Вадим Малафеев - Откровение

Снег серебрится, сверкая в неоне,
В стеклах витрин отражаясь едва.
С грустью склонились деревья в поклоне,
Сброшена в мерзлую землю листва.

Вечер морозный – зимы откровенье.
Мир одиночества, мир тишины.
Жизни порвались непрочные звенья,
Грубо прервав безмятежные сны.

Все затаилось под снежным покровом,
Словно и не было жизни совсем.
Шепчет душа недосказанным словом:
«Жизнь многолика, в ней много проблем».

Может, и так, бесконечность незрима,
Время скрывает под снегом долги.
Нет покаяния, боль нестерпима,
Слишком трудны к очищенью шаги.

Мир захлебнулся в поступках плененных,
Грубо нелепые судьбы верша.
Мир одиночества, мир ослепленных,
В холоде скорбно застыла душа!

Все вновь повторится не раз и не два:
Надкушенный плод и святые слова,
Волнение в сердце, сочувствие, страх,
Соблазн и желанье, падение, прах.

И только потом, через тысячу лет,
На сердце затянется рубленный след,
Когда две души средь мирской суеты
Сольются в единую песню мечты.

И вся нагота необъятных миров
Расплещется брызгами искренних слов.
Откроются двери от тайн на крови,
И мир захлебнется от чувства любви.

Если стану малой птицей,
Воскресив душою плоть,
Я на память лишь землицы
Заберу с собой щепоть.
Растворюсь в заре небесной
И найду себе покой.
На земле мне стало тесно
Жить, соседствуя с тоской.

Столь желанное виденье
Вновь наполнило мой мир:
В небесах – столпотворенье,
Раздаются звуки лир,
Как елей, струится благость
На восторженную стать.
Вот где истинная радость,
Что стихом не описать!

Я порхаю в небе птицей,
И вдыхаю синеву.
Мне видение не снится,
Я видением живу.
И душа душе подскажет:
Сбрось сомнения свои,
Верь тому, что сердце скажет,
Верь Надежде и Любви.

И я верю!  Нет сомнений,
Для любви душа чиста,
Будь я бездарь или гений,
Небеса – моя мечта.
И, взлетая птицей в небо,
Окунаясь в синеву,
Я в мечту поверил слепо
И во сне, и наяву!

О, если б знать, что станет впереди
За незаметным в жизни поворотом,
Когда в душе и холод, и дожди,
Уходит время в вечность год за годом.

Я бы смогла дыханием согреть
Твои давно озябшие ладони,
Разрушить в сердце ледяную клеть
И на Любовь одетые супони.

Связать узлом разорванную нить
И пред иконой вымолить прощенье.
Должна душа, поверь, не страхом жить,
Чтобы понять свое предназначенье.

Мы в синеве безоблачных высот
Нашли б свое потерянное счастье.
Когда вдвоем, то новый поворот
Не устрашит неведомым ненастьем.

Зачем желать мне большего себе,
Чем то, что с неба выпало на долю
Недолгой, но пленительной судьбе,
Насыщенной и радостью, и болью?

Зачем грустить? Пустая трата сил,
Потери в жизни, видно, неизбежны.
Я лишь тобой дышал, тобою жил,
Все мысли, все деяния – безгрешны.

Вся жизнь моя – обыденный пустяк,
Входи без стука, нараспашку дверца.
Во мне любовь светилась, как маяк,
И свет его лучился прямо в сердце.

Я падал вниз, но поднимался вновь,
Казнил себя и предавался страсти.
Но только чувство с именем любовь
Меня спасало от любых напастей.

Зачем желать мне большего себе?
Я упоен решением томимым
И благодарен прожитой судьбе
За то, что в ней любил и был любимым.

Стелется травинка по земле замерзшей,
Ветер завывает, на душе все горше.
Скоро белым снегом заметет дорогу.
Если б знал молитву, помолился б Богу,
Чтобы уберечься от любых недугов
И не выть ночами на луну с испуга.
На цепи не сладко, а на воле страшно.
Вновь хозяин пьяный, вечно бесшабашный.
То ласкает нежно, треплет мое ухо,
То ударит с силой сапогом под брюхо.
Краток век собачий, не вернуть потери:
Как я лаял звонко, как глаза блестели.
Вновь луна уныло светит желтым боком, —
Ей, наверно, тоже в небе одиноко.
Стелется травинка по дороге млечной.
Вот вздохну поглубже и усну навечно.

