная -
Святая, чистая, высокая любовь,
Что прошлое забвенью предала я.
Одиннадцать уж пробило давно…
Как душно в комнате… Сейчас в мое окно
Тяжелый жук ударился с гуденьем
И улетел… И снова тишина
Томит меня тоской и нетерпеньем -
Недвижная сижу я у окна…
Какая ночь!.. Сребристое сиянье,
Клубясь, как дым, ложится на поля,
И, кажется, весь мир, и небо, и земля -
Все замерло в тревожном ожиданье-
Безмолвный парк, мечтаний тайных полн,
Не шелестит листвой завороженной…
Издалека несутся вздохи волн
И моря ропот возбужденный…
А я смотрю и жду, и рвусь туда,
Куда летят все мысли, все желанья…
Как сильно аромат разносит резеда…
И лилии не спят, – их жаркого дыханья
Пахнула мне в лицо душистая струя…
Чу!.. полночь бьет!.. Уже!.. А там что
слышу я?…
То ветра шум иль шепот заклинанья?
Иль гиацинтов чудный звон?…
То счастья зов иль арфы лепетанье?…
Иль безысходной муки стон?…
Вонзаясь в грудь, невольно, силой
властной,
Огнем неведомым и негой сладострастной
Мне душу наполняет он…
Туда, туда!.. к блаженству упоенья!..
"Лишь захоти… и все тебе я дам…
Богатство, роскошь… блеск…
и поклоненье…"
Что в них?… Туманным будущим годам
Пожертвую ль минутою забвенья?…
Чего мне ждать? – Бесцветной и пустой
Промчится жизнь… Лишь мелкие
ненастья,
Лишь проблеск радости мне принесет с coбой…
Отдам ли я отрады миг живой
За эти годы полусчастья?…
Меня страшит покой и пустота…
Когда мои горячие уста
Коснулись жадно чаши наслажденья
И очи ослепил любви могучий свет,-
Я поняла, что мне возврата нет,
Что невозможно отступленье,-
Но я еще надеялась, ждала…
Боролась… мучилась… и страсть меня сожгла!..
Я вижу – поздно!.. нет спасенья!..
Смешалось все в болезненном бреду…
Скорей!.. туда… к блаженству упоенья!..
Он там… он ждет меня… иду!..
1890
Из Мюссе
Ты, чистая звезда, скажи мне, есть ли там,
В селениях твоих, забвенье и покой?
Когда угаснет жизнь – к далеким небесам
Могу ли унестись от сени гробовой?
Скажи, найду ли я среди твоих высот
Всех сердцу дорогих, кого любил я тут?
О, если да, – направь души моей полет
Туда, в иную жизнь, в лазурный твой приют!
1891
Дождя дождалася природа; -
Леса шумят: «гроза идет!»
Защитой каменного свода
Манит меня прохладный грот.
Вхожу… Темно и душно стало…
Вот звучно грянул первый гром…
Его раскатам я внимала,
Томясь в убежище своем.
То не грозы ли обаянье
Так взволновать меня могло?…
Вдруг чье-то жаркое дыханье
Мне грудь и плечи обожгло…
За миг блаженства – век страданья!..
С тех пор, услыша дальний гром,
Я не могу сдержать волненья,-
Он будит тайные виденья
В воспоминании моем…
Болит душа моя!.. Тоскою
Теснится грудь… и плачу я…
Ужели первою грозою
Вся жизнь изломана моя?!
1891
Под легкий смех и тайный разговор
Проходят маски вереницей длинной…
Сияет зал… И вот с высоких хор
Томительно полился вальс старинный…
К печальной нимфе с лилией в кудрях
Подходит рыцарь с спущенным забралом
И, вместе с ней, смешался с карнавалом,
Воздушный стан ее обняв.
– Красавица, с вами я вижусь впервые,
Но взгляд ваших грустных и пламенных глаз
Невольно напомнил мне годы былые,
Свиданья в полуночный час…
На ту, о которой, безумно тоскуя,
Ни ночью, ни днем позабыть не могу я,
Есть что-то похожее в вас.
– Нет, рыцарь, то вальс так волнует мечтанья!
Ведь та, о которой ни ночью, ни днем
Забыть вы не в силах, – позор и страданья
На дне позабыла речном…
Оставим же мертвым покой и забвенье
Под вальса манящего тихое пенье
Так сладко кружиться вдвоем!..
И длится вальс; томительно и нежно
Звучит его ласкающий мотив.
Вот Мефистофель, с грацией небрежной
В полупоклон свой гибкий стан склонив,
Уводит маску в белом покрывале
И с четками у пояса; одна,
Вдали от всех, на этом шумном бале
Была покинута она.
– Сударыня, вас ли в простом одеянье
