Гийом Аполлинер - Ранние стихотворения (1896-1910)

Закат над Рейном чист и тянет вдаль тоска
На свадьбе в кабачке гуляющие пары
Тоска Кругом дымят кто трубкой кто сигарой
Тут спит любовь моя в зловонье табака

Du dicke Du[22] Любовь как бумеранг верна
Верна до тошноты вернувшись тенью снова
Аллеей тополей вдоль берега речного
Мерещатся столы с бутылками вина

Влюбленный граммофон в пылу И тенора
Которым жизнь чужда как женщина живая
За десять пфеннигов квартетом изнывая
Готовы про любовь скулить хоть до утра

Гуляет городок Румяны от питья
Два толстяка wie du[23] белесых табакура
Моя нездешняя но тоже белокурой
Была О Господи да будет власть твоя

Пусть обратится в снедь святая плоть твоя
Пусть молодая пьет и гомонит застолье
Все в памяти Любовь твоя да будет воля
Не продохнуть уже Расстанемся друзья

Друзья расстанемся Я слышу вдалеке
Шум веток на ветру и пение кукушки
И елки рейнские как добрые старушки
Со мной судачили о злой моей тоске

У придорожного Христа стою опять я
Крест почернел коза пасется у распятья

А хутора вокруг томятся от страстей
Того кто вымышлен но мне всего милей

Лачуги вразнобой видны на заднем плане
Коза глядит с тоской как под вечер крестьяне

Покинув бедный лес оставив нищий сад
Бредут усталые уставясь на закат

Пропахший скошенной травой сухой и пряной
Как бог языческий округлый и багряный

Подстать моей душе уходит солнце в ночь
Ни людям ни Христу ее не превозмочь

Христос из дерева томится у дороги;
Привязана коза к распятью, и убоги

Селенья, что больны от горьких дум того,
Кто создан вымыслом. Я полюбил его.

Коза, подняв рога, глядит на деревушки,
Объятые тоской, когда с лесной опушки,

С трепещущих полей или покинув сад,
Усталый люд бредет и смотрит на закат,

Благоухающий, как скошенные травы.
И как моя душа, округло и кроваво,

Скользит языческое солнце в пустоту,
Скрываясь в сумраке и смерть неся Христу.

Руины Рейна-старика
Здесь тень здесь мы нежны и кротки
Но открывает нас река
И поцелуи шлют нам с лодки

Внезапно как любовь на нас
Нисходит вечер на руины
И нам являются тотчас
То нибелунги то ундины

По виноградникам ночным
Разносятся хмельные пени
Там гномы пьют Все мало им
Не бойся слушай Рейна пенье

Владычица с цветком фасоли белокура
И крошка Иисус как мать русоволос
В глазах ее лазурь и столь нежна фигура
Как будто Параклет[25] сюда ее занес

На триптихе с боков две мученицы млеют
Восторженно грустя о принятых страстях
И внемлют ангелам которые белеют
На тесных небесах набившись как в гостях

Три дамы и малыш У них в предместье Кельна
Фасоль росла в саду как там заведено
Летели журавли и мастер их невольно
Занес в небесный причт к себе на полотно

Прелестней в том краю не сыщется виденья
Живя у рейнских вод она молилась всласть
Портрету своему где в набожное рвенье
Достойный мэтр Гийом вложил земную страсть

В ее руке цветок, она светловолоса,
И так же белокур Исус, ее дитя.
Глаза ее чисты, как утренние росы,
Большие, синие, они глядят, грустя.

На створках триптиха застыли две святые,
Задумавшись о днях своих великих мук;
И ангелочков хор мелодии простые
Выводит в небесах, пугливо сбившись в круг.

Три дамы и дитя когда-то в Кельне жили.
Цветок близ Рейна рос… И, вспомнив журавлей,
Художник поспешил представить в изобилье
Малюток с крылышками облака белей.

Прекрасней Девы нет. Близ Рейна в доме скромном
Жила она, молясь и летом и зимой
Портрету своему, что мастером Гийомом
Был создан в знак любви небесной и земной.

За жемчугом речным вниз головой сквозь воду
То голубую то как охра в непогоду
Тень впереди тебя летит в стальную мглу
Рога трубят Тра-ра ветра гудят У-у

Вниз головой глаза открыты промельк плоти
И ноги буквой «V» распахнуты в полете
А корабли плывут волне наперерез
И поезд берегом ползет прополз исчез

По Рейну движутся паромы
Весной и летом там и тут
На них паромщики как дома
И тянут лямку и живут

За годом год снуют паромы
Покуда не уснут на дне
Влекут их цепи в глубине
Невидимы и невесомы

Паромщик в будке день-деньской
Проводит на лежанке сгорбясь
Святого Христофора[26] образ
Да перед ним цветы весной

Да четки да его услада
Две-три бутыли под столом
С прозрачным золотым вином
Иного старику не надо

Когда же колокол зовет
С ночного берега порою
Под ливнем или под луною
Паромщик крестится и вот

Встает обувку надевает
Гремит цепями гонит сон
Святого Христофора он
Себе на помощь призывает