Я считала, что время – пустяк,
Мы сильнее истерзанных болью.
И беда не поднимет свой стяг
Над немыслимой нашей любовью.

Пусть шаги твои станут легки
В поднебесье, душою ведомой,
Я твои прочитаю стихи,
Зажигая свечу под иконой.

Буду верою память хранить
В бесконечных глубинах сознанья.
Без тебя мне бессмысленно жить,
Окунаясь душою в страданья.

В утешениях множество слов,
Принимая сочувствие, жалость,
Лишь твоя неземная любовь
Навсегда в моем сердце осталась.

Я мысли о смерти неровной строкой
Вершу на бумаге, утратив покой.
Душой окунаюсь в тоску вновь и вновь.
Но знаю: судьбой моей правит любовь!
Да, смерть молчаливо стоит на пути,
Ее невозможно никак обойти.
Нагрянет незвано, как утренний гость,
В себе затаив бесконечную злость.
Уныние, скорбь, бесконечность разлук
Замкнут навсегда безысходности круг.
Но жизнь состоит не из черных полос,
А воздух прозрачен и чист после гроз.
Меня не страшит недоступная даль, —
Листаю с улыбкой судьбы календарь
И верю: другие, моложе, чем я,
Возьмут эстафету судьбы бытия!

Ты вновь никому не хотел уступать
И строил свою безупречную гать.
Казалось: мгновенье, близка уже цель,
Но жизнь не предскажешь, невидима мель.
И вот кто-то рядом, беззвучны шаги,
Вздохнув обреченно, сказал: «Помоги».
И нужно суметь пересилить свой нрав,
Забыть все обиды; кто прав, кто не прав.
Помочь обрести потерявшему путь,
Чтоб веру в себя, в свои силы вернуть.
Душа успокоится только тогда,
Когда неприметная с виду мечта
Заблещет незримой далекой звездой,
И шаг, пусть неброский, но сделан тобой.
Сольются мгновенья в единую нить,
И мир возродится, чтоб время испить.

И было лень вставать из кресел,
Стихи читали до утра.
Я то грустил, а то был весел,
Вся жизнь – безумная игра.

Мерцали звезды. Вдохновенье
Кружилось в лунном вираже.
Мои слова – прикосновенье
К уставшей горестной душе.

Святая ночь теснила дали,
Дурманила сильнее снов.
Мы целовались, вновь читали,
Не понимая больше слов.

Как найти мне счастье среди серых буден,
Среди кучи хлама, нажитого мной?
Как не потеряться, если разум скуден,
Устремляясь в небо сердцем и душой?

Многие вопросы не решить мгновеньем,
Дорогим бывает приземленный быт.
И, делясь с другими горьким откровеньем,
Разговор кончаем слезами навзрыд.

Смотрим долго в окна: жизнь кипит иная,
Все бегут куда-то, и у всех дела.
По утрам все чаще, время проклиная,
Глубоко вздыхаем, глядя в зеркала.

Проще улыбнуться, передать привет
С ветхого портрета через много лет,
Чем мостить делами память о себе,
Не искать покоя, жить всегда в борьбе
За Надежду, Веру, чистоту души
Среди зданий серых, иль в седой глуши,
Средь толпы гудящей, в скорбной тишине,
Отдавать, что нажил: на яви, во сне.
Восторгаться сердцем, открывая вновь,
Согреваясь в холод именем Любовь.
И с портрета глядя через сотню лет,
Улыбнуться скромно, передав привет.

Себя виню – я сделал все не так,
Ты говорила: «Жизнь моя – пустяк!».
Холодный взгляд, насмешливый укор
Моей любви венчает приговор.
Твоя надменность выше всех похвал, —
Она в душе умело правит бал.
Но жизнь – не только серость в пустоте
И грусть в шагах к несбыточной мечте.
Моя душа вбирает краски дня,
Живу тобою, только для тебя.
И если ты обиды прячешь вновь,
Знать, не пришла еще твоя любовь.
Любви достойны могут быть не все, —
Лишь только те, кто искренен в душе,
Кто умирает, жизнь отдав свою,
Чтоб прошептать негромкое «люблю».
Пусть я не прав сегодня, может быть,
Но без любви немыслимо прожить!