Михаил Светлов - Стихотворения и поэмы

Над первыми цветами прогудела
Налаженным моториком пчела…
Садовнику сегодня много дела,
Ждут пахаря великие дела.

С лица земли сметен последний снег,
И грач в таком веселом настроенье,
Как будто он не грач, а человек
И сочинил сейчас стихотворенье.

Запасом убедительных речей
Богат словоохотливый ручей,
И жаворонок стынет в ожиданье,
Готов к полету мирного заданья.

Вздымает реки буйная земля,
И травы — в наступлении зеленом…
И тракторист выходит на поля,
Где он держал когда-то оборону.

Послушен руль, уверенна рука…
И песня проплывает над полями,
Где, занимая полматерика,
Лежит земля, запаханная нами.

Четырем лошадям
На фронтоне Большого театра —
Он задаст им овса,
Он им крикнет веселое «тпру!».
Мы догнали ту женщину!
Как тебя звать? Клеопатра?
Приходи, дорогая,
Я калитку тебе отопру.

Покажу я тебе и колодец,
И ясень любимый,
Познакомлю с друзьями,
К родителям в гости сведу.
Посмотри на меня —
Никакого на мне псевдонима,
Весь я тут —
У своих земляков на виду.

В самом дальнем краю
Никогда я их не позабуду,
Пусть в моих сновиденьях
Оно повторится стократ —
Это мирное поле,
Где трудятся близкие люди
И журавль лениво бредет,
Как скучающий аристократ.

Я тебе расскажу
Все свои сокровенные чувства,
Что люблю, что читаю,
Что мечтаю в дороге найти.
Я хочу подышать
Возле теплого тела искусства,
Я в квартиру таланта
Хочу как хозяин войти.

Мне б запеть под оркестр
Только что сочиненную песню,
Удивительно скромную девушку
Вдруг полюбить,
Погибать, как бессмертный солдат
В героической пьесе,
И мучительно думать в трагедии:
«Быть иль не быть?»

Быть красивому дому
И дворику на пепелище!
Быть ребенку счастливым,
И матери радостной быть!
На измученной нашей планете,
Отроду нищей,
Никому оскорбленным
И униженным больше не быть!

И не бог поручил,
И не сам я надумал такое,
Это старого старше,
Это так повелось искони,
Чтобы прошлое наше
Не оставалось в покое,
Чтоб артист и художник
Вторгались в грядущие дни.

Я — как поле ржаное,
Которое вот-вот поспеет,
Я — как скорая помощь,
Которая вот-вот успеет, —
Беспокойство большое
Одолевает меня,
Тянет к людям Коммуны
И к людям вчерашнего дня.

По кавказским долинам
Идет голодающий Горький,
Пушкин ранен смертельно,
Ломоносову нужно помочь!..

Вот зачем я тебя
Догоняю на славной четверке,
Что мерещится мне
В деревенскую долгую ночь!

Столетие страницы шевелит —
Сто долгих лет борьбы, труда и славы!
Не призрак бродит, а солдат стоит
У стен коммунистической державы.

Рассветный сумрак начал розоветь,
И часовой в упор глядит на Запад,
Где лев британский, как простой медведь,
Сосет — голодный — собственную лапу.

Столетия терзая материк,
Несутся атлантические воды
И бьются в берег, где Нью-Йорк воздвиг
Большую статую для маленькой свободы.

И часовому видно, как вдали
Просторами сменяются просторы, —
Не призрак бродит: плоть и кровь земли
Бушует, разворачивая горы.

Ветра истории страницы шевелят,
И нет правдивей, нет вернее этой,
Написанной сто лет тому назад
Грядущей биографии планеты!

Пусть людям состариться всем суждено,
С научной точки зрения, —
Но мы ведь студенты, и мы всё равно
Бессмертное поколение.

И мы убеждаемся вновь и вновь,
Что сердце вечно пламенно,
На дружбу великую и на любовь
Сдадим мы, друзья, экзамены.

Мы взяли у родины столько тепла,
Клянемся всегда любить ее.
Грядущее близко — заря светла
В студенческом общежитии.

Клянемся, товарищи, ни на момент
Не знать в труде усталости.
И с нежностью скажем мы слово «студент»
В самой глубокой старости.

Тихо светит месяц серебристый.
Комсомольцу снятся декабристы.

По России, солнцем обожженной,
Тащатся измученные жены,
Молча по дороге столбовой
Одичавший тянется конвой.

Юноша из-за столетий мглы
Слышит, как бряцают кандалы.

Спят давно и старики и дети,
Медленная полночь над селом…
Комсомолец видит сквозь столетье
Пушкина за письменным столом.

Поздний час. Отяжелели веки.
И перо не легче, чем свинец…
Где его товарищ Кюхельбекер,
Фантазер, нестроевой боец?

С каждым днем разлука тяжелее,
Между ними сотни верст лежат.
Муравьев-Апостол и Рылеев
Входят в петербургский каземат.

Комсомольцу кажется сквозь сон,
Что стоит у Черной речки он.

Он бежал сквозь зимнее ненастье…
Разве можно было не спешить,
Чтоб непоправимое несчастье
Как угодно, но предотвратить!

Поздно, поздно!.. Раненый поэт
Уронил тяжелый пистолет…

Гаснут звезды в сумраке ночном,
Скоро утро встанет над селом,
И скрипят тихонько половицы,
Будто Пушкин ходит по избе…

Как узнать мне, что еще приснится,
Юный друг мой, в эту ночь тебе?

Давай побеседуем вновь
Про радости и про страдания.
Влюбленность еще не любовь,
А встреча еще не свидание.

Скажи мне, что всё это зря,
Что чувства ко мне ты не чувствуешь;
Заря для меня не заря,
Когда ты при ней не присутствуешь.

Закат для меня не закат,
А просто одно наблюдение.
Спроси у соседних ребят,
Они не введут в заблуждение.

Останусь навеки тут жить,
Теперь никуда не уеду я,
Чтоб время с тобой проводить
Хотя б за простою беседою.

Давай побеседуем вновь
Про радости и про страдания.
Влюбленность еще не любовь,
А встреча еще не свидание.

Опрокинут забор дощатый,
Песни, крики со всех сторон —
Из-под Фастова все девчата
Устремились в солдатский сон.

Спят бойцы… Посреди землянки,
В неподвижном кругу солдат,
Встали пышные киевлянки
И с любовью на них глядят.

Хоть и снятся, а впрямь живые.
И в предутренней тишине
Слышат сосны и часовые,
Как солдат говорит во сне:

— Дай мне руку свою, виденье,
Наклонись к моему плечу,
Не желаю я пробужденья,
Я с тобою побыть хочу.

Помнишь тополь у старой хаты,
Что стоит на краю села?
Не меня ты ждала, а брата!
Не ко мне, ты к нему пришла!

Знаешь, сердце как удивилось
В этой временной тишине:
Что же ты не ему приснилась?
Почему ты явилась мне?

Он ведь ранен еще на марше,
Он навек оставляет нас.
Твой любимый Карпенко-старший
Доживает последний час.

Он лежит в блиндаже комроты,
И, хоть это недалеко,
Не пройдешь ты через болото, —
Через сон перейти легко.

Ты простись со своим желанным,
Слезы девичьи урони…
На обратном пути, Оксана,
В сон солдатский мой загляни.

Мне бы в сырости этой жуткой
Ощутить бы твое тепло!..

Снам — конец. Наступает утро.
Над болотами рассвело.