Суббота
На том месте, где дерево это растет,
мы вместе мечтали тогда.
На том месте, где дерево это растет,
в те дни бродили стада.
Здесь черные козы бродили в тот вечер,
а нынче здесь дерево – вместо стада,
и в окошке рядом
зажигают субботние свечи.
Гузмай
Цикл детских стихотворений
Мой сосед Гузмай для вас
вмиг сплетет любой рассказ.
Сказки, полны похвальбы,
вырастают, как грибы.
Если он собачку встретит,
он вам вечером заметит:
«Встретил я громадных псов,
страшных, ростом со слонов!
Самый главный – я видал —
на полицию напал!»
Если ж кошку повстречает,
так, примерно, замечает:
«Я гулял себе, и вот —
мне навстречу тигр идет!
Вот меня узнал, кивает,
шляпу предо мной снимает.
Тигр громадный и злой
поздоровался со мной!»
Мой сосед Гузмай для вас
вмиг сплетет любой рассказ!
Наш Гузмай на сказки скор.
Все их знают с давних пор.
Только он не даст скучать,
не устанет сочинять:
«На суку уселся дрозд
и вперед направил хвост.
Честно! Врать я не люблю!
Он назад направил клюв!
Странной птица та была!
И она яйцо снесла.
Вышел птенчик из яйца.
Посмотрел я на птенца:
Предо мной обычный дрозд:
он назад направил хвост, —
(видите! Гузмай не врет!) —
клюв направил он вперед.
Только выйдя из яйца,
птичка пела без конца,
беззаботна, весела,
а потом яйцо снесла.
Вышел птенчик из яйца,
посмотрел я на птенца,
вижу – все наоборот!
Он направил хвост вперед! —
(Верьте! Врать я не люблю!) —
он назад направил клюв!
Только выйдя из яйца,
птичка пела без конца…
И, скажу вам без прикрас,
так случилось сотню раз!
Я могу для вас опять
все с начала рассказать!»
Однажды Гузмай сочинил для нас
абсолютно правдивый рассказ:
«Как-то по улице шел я, весь
в задумчивости великой,
и вдруг на меня упала с небес
очень большая книга.
Как я не уберегся! Поверьте, не вру.
Книга сразу во мне прорубила дыру.
Не успел закричать я: «мама!»,
как вошла она внутрь прямо!
Тут же врач из соседнего дома возник.
Он поставил кровать, уложил меня вмиг,
и разрезал, зашил меня вмиг он,
но забыл он вытащить книгу!
Эта книга в крови моей растворена,
потому мне и мудрость дана!»
Постучал Гузмай в оконце.
«Верь-не верь, но это так:
у меня в квартире солнце
упаковано в рюкзак!
Потому что завтра поезд
увезет меня к друзьям.
Я, конечно, беспокоюсь:
как с погодой будет там?
Отдыхать мы были б рады
так, чтоб на сердце легко:
чтоб без ветра, и без града,
без дождей и облаков!
Потому-то к горизонту
в лодке я вчера уплыл
и садящееся солнце
я оттуда притащил.
А придя домой, нарочно
я его упаковал
в самый белый, самый прочный
и большой материал.
И сейчас я уезжаю
с легким сердцем погостить,
потому что точно знаю:
будет солнце мне светить!»
Сказал мне Гузмай:
«Не шучу я совсем!
Я слопал вчера три десятка гусей,
одного за другим, – говорю же! —
мне перерыв не нужен,
это был просто ужин.
Ах, что за прелесть – блюдо из гуся!
Тарелку ел за тарелкой – клянусь я!
И тридцать готовили мне поваров,
и тридцать тарелки несли со столов…
Но дома, едва я двери захлопнул,
случилась беда: я лопнул!
Однако я тут же позвал докторов,
живот мне зашили, и вот я здоров!
И жду не дождусь, – могу вам поведать, —
когда ж подадут обедать!»
Начинает Гузмай как бы издалека:
«А скажите-ка, что я держу в руках?
Ну, конечно же, яблоко! Честное слово,
вы спросите, что тут такого?
Но вот как объяснить, если б кто-то спросил,
откуда же яблоко я получил?
Это было вчера, или позавчера.
Я обычное яблоко скушал с утра.
Вдруг – щекотка в желудке!
Совсем не смешно!
Потому что я с яблоком скушал зерно.
Ночью я просыпаюсь от страха, и вот, —
чую: что-то не то! И смотрю на живот,
и зажмурил глаза, и протер я глаза…
Не поверите вы! Чудеса, чудеса!
В животе моем дерево вдруг проросло,
зеленело, ветвилось, потом расцвело,
а потом зарумянились яблок ряды —
это чудное дерево дало плоды!
Это было прекрасно! Ах, я вам не вру!
Как чудесно качались плоды на ветру!
…Красота – красотою, и все же
представьте: лежу я на ложе,
и думаю: как я ступлю на крыльцо,
когда из меня проросло деревцо?
Что делать? Поднялся, нашел я топорик
и яблоню снес под корень!
Ах, сердце разбито! Ах, в сердце печаль!
Мне дерева жаль и плодов его жаль.
И вот посмотрите: в руках моих плод,
свидетельство вам, что Гузмай не врет!»
