Толпа быстро редела — ведь каждому было нужно на работу, у каждого было дело в городе, в жизни. Но ни один не ушел домой, не взглянув на мертвую белку, не убедившись собственными глазами, что охота удачна, долг выполнен.
Я протискался сквозь редеющую толпу поближе, ведь я тоже улюлюкал, тоже убивал. Я имел право, как все, как весь город, все классы и партии…
Я посмотрел на желтое тельце белки, на кровь, запекшуюся на губах, мордочке, на глаза, спокойно глядящие в синее небо тихого нашего города.
1966
«Я забыл погоду детства…»
Стихи[47]
Я забыл погоду детства,
Теплый ветер, мягкий снег.
На земле, пожалуй, средства
Возвратить мне детство нет.
И осталось так немного
В бедной памяти моей —
Васильковые дороги
В красном солнце детских дней,
Запах ягоды-кислицы,
Можжевеловых кустов
И душистых, как больница,
Подсыхающих цветов.
Это все ношу с собою
И в любой люблю стране.
Этим сердце успокою,
Если горько станет мне.
* * *
Я — северянин.
Я ценю тепло,
Я различаю —
где добро, где зло.
Мне нужен мир,
где всюду есть дома.
Где белым снегом
вымыта зима.
Мне нужен клен
с опавшею листвой
И крыша
над моею головой.
Я — северянин,
зимний человек,
Я каждый день
ищу себе ночлег.
84 (2РОС-РУС) А
Ш18
Шаламов В. Т. Четвертая Вологда.
Издательство «Грифон», г. Вологда, 1994, - стр. 192, ил. ISBN 5-87913-004-5
Первое в России полное издание автобиографической повести выдающегося русского писателя Варлама Тихоновича Шаламова (1907–1982). «Четвертая Вологда» раскрывает истоки духовного становления автора знаменитых «Колымских рассказов», содержит глубокие раздумья о крестном пути России. В книгу включены так же рассказы и стихи В. Т Шаламова, связанные с Вологдой. Книга иллюстрирована редкими фотографиями.
Издание книги осуществлено при поддержке Администрации Вологодской области и Администрации г. Вологды, а также Коммерческого банка «Вологжанин»
Подготовка текста И. П. Сиротннской
Составление, вводная статьи и примечания В. В. Есипова
Фотографии из фондов Вологодского государственного музея-заповедника и Дома Шаламова.
«Вопрос „печататься — не печататься“ для меня вопрос важный, но отнюдь не первостепенный. Есть ряд моральных барьеров, которые я перешагнуть не могу», — это признание Шаламова (из письма Б. Л. Пастернаку, 1956 г.) более чем красноречиво. В сущности литературная работа Шаламова была далека от образа писателя- «подпольщика», нарисованного А. И. Солженицыным в книге «Бодался теленок с дубом» и имевшего отчетливо политическую окраску. Она напоминала скорее образ пушкинского Пимена, пишущего «повесть плачевную» в надежде, что его услышат грядущие поколения (с той лишь разницей, что вместо пресловутого пименовского «добродушия» мы видим у Шаламова святое и праведное «озлобление»).
В кн. «Воскрешение лиственницы» (предисл. М. Геллера) — Париж, ИМКА-Пресс, 1985. В России до сих пор выходили только журнальные публикации: «Наше наследие», 1988, №№ 3–4 (в сокращении), «Лад» (Вологда), 1991, №№ 3-10.
Печатается по тексту рукописи, хранящейся в Российском государственном архиве литературы и искусства. Сохранены особенности авторской пунктуации и орфографии.
Шаламов был большим знатоком истории освободительного Движения в России. В данном случае он пересказывает по памяти эпизод, о котором узнал, очевидно, еще в юности из старого журнала. «Былое» (1906, 7, публикация П. Е. Щеголева, ставшая тогда сенсацией). Небольшие поправки: Нечаев содержался в Алексеевском равелине Петропавловской крепости; охрана его состояла из солдат, призванных на службу не только из Вологодской, но и из других глухих губерний. Романтическое восприятие личности С. Г. Нечаева характерно для 20-х годов — в действительности, как показывают современные исследования, это был глубоко аморальный, фанатичный человек, самозванец в революционной среде. Шаламов оценивает его сквозь призму собственного тюремного опыта.
«Деревянная» — ошибка памяти.
