Полное собрание стихотворений и поэм. Том II - Эдуард Вениаминович Лимонов

Там были вазы, паутины

по стенам странные картины

и сколько нищеты в углах

холмы из хлама на столах

Подмётки, кружева, рубахи

перемежались с рваной книгой

Большая клетка канарейки

и маска жёлтая корейки

и длинная коса еврейки

Прибор большой и мрачный сильно

стоял, в луче блестел обильно

Своими гранями стекла

здесь жизнь невнятная текла.

И сыпались отвсюду мухи

Ссушёные, о мух нет муки!

И памятник. И белый лист

И гром геройский в небе

и пляшет поздний гимназист

вия своей одеждой.

Плетёных этажерок ряд

все книги в непорядке

матроски на плечах висят

детей и братьев младших.

Плавали в буром пруду листья

ивы узкой и хмурой густо

Попусту лодка плыла синяя

выцвела уж давно… вёсла…

Помнит ли он… кажется, чёрный бок

камня…

Или же жёлтый бок

берега.

Кажется, что облака и сосны

были.

Впрочем, может, одни узкие ивы

только.

После обеда к вечеру ближе

катались.

Лодку наняв… её отвязал

сторож-китаец.

И разговор был такой

словно

Видели всё, что впереди

ясно

Жарко лениво лежала она

Он же

вёслами слабо руководить

бросил

Книга упала в воду и вниз пошла

быстро

Классик седой утонул в пруду

Скучно.

Петя Кукин представлял из себя

человека.

Мать его находилась совсем

далеко

Красное лицо Пети было большое,

Петин рыжий чуб — висел вниз

Петя ходил по утрам в магазин

на службу

там он в халате белом стоял

за прилавком

Он отрезал ножом колбасу, сыр ли

и отмерял их на точных весах.

Как он встречал подругу свою Наталью

Он ей улыбку и колбасу доставал

Вот так и шла жизнь Кукина Пети

По вечерам скамеечка их ожидала

Скоро женился и стал по жене своей лазать

Чёрные кудри её от страсти кусать.

Дети его подросли, отпустили причёски

Скоро женились и также родили детей

В хмурые дни осеннего времени как-то

Петя взял умер и был схоронён сообща.

Однажды жил Бекеш на свете

и ночь собой переживал

Знакомит как-то на дороге

его с собою девочка.

И говорит ему: «Пойдёмте

гулять в долину, где колодец

в овраге том остатки стен».

Пошёл Бекеш за нею потен.

Они прошли под жарким солнцем

Спустились в форменный овраг

Со всех сторон дымы вилися

зажжённых сваленных бумаг.

Бекеш нагнулся над одною

изображён был целый мир…

Она его взяла за руку:

Пойдём же дальше, мой кумир.

Её примета была длинный

намного бо́льший сарафан

Её же узенькое тело

легко-легко болталось в нём.

Бекеш не понимал ни капли

зачем его сюда ведут

Она его всё волновала

и прыгала вокруг него.

Деревья старые порою

на склонах глиняных стояли

Тела поросшего травою

оврага молча украшали.

Бекеш и девочка сидели

полулежали под их сенью

и муравьи их раздражали

и поцелуи их сближали.

Она несла всё время камень

к колодцу, кинуть в него чтоб

Колодец светлый был, однако

поили в нём лишь только коз.

А коз гуляло очень много

и чем-то очень неприятны

они вздымали в высоты

разнообразные хвосты.

Она бросала камень свой

и брызги в стороны летели

потом они пошли и сели

и мутный тёк поток большой.

Было болотце посередине

Не видимо конца оврагу

ветра гоняли вдоль бумагу

у ней же волосы висели.

Бекеш тут обнаружил странно,

что один глаз её не свой

что не живой он, а стеклянный

но точно будто бы живой.

Его всё это изумляло,

что запиналась её речь

что выпивши воды, упала

и стала плакать, слёзы течь.

Бекеш сидел над ней не зная

как утешать, что говорить

овраг вокруг темнел, и стая

бежала уток — воду пить.

И тут она в слезах затихла

комком лежала на траве

и сразу травами запахло

и задрожали души — две.

В ответ её какой-то просьбе

обнял её он как дитя

Она смеялась и просила

чтобы её душил, шутя.

Он горло ей слегка нажал лишь

как вновь заплакала она

А в это время две фигуры

ребёнков маленьких прошли.

Она вскочила, потащила

Бекеша за руку, вослед

ребёнкам, что в руках сжимали

кто деревянный пистолет,

другой же автомат железный

и в копне́ сена поползли

она в игре их принимала

участие как командир.

Вон жук, вон чёрный в ели, чёрный

неси его, неси сюда

ах, ну какой же ты упорный

ну, лезь же, мальчик, лезь туда.

И мальчик подавал жука ей

Она сжимала вся его

в ладони мокрой, словно