на кладбище давно.
Так и пропал, не возвраждаясь вновь….
Стихает время, замедляя бег,
Пусть тело живо, и гуляет кровь,
Вот только умер я, как Человек.
… Меня не стало много лет назад.
У ёлки новогодней
Ещё чуть-чуть, осталось полчаса,
И старый год уйдёт от нас сегодня.
Случаются на праздник чудеса,
Как в детстве возле ёлки новогодней.
Я, как и в раньше, подойду к двери
И в щёлку загляну с надеждой робкой
Увидеть, что на ёлке фонари
Ещё горят и не погаснут долго.
Хочу увидеть, словно в первый раз,
Как дикобраз перебирает чётки,
А заяц и лиса танцуют вальс,
И отбивает серый волк чечётку.
Как пёстрый дятел, словно наяву,
Притих на лапах новогодней ёлки,
Как дразнят белки старую сову
И прячутся в мохнатые иголки.
Несчастных нет и некрасивых нет
В чудесном мире сказочной опушки,
Вот после вальса зазвучал кларнет,
И замечталась в ходиках кукушка.
Здесь места нет ни зависти, ни злу,
А у врагов отныне сняты маски.
… Ну, вот и всё, меня зовут к столу,
Я осторожно отойду от сказки.
Проходит ночь, но в предрассветный час,
Свет погасив, не закрывайте двери,
Ведь выбор есть у каждого из нас,
Поверить в это или не поверить.
Нувориши
То было время сладостных утех,
Запретных тем и яростных фантазий.
Я ж почему-то думаю о тех,
Кто вмиг взлетел тогда «из грязи в князи».
Всё прагматично, строго, без прикрас,
Построив жизнь в мирке своём убогом,
Чужие судьбы разрушали враз,
И каждый мнил себя едва ль не богом.
Свой путь торя, готовые к боям,
Сломав стереотипы и устои,
Они не знали жалости к друзьям,
Свою карьеру на костях построив.
Страну без страха рвали на куски,
Законы принимая в новом стиле
Одним лишь мановением руки.
Простили их? Наверное, простили.
Но до сих пор надеждам вопреки
Мы движемся различными путями.
…Жаль, не растут у мудрости клыки,
И не бывает доброты с когтями.
Тройка
Бесконечны дороги холодной зимой,
Я устал, и пора возвращаться домой,
Нелегко одному, вдруг кому по пути?
И какой-то ямщик посулил подвести.
Прямо с ходу в метель рвётся тройка вперёд,
То ли в лес, то ли в степь – кто же тут разберёт,
Бородатый ямщик молчалив, коренаст.
Кони с пеной у рта рвут копытами наст.
Эй, дружище, постой, вон деревня моя,
Здесь отец мой и мать, и здесь маленький я!
Но не слышит ямщик…. Бубенцами звеня,
В неизвестность несёт эта тройка меня.
Да, постой, говорю, ты хитёр и лукав!
Тереблю седока за дублёный рукав:
Тот же блеск серых глаз, тот же шрам на щеке,
С удивленьем узнал я себя в ямщике.
А он тихо вздохнул: «Ты опять о своём!
Мы с тобой ведь, браток, одной жизнью живём!
Или просто забыл, или видеть не рад?
Верно, сбился с пути, не вернувшись назад!»
Ну, куда же летишь ты, двойник мой, уймись!
Понимаю, что тройка – прошедшая жизнь,
Я тебе серебром за простой заплачу!
… Мимо всех я куда-то всё-время лечу.
Отдохнуть бы чуток и раздать все рубли,
Поклониться обиженным мной до земли!
А ямщик мне в ответ: « Всё опять на потом?!»
И на выдохе рубит возжину кнутом.
Мне б коней придержать, только вышел я весь,
Вся нескладная жизнь уместилась вот здесь!
Верно, скоро конец…. Бубенцами звеня,
Прямо в пропасть несёт эта тройка меня.
Старенький баян
Кружился снег и падал на бурьян,
Ледовой коркой покрывались лужи,
Лежал на свалке старенький баян,
Который больше никому не нужен.
Казалось раньше – вечен постамент,
Хозяин молод и одет по моде,
И, как наиглавнейший инструмент
Он гордо красовался на комоде.
Менялись парки, сцены, адреса,
Где музыка божественно витала,
На мягких кнопках жили чудеса,
И пел баян, насколько сил хватало.
Вот только, жаль, с годами меркнет след,
Всему однажды свой конец приходит.
В кладовке пыльной много-много лет
Он простоял, бездельничая вроде.