Раз Гузмай собрал всех нас
и повел такой рассказ:
«Я хочу, чтоб вы узнали:
жил я в детстве без печали,
был наш дом совсем не мал,
и в саду он утопал.
Только – вам не догадаться! —
этот сад умел кататься!
Каждый куст в нем был не прост:
на колесах жил и рос!
Если мы переезжали —
ни ростка не оставляли!
Тридцать братьев дружны были,
баловаться не любили,
а тащили за собой
на веревках сад большой!
Вслед неслися голоса:
«Посмотрите! Едет сад!»
В птичьем гнездышке отец
размещался, как птенец,
(я скажу вам, гнезда эти
были больше всех на свете!),
он смеялся и кричал,
на вопросы отвечал:
«Да, сыны мои прекрасны,
я растил их не напрасно,
и теперь я, их отец,
будто в гнездышке птенец!»
В день мы сорок километров
проезжали незаметно.
Знали мы, что наша цель —
посреди пустых земель.
Счастлив садовод отныне:
сад цветет среди пустыни!
«Здесь пески – откуда ж тут
Розы яркие растут?»
Всех мы в гости приглашали
и плодами угощали.
Все благословляли нас!
Вот и кончен мой рассказ.»
«Что ж, – сказал Гузмай, – отлично.
Вот рассказ вам необычный.
Это правда до конца,
до последнего словца!
Как однажды жарким летом
я взлетел за птицей следом,
и не видели меня
ночь и три-четыре дня!
Я затем взлетел за птицей,
чтобы от жары укрыться.
Я-то знал, что там сейчас
попрохладней, чем у нас.
После жаркого Эйлата
так манит небес прохлада!
Дует ветерок в тиши…
Просто – отдых для души!
И, засахарены снегом,
тучи движутся по небу.
Из мороженного тут
горы целые растут!
Там, в мороженном, гулял я
и его же поедал я.
Снег обедом мне служил,
в нем и спал я, в нем и жил.
Но внезапно – что ты скажешь! —
я схватил ужасный кашель.
Лишь тогда, совсем больной,
возвратился я домой».
«Ну и ветер сегодня! Смотри!» —
изумленно Гузмай говорил. —
«Этой ночью еще он возрос
и деревья он в парке унес.
А потом до того разыгрался,
в приоткрытые окна врывался.
А кровать-то моя под окном,
уж не чаял забыться я сном.
Задремал и сразу проснулся.
Вижу – дом мой внезапно раздулся!
Ветер в окна врывался, спеша,
и раздул бедный дом, будто шар!
Задрожал я от страха мгновенно,
лишь увидел я круглые стены,
а когда начал пол закругляться,
то решил я отваги набраться.
Бедный дом мой! Он весь поменялся!
И внезапно с земли он поднялся,
и решил я: скорее, скорей
должен выпрыгнуть я из дверей,
что немедля проделал я ловко,
прихватив из кладовки веревку.
И поскольку я действовал споро,
дом успел привязать я к забору.
И всю ночь у забора сидел,
и стерег, чтобы дом не взлетел,
не унесся бы в дальние страны.
Был мой дом под моею охраной!
Ну, а только восток заблистал,
сдулся дом, и обычным он стал.
Посмотри-ка: стоит он спокойно,
да и выглядит, в общем, пристойно».
Гузмай сообщил нам:
«Сейчас в самый раз
поведать вам странный, чудесный рассказ!
Когда это было – не помню сейчас.
Пошел я рыбачить в предпраздничный день.
Вдруг вижу – акула мелькнула в воде,
подплыла и смотрит.
Ну, все, быть беде.
И эта акула не долго ждала,
наживку сглотнула и леску взяла,
и удочку стала так сильно тянуть,
что я не успел даже глазом моргнуть —
погасло, исчезло сияние дня,
поскольку акула сглотнула меня!
…Поверьте, что вам не приснится во сне
то, что я увидел в желудке у ней,
поскольку, клянусь вам, что даже я сам
вначале своим не поверил глазам.
Гляжу я направо, налево гляжу
и вижу гостиницу! Я подхожу.
Огромнейший дом, этажей двадцати!
Так что же мне делать? Решаю войти.
Вошел, осмотрелся я: ну и дела!
Картины на стенах, кругом зеркала,
ковры и портьеры, повсюду цветы.
Давно я не видел такой красоты.
И тут же открылося много дверей,
и вышло ко мне очень много людей.
И что ж я услышал?
«Прошел всего месяц
с тех пор, как спокойно стояла на месте
гостиница эта в далеких краях.
Но буря случилась на тех берегах.
Волна все залила и перевернула,
и тут-то из моря явилась акула,
раскрыла огромную пасть широко
и съела гостиницу всю целиком!
Однако же, мы приспособились тут,
и создали даже какой-то уют.
У нас никогда не кончается пища,
поскольку акула для нас ее ищет,
глотает нам фрукты, гусиный паштет
и рыбных консервов для нас на обед!»
Вот так я и прожил примерно неделю
в желудке акулы, в подводном отеле.
Но что-то акула там вдруг проглотила,
и нами акулу на берег стошнило.
И то, что сейчас я не умер, а жив, —
вот знак, что в словах моих не было лжи!»
