и графических, за исключением очевидных ошибок (описок или опечаток). За минимальную единицу при указании вариативности приняты: заглавие, подзаголовок, посвящение, стих, предложение. При вариантности подавляющего большинства стихов (предложений) в отдельных версиях текста, таковая признается другой редакцией и помещается в данном разделе целиком.
Раздел «Комментарии» начинается с вводной статьи, в которую включены необходимые сведения биографического и историко-литературного характера, относящиеся к данному периоду творчества Гумилева; приводится состав авторских книг и циклов, а также данные об истории их создания; излагаются важнейшие критические и научно-исследовательские оценки.
Комментарии к каждому произведению содержат библиографические, текстологические сведения, а также пояснения малоизвестных реалий. Библиографический отдел комментаторской статьи охватывает издания с 1902 по 1996 гг. Библиография прижизненных изданий дается в хронологическом порядке, источник текста настоящего издания выделяется шрифтом. В случае, если данный текст при жизни автора не публиковался, источник его указывается с помощью формулы «Печ. по...». Библиография посмертных изданий состоит из нескольких перечней в хронологической последовательности: отдельные издания, сборники и альманахи; журналы; газеты. Специально оговаривается наличие существенных особенностей публикации. Названия большинства изданий даются в сокращении (список сокращений, использованных в каждом томе, заключает раздел комментариев). Информация о наличии автографов данного текста включает в себя указание на их местонахождение, палеографическое описание (в необходимых случаях), наличие вариативных фрагментов (при имеющейся авторской правке приводятся исключенные фрагменты). Приблизительная датировка сопровождается ссылкой на ее источник. Указываются известные в настоящее время переводы на иностранные языки. Историко-литературный комментарий включает в себя характеристику наиболее значительных критических и теоретико-литературных работ, относящихся к данному произведению. Поясняются в соответствии с контекстом малоизвестные имена, понятия, личные имена, названия, цитаты (явные и скрытые), реминисценции и т. п., дается перевод иноязычных текстов.
Каждый том завершается алфавитным указателем произведений.
Возможные оригинальные особенности композиции и справочного аппарата каждого отдельного тома оговариваются особо в заключительной части вводной статьи и заметках, предваряющих разделы.
Стихотворения и поэмы 1902–1910
Я в лес бежал из городов,
В пустыню от людей бежал...
Теперь молиться я готов,
Рыдать, как прежде не рыдал.
Вот я один с самим собой...
Пора, пора мне отдохнуть:
Свет беспощадный, свет слепой
Мой выпил мозг, мне выжег грудь.
Я грешник страшный, я злодей:
Мне Бог бороться силы дал,
Любил я правду и людей,
Но растоптал я идеал...
Я мог бороться, но, как раб,
Позорно струсив, отступил
И, говоря: «Увы, я слаб!» —
Свои стремленья задавил...
Я грешник страшный, я злодей...
Прости, Господь, прости меня.
Душе измученной моей
Прости, раскаянье ценя!..
Есть люди с пламенной душой,
Есть люди с жаждою добра,
Ты им вручи свой стяг святой,
Их манит и влечет борьба.
Меня ж прости!..
Я вечернею порою над заснувшею рекою,
Полон дум необъяснимых, всеми кинутый, брожу.
Точно дух ночной блуждаю, встречи радостной не знаю,
Одиночества дрожу.
Слышу прошлые мечтанья, и души моей страданья
С новой силой, с новой злобой у меня в груди встают.
С ними я окончил дело, сердце знать их не хотело,
Но они его гнетут.
Нет, довольно мне страданий, больше сладких упований
Не хочу я, и в бесстрастье погрузиться я хочу.
Дайте прошлому забвенье, к настоящему презренье,
И я в небо улечу.
Но напрасны все усилья, тесно связанные крылья
Унести меня не могут с опостылевшей земли,
Как и все мои мечтанья, мои прежние страданья
Позабыться не могли.
3. Посвящение к сборнику «Горы и ущелья»
I
Люблю я чудный горный вид,
Остроконечные вершины,
Где каждый лишний шаг грозит
Несвоевременной кончиной.
II
Люблю над пропастью глухой
Простором дали любоваться
Или неверною тропой
Всё выше-выше подниматься.
III
В горах мне люб и Божий свет,
Но люб и смерти миг единый!
Не заманить меня вам, нет,
В пустые, скучные долины.
У скалистого ущелья
Одинокий я стоял,
Предо мной поток нагорный
И клубился, и сверкал.
Из-за туч, кроваво-красна,
Светит полная луна,
И в волнах потока мутных
Отражается она.
И какие-то виденья
Всё встают передо мной,
То над волнами потока,
То над пропастью глухой.
Ближе, ближе подлетают.
Наконец — о, страшный вид! —
Пред смущенными очами
Вереница их стоит.
И как вглядываюсь ближе,
Боже, в них я узнаю
Свои прежние мечтанья,
Молодую жизнь свою.
И все прошлые желанья,
И избыток свежих сил,
Всё, что с злобой беспощадной
В нас дух века загубил.
Всё, что продал я, прельстившись
На богатство и почет,
Всё теперь виденьем грозным
Предо мною предстает.
Полон грусти безотрадной,
Я рыдаю, и в горах
Эхо громко раздается,
Пропадая в небесах.
I
Младой францисканец безмолвно сидит,
Объятый бесовским волненьем.
Он книгу читает, он в книге чертит,
И ум его полон сомненьем.
И кажется тесная келья ему
Унылей, угрюмее гроба,
И скучно, и страшно ему одному,
В груди подымается злоба.
Он мало прожил, мало знает он свет,
Но чудные знает преданья
О страшных влияньях могучих планет,
О тайнах всего мирозданья.
Но всё опостылело в жизни ему
Без горя и радостей света.
Так в небе, внезапно прорезавши тьму,
Мелькает златая комета,
И, после себя не оставив следа,