Ну, а потом очередной вираж
С предательством и замолчавшей лирой,
Баян, как устаревший антураж,
Отвёз за город сын его кумира.
Так и лежал в засохших лопухах,
Уже ненужный у замёрзшей тропки.
Метался ветер в порванных мехах,
И, видимо, давно запали кнопки.
Эх, время-время, сколько не проси,
Часы не встанут даже на мгновенье!
… А снег всё так же свалку заносил,
И уходило прошлое в забвенье.
Домой
По берегам наносы бахромой,
И от морозов стынут лапы кедров,
А мы с тобой торопимся домой
За тысячи холодных километров!
В купе заглянет поздняя звезда:
Мол, спать пора, рассвет ещё не скоро!
В веснушках окон мчатся поезда
Через Урал на волжские просторы.
Разъезды, полустанки, города,
И серпантин вдоль горного отрога.
Как в бесконечность тянет провода
За горизонт железная дорога.
Искрится снег и вместе с полутьмой
Взмывает в небо от порывов ветра,
А нам с тобой так хочется домой
За тысячи холодных километров….
Площадка памяти моей
Парк в объятьях сумрака аллейного….
На площадке вдруг затихнет бас,
Девочка из класса параллельного
Пригласит меня на школьный вальс.
Только я в плену оцепенения
Постояв, ни слова не скажу,
А потом, смущаясь от волнения,
Ей с усмешкой глупой откажу.
Через годы многое забудется,
Но однажды болью зазвеня,
Летний вечер в памяти пробудится,
На площадку ту вернув меня.
Вспомню, как из парка поселкового
Не ушёл, обидой вдохновим,
И смотрел из-за ствола кленового,
Как кружилась девочка с другим.
Время мчится, и планета вертится,
Разве можно молодость корить?
Всё мечталось: вдруг она мне встретится,
… Чтобы ни о чём поговорить.
В большую жизнь
Ну, вот и всё, теперь открыты двери….
Не помня текст записанных цитат,
На школьной сцене, всё ещё не веря,
Смущаясь, получаешь аттестат.
Ты промолчишь, но это ли ошибка,
Ведь впереди ждут тысячи дорог!
И в зал сбежишь с нескрытою улыбкой,
В большую жизнь, переступив порог.
Родная, знаешь, берегись трусливых,
Есть у врагов и милое лицо!
Нет на земле предателей счастливых,
И не бывает верных подлецов.
Не жги себя в обидах ерундовских,
Счастливой будь от прожитого дня.
Но это так, ворчу по-стариковски….
Ты извини, пожалуйста, меня.
… Всё впереди: и слава, и афиши,
А я надежду в сердце поселю.
Тебя, обняв, когда-нибудь услышу:
«Ну, здравствуй, дед, я так тебя люблю!»
Уходят одноклассники мои
Уходят одноклассники мои
Нелепо как-то, вроде, ненадолго,
Оставив боль в душе, как от осколка,
И рану в сердце, что всегда болит.
Я потрясённый просто помолчу,
Безвременным потерям огорчаясь,
Ещё недавно радостно встречаясь,
Мы хлопали друг друга по плечу.
А путь последний запахом хвои
Пропитан весь от дома до погоста,
Ну, почему так часто и так просто
Уходят одноклассники мои?
Жить – не предмет без устали зубрить,
Здесь свой урок, и здесь свои запреты,
… На пятерых бычок от сигареты
Мы бегали за угол покурить.
Солдатские письма
Притаилась весна на оврагах, поросших бурьяном,
Заровнялись с годами окопы, воронки и рвы,
Мы не знали войны, только помнят о ней ветераны,
О безвестных могилах под слоем проросшей травы.
О дрожащих берёзах под гулом ночной канонады,
О желанном письме, что принёс перед боем боец.
«Понимаю, что страшно, но знай – это Родине надо!»
Приписал после мамы в конце престарелый отец.
Мама слёзно просила беречься от стылой погоды,
И ночами сушить возле печки свои сапоги.
Рвали в клочья снаряды осколки небесного свода,
А из дальних окопов огнём отвечали враги.
Сколько писем таких перед боем читали солдаты,
И ответные письма писались рукой докторов:
Мол, ответить не мог, это почта во всём виновата,
Заболела рука, ну, а в целом, конечно, здоров.
Полыхала земля, а на небе не гасли зарницы,
Оседала война серой пылью на рвы площадей,
И летели с войны эти письма домой, словно птицы,
Как надежда на жизнь, как тепло написавших людей.
… Воробей неспеша облюбует макушку беседки,
Из-за туч полыхнёт, и он