В 20-е годы существовала версия о «дурной» болезни К. Н. Батюшкова. Она не подтверждается.
Характерная для Шаламова поэтическая гиперболизация. Судя по всему, он не был глубоко посвящен в историю своего рода. На самом деле предки писателя издревле (по крайней мере, с XVIII в.) принадлежали к русскому православному священству. До середины XIX в. они проживали в г. Великий Устюг Вологодской губернии. В 1867 г. дед писателя Николай Иоаннович, женившись на дочери местного пономаря, «по жребию» был направлен служить в Вотчинский приход Усть-Сысольского уезда Вологодской губернии (ныне Коми республика). Тихон Николаевич, отец писателя, родился и провел детство среди зырян. Возможно, легенда о «зырянских корнях» исходила от него самого — дабы подчеркнуть незаурядность карьеры.
В. А. Поссе (1864–1940) — литератор, пропагандист кооперации, корреспондент Л. Н. Толстого.
В конце 70-х годов эти часы были украдены.
Уточнить состав и возраст членов семьи позволяют сохранившиеся данные из клировой ведомости Софийского собора за 1907 год: «В семействе у него (священника Тихона Николаевича Шаламова — В.В.): жена Надежда Александровна — 37 лет, дети: Валерий — 13, Галя -11, Сергей — 9, Наталия — 7, Варлаам — 6 месяцев». — Гос. архив Вологодской обл., ф.496, оп.1, д.18474, л.609/об.
С художником Василием Николаевичем Сигорским (1902–1976) Шаламов был знаком еще по вологодской юности. Жена Сигорского Лидия Васильевна (ум. 1986 г.) — та самая Лида Перова, исполнительница роли княгини Трубецкой, о которой пойдет речь далее. Ей посвящено, стихотворение Шаламова «В пятнадцать лет» («…И Лида сморщит брови, кивая на букет, и назовет любовью мальчишеский мой бред»). Судя по всему, юный Варлам был тогда неравнодушен к Лиде. После возвращения с Колымы писатель разыскал в Москве своих земляков и навещал их. В 60-е годы Сигорские жили неподалеку от Шаламова, у метро «Беговая».
Заметка опубликована в «Вологодском листке» от 31 марта 1915 г. Шаламов разыскал ее в газетном фонде бывшей Ленинской библиотеки в Москве.
Популярный в 20—30-е годы фельетонист и писатель Василий Тимофеевич Локоть (псевдоним — А. Зорич) был репрессирован в 1937 г. Факт его преследования за упомянутый фельетон проверкой не подтверждается: в 30-е годы Зорич активно сотрудничал в газетах, выпускал книги. Шаламов, по-видимому, пересказывает одну из легенд, имевших хождение в лагерях или в Москве той поры.
Родной брат Т. Н. Шаламова Прокопий Николаевич, тоже священник, безвыездно служил в Вотчинском приходе Усть-Сысольского уезда. В 1930 г. расстрелян по ложному обвинению.
Убийство черносотенцами профессора Московского сельскохозяйственного института, идеолога партии кадетов по аграрному вопросу М. Я. Герценштейна (1859–1906) вызвало волну возмущения в России. Панихида по убитому была отслужена в Вологде, в Спасо-Всеградском соборе, 27 июля 1906 г. Речь, произнесенная служившим панихиду о. Тихоном Шаламовым, получила большой общественный резонанс — ее изложение было помещено в вологодской газете «Северная земля» (№ 173, 1906). «Он умер за великое дело служения меньшей братии Христа» (т. е. крестьянам), — подчеркивал о. Тихон, добавляя, что «уклонение церкви от оценки политических явлений не привело к добру».
Имеются в виду события, происшедшие в Вологде 1.мая 1906 г., в ходе которых были разгромлены Пушкинский Народный дом и типография газеты «Северная земля». Погрому, проходившему под пьяные крики «бей жидов и студентов!», явно попустительствовали власти. Суд, состоявшийся в 1908 г., закончился помилованием всех привлеченных по делу. т. к. было признано, что они «действовали из чувства глубокого патриотизма». Обо всем этом Шаламову, вероятно, рассказывал отец. Сам Варлам мог наблюдать руины сожженного Народного дома, которые стояли в Вологде до 1918 г. (теперь на этом месте здание театра для детей и молодежи). См. фото.
