Звезда
Ты восходила в небе унылом,
Грустившем осенним дождем,
И ночь удивилась, когда озарилась
Твоим необычным огнем,
И все ожило, и все заиграло,
Как будто настала весна,
И небо свой цвет, прежний цвет обретало,
Очнувшись от долгого сна.
Светила тогда ты всем заблудшим,
Теплом согревая остывшие души,
Звезда.
Звездочки те, что не проснулись,
Даже во сне к тебе тянулись,
Звезда.
Но вот пролетели быстрые годы,
Успевшие все изменить.
И ты так внезапно ушла с небосвода,
Как будто устала светить.
Чем дальше, тем меньше твой свет проникает
В сердца полюбивших тебя:
Они понимают – не понимая
И любят тебя – не любя.
Ты светишь себе, себе – и только,
Холодный твой свет не греет нисколько,
Звезда.
А свет новых звезд куда вернее,
Все ярче они, а ты бледнее,
Звезда.
Звезда… Звезда.
Мы живем, как на вулкане,
И всю жизнь играем в тир:
В этом тире каждый стал из нас мишенью.
И так часто называем грешным этот мир,
А своих не замечаем прегрешений.
Этот мир несовершенный
Состоит из всех из нас.
Он – прямое отраженье
Наших чувств и наших глаз.
Этот мир не станет лучше,
И не станет он добрей,
Если сами мы добрее не станем.
Мы грешим непониманьем
Наших близких и друзей,
И в страну Любви.
Горят мосты за нами.
Опустошенные пожаром
Взвинченных страстей,
Мы разглядываем мир
Сквозь призму разочарований.
Этот мир несовершенный
Состоит из всех из нас.
Он – прямое отраженье
Наших чувств и наших глаз.
Этот мир не станет лучше,
И не станет он добрей,
Если сами мы добрее не станем.
–
14/III/1990На гастролях в Витебске. 1983 год
Встреча 1984 года
Мне говорили то, что все мои стихи
От совершенства бесконечно далеки.
Мне говорили то, что мой вокальный дар
Действует на головы, как солнечный удар.
Ох уж эти мне друзья-товарищи,
Всё, всё, всё, всё знающие,
С камушком за пазухой
И с фигой за спиной
И с одной на всех извилиной.
Пусть говорят тебе «доброжелатели»,
Что все твои стремленья – нежелательны.
Ты их не слушай, успокойся и дерзай
И всех «доброжелателей» подальше посылай!
Ох уж эти мне «доброжелатели»,
Прорицатели, советодатели,
С камушком за пазухой
И с фигой за спиной
И с одной на всех извилиной.
Мне говорили то, что все мои стихи
От совершенства бесконечно далеки,
Мне говорили то, что я не то пишу,
А я стою – пою, пишу, играю и пляшу,
Мне говорили то, что я не так дышу,
А я стою – пою, дышу, играю и пляшу.
Мне говорили то, что я не то пишу,
А я пою, пишу, дышу, играю и пляшу.
Вот так!
Времени нужно много,
Чтоб до конца пройти
Дарованную дорогу
И не сбиться с пути.
Годы толкают в спину,
Годы толкают в грудь,
А между ними клином
Втиснут этот путь
Времени нет
на рассуждения,
Времени нет
на решение проблем,
Времени нет
и на общение,
Времени нет
и на то, чтобы понять зачем.
Годы толкают в спину
И не дают успеть
Тем дописать картину,
Этим просто допеть.
Кто-то несется пулей,
Кто-то лежит, устав,
А кто этот кросс придумал,
Был, наверно, не прав.
Когда на сотню скромных «Да»
Увесистое «Нет» внезапно рухнет, как плита
В решающий момент,
И так еще прихлопнет,
Что горемыки «Да»
И не успеют охнуть,
Как сгинут без следа.
Я ровным счетом ничего не понимаю
И говорю себе, что больше – никогда,
И убегаю, убегаю, убегаю…
В НИКУДА.
И пусть те «Да» правы всегда,
А «Нет» – конечно, нет,
У них беда, у этих «Да».
У «Нет» – авторитет,
Большие полномочия,
И связям счету нет,
И делает что хочет
Бессовестное «Нет».
Вот потому-то, ничего не понимая,
Я говорю себе, что больше – никогда,
И убегаю, убегаю, убегаю…
В НИКУДА.
Я убегаю в НИКУДА,
Чтоб отыскать ответ:
Ну почему бессильны «ДА»
И всемогущи «НЕТ»?
А там одно и то же
Талдычат мне в ответ:
«Помочь ничем не можем.
Возможно, попозже…
Надо подождать… лет 40–45,
Ну максимум… 100 лет…
Ну, будь здоров! Привет».
Тот самый день начался обыкновенно
И не сулил особых перемен
В моем таком невеселом настроенье
По поводу сплошного невезенья.
Я перестал пересчитывать потери,
Передо мной захлопнулись все двери,
И дни текли без всякого намека
На поворот и новую дорогу.
И вот, когда на смену дня
Ночь крылья распахнула,
Удача вспомнила меня
И руку протянула.
Спасибо, милая судьба,
Спасибо за вниманье,
Но слишком долгим было ожиданье…
Поздно!
И с той поры я не мучаюсь, не маюсь,
Но с каждым днем все больше убеждаюсь,
Что этот мир устроен несерьезно,
И все в нем происходит слишком поздно,
Скажи, зачем исполняются желанья,
Непонимание сменяется признаньем,
И жизнь зовет, распахивая двери,
Когда в самих себя почти не верим.
С веселым шумом листопад проносится по саду,
Зовет куда-то чей-то взгляд, но мне туда не надо,
И круг врагов безмерно мал, а круг друзей все шире,
Но все приходит поздно в этом мире.
Поздно!
Посреди долины где-то,
Озаренной солнцем ранним,
Он искал зачем-то света —
Обреченный на скитанья.
А в широком чистом поле
Так и не обрел покоя
И искал его у моря
В тихом шелесте прибоя.
Он метался, разрывался,
Убегал то в лес, то в горы,
Но, увы, как ни старался,
Все не мог найти простора.
И поэтому, наверно,
Чудаком прослыл он скоро:
«Кто ж под солнцем ищет света
И простора на просторе?»
А в кругу друзей «примерных»
Он найти пытался друга
И, отчаявшись, наверно,
Предпочел уйти из круга.
Он испил любовь из чаши,
Упоенный сладкой новью,
Но лежат в пыли осколки
С недопитою любовью.
Он был чудаком, наверно,
Или просто притворялся,
Раз в кругу друзей примерных
Одиноким оставался.
Он был чудаком, конечно,
Что бы там ни говорили…
Ну кто же ищет бесконечно то,
Что имеет в изобилии?
Одинокими ночами,
Когда дождь стучит по крыше,
Чувствую его дыханье
И шаги за дверью слышу.
И пустыми вечерами
Пораженный, как недугом,
Я все больше понимаю,
Что он смог бы стать мне другом.