Входите все И ты Христос
И вы ребята и красотки
Здесь места больше чем на лодке
Вам для любви молитв и слез

А все ж ему милей картина
Карет погруженных на борт
Все вдоль реки плывут Он горд
Что правит поперек стремнины

До смерти кружат по волне
Паромщики снуют паромы
В воде их цепи невесомы
И не видны на глубине

До изнуренья до истомы
Тяни паром тяни паром
Туда оттуда чередом
По Рейну движутся паромы

В сумрачной чаще сердца рог протрубил
Там шла охота на ланей воспоминаний
И тогда я унес этот лес трубящий лес во мне растущий
В гущу рощи

Забыв про женихов сбежавших с обрученья
Весна ерошит пух расцветки голубой
Качая кипарис под птицей голубой
Под принцем нежных грез и первого влеченья

Мадонна нарвала левкоев на букет
И завтра на заре шиповником захочет
Переложить гнездо голубок коих прочит
За голубей что мчат в закат как Параклет

В лимоновых кустах исполненные страсти
Любезной нам звучат стенанья пылких дев
Подобно векам их сады дрожат от счастья
Лимоны их сердец висят среди дерев

Сестрицы я люблю Мы все больны любовью
Сестрицы мой Амур пропал на полпути
Скорей сестра скорей бы нам его найти
Забудем про сердца сочащиеся кровью

А ветреный Амур порядком разозлясь
На то что был в ночи застигнут у фонтана
Когда стоял тайком на ирисы мочась
Родник и горизонт взмутил дыханьем пьяным

Красавицы за ним ударились вдогон
Спустили голубей Проказник где-то рядом
А он издалека пристроившись за садом
Бьет золотой стрелой в качнувшийся лимон

И пронзены сердца И стрелкой обозначен
Тот час когда родник красоток встретил плачем
В ночи и отомстив Амур вспорхнул опять
А их печаль в садах осталась тосковать

Скопленье лепестков под персиком в цветенье
Как злые ноготки нежнейшей из подруг
Лишь в мае отцветут вишневники вокруг
Пригоршней их цветов рассыпаны селенья

Садов-то в деревнях раскиданных окрест
Вокруг пустых лачуг раздолье птицеловам
Скорее ветер в путь Простимся с этим кровом
Где столь таинственен любой фатальный жест

Деревья на ветру трепещут точно веки
И принялись моргать вишневые кусты
Проходит птицелов силки его пусты
Ждут простодушных птиц чирикающих с ветки

По селам в солнцепек раскиданы сады
Где из травы пестрят гвоздики серым цветом
И ящерки презрительно-горды
Шарахаются гекк чуть не бранясь при этом

Для путника в садах соблазнам счета нет
То поманят с оград настурцией склоненной
То дикий виноград и цепкий страстоцвет
Протянутся к нему сплетя шипы короной

Весна садов и сел опалена слегка
Мимозами с утра а ночью светляками
Толпа нагих принцесс идет издалека
Глядеть на свет пыльцы и в пляшущее пламя

Зеленый горизонт разорвало на миг
Являя синеву пучины своевольной
И тонущий закат принцессам что довольны
Кончиной божества влюбившегося в них

Вздувайся к ночи глубь Голодными зрачками
Акулы до утра следили издали
За костяками дней обглоданных звездами
Под клики волн и клятв несущихся с земли

У моря глубь тепла и нрав обманно-кроток
Не жалуясь оно к земле несло челнок
Чтоб песнями весна утешила красоток
Поверивших в кольцо и в данный с ним зарок

Потом вернулся день над площадями пыша
В приморском городе открывшемся глазам
В котором посвящен Маммоне[27] каждый храм
И голуби устав спускаются на крыши

Дремотный город сер от утра как от мук
А в глубине террас мелькание прелестниц
Что завтра предадут спустив веревки лестниц
Любовников приняв в окружья голых рук

Корабль пустился в путь Принцессы поскорее
Сошли в недвижность вод куда глядятся феи
Окрестных гротов в час полуденной тиши
Покуда на террасах ни души

Потом принцессы вплавь в пылу любовной тяги
Достигли корабля под грохот баркарол
И он ушел туда где бродят лотофаги[28]
Искать иных сердец иной цветущий дол

И от ирландских вод до берегов Китая
Бродяжили они по свету пролетая
В заливах прибежав на пальцевидный мыс
Народ махал им вслед когда они неслись

Гребцы грядущего сливались в общем хоре
Их песня голытьбой Европы рождена
Меж тем придя в себя от макового сна
Плутала джонка в шторм на Целебесском море

Я в равноденствия суровые черты
Сумел вдохнуть восторг пленительный и чистый
Ведь творчество для нас продление мечты
Как сказано про то в Пимандре Трисмегистом[29]

А все что вне меня реально Это так
Ветра сошли во гроб в венках из анемоны
Звездами по ночам увенчан лик Мадонны
О третий месяц ты пречистой девы знак

О Дева образ твой так явственен и четок
Стеной цветущих роз обставь пути вокруг
Чтоб сборщики в тоске не опускали рук
Когда обронит май дороги ниткой четок