«Я что-то не понял и где-то утрата…»
Я что-то не понял и где-то утрата;
Но помнит разгадку не я, а другой.
Приснился мне ландыш поблекший и смятый,
И смятый, казалось, моею рукой.
Стараюсь припомнить, стараюсь напрасно.
Сегодня я вновь этот сон увидал:
Ты тихо рыдала от боли неясной —
Утешить хотел и с тобой зарыдал.
Ты знаешь? Поищем на старом балконе;
Поищем средь пыли знакомых дорог,
Поищем в звездах на родном небосклоне
Все то, что я вспомнить сегодня не мог.
Найдем ли? Ведь, если мы встретимся снова,
Где каждый цветок голубая мечта,
Невольно проснется готовое слово:
«Былого, увы, не вернуть никогда».
Ты чувственной тенью ко мне приходила,
Ты тайной чудесной казалась мне.
Теперь… Наша страсть нам сердца осушила,
И горько подумать о свежей весне.
Теперь… Ты близка мне, теперь ты родная.
О Боже, как странно тогда я любил!
Любимую душу не видя, не зная!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я что-то не понял, я что-то забыл.
«Когда моя рука во тьме твою встречает»
Когда моя рука во тьме твою встречает,
Когда мои мечты звучат в твоих словах,
Когда душа болит и все-таки прощает,
Когда я узнаю себя в твоих слезах,
Когда от пустяка страдаю и ревную,
Когда хочу наш день божественно продлить,
Когда хочу с тобой и солнце поцелуя,
И думы разгадать, и горе разделить —
Я громко говорю, чтоб все меня слыхали,
Отважно, радостно и гордо говорю:
«Я знаю, я постиг все тайны и печали,
Я знаю жизнь теперь, я знаю, я люблю».
«Хочется так много, хочется так мало…»
Хочется так много, хочется так мало…
Хочется улыбки сбыточного сна;
Хочется, чтоб взором ты мне отвечала
На вопрос безмолвный: любишь ты меня?
Хочется так много, хочется так мало…
Хочется, чтоб сердце мысли унесло;
Хочется, чтоб тихо ты мне целовала
Жаркими губами бледное чело.
Хочется так мало, хочется так много…
Хочется экстаза огненных ночей;
Хочется увидеть жизнь свою и Бога
В черных бриллиантах любящих очей.
Хочется так жарко, хочется так страстно
Хоть услышать эхо плача своего…
Хочется бесцельно, хочется напрасно…
Бешеный порыв и… больше ничего.
«Бывало, в лазури бегут облака…»
Бывало, в лазури бегут облака,
Находят на солнце, и радостный день
Темнеет мгновенно и гаснет слегка,
И тени сливаются в общую тень.
Так в нашей любви замелькает, бывало,
Пустячного спора мгновенная тень.
Она мимолетно, случайно упала;
За нею прекрасней покажется день…
«Шепни мне слово, то слово дивное…»
Шепни мне слово, то слово дивное,
Но тихо его шепни;
Оно святое, оно наивное,
Как первый цветок весны.
Я вижу снова дорогу пыльную…
Мы молча с тобой идем…
Я помню, песню искал я сильную
И в слове нашел одном…
То слово — первое слово нежное,
Из белых слогов — оно;
Оно младое, оно безбрежное;
Как небо, всегда одно.
Я плакал без горя; ты вдаль загляделась…
Мы были одни с тишиной;
Зеленой рекою мы медленно плыли;
Мы счастливы были…
Мы молоды были с тобой…
Я горько смеялся; ты рвала ромашку —
Летали кругом лепестки.
Над сердцем разбитые клятвы кружились…
Мы молча простились
Неясным движеньем руки…
Усмешки сквозь горе и слезы сквозь счастье
Проходят своим чередом.
Так дождь благодатный бывает весною,
Так солнце порою
Смеется осенним лучом.
Хохочет гул людской, и смех его так груб,
Что мы ушли на брег к безмолвию мороза.
Дрожа касаюсь и твоих очей и губ,
А губы у тебя как огненная роза.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Скользит вечерний час, в июльском сне грустя.
Облокотилась ты на белые перила;
И даже пальчик твой не смею тронуть я,
Так нежен дальний луч над розовой могилой…
Солнечно-нежные губки
Слушали песню в крови —
Звук вдохновенный, но хрупкий,
Как одуванчик любви…
Ныне, когда налетает
Времени ветреный дух,
Вдруг одуванчик теряет
Весь свой серебряный пух…
Бледные нежные губки!..
Мало я чувствовал их!..
Мало я знал этих хрупких
Песней в крови молодых…
«Сядь поближе ко мне. Мы припомним с тобой…»
Сядь поближе ко мне. Мы припомним с тобой,
Как друг друга любили мы мало…
Дай мне ручки свои, а ресницы прикрой,
Чтоб мечту наша жизнь не пугала.
Мы припомним с тобой тот запущенный сад,
Где гвоздики цвели запоздало.
Ты грустишь… Твои ручки и губы дрожат,
Иль в былом ты печаль увидала?
Да, мы мало любили увядшие дни,
Дни осенние, дни золотые…
Но мы были вдвоем, и мы были одни…
Так к чему же упреки немые?
Вечереет в душе… Не грусти, не грусти…
Ты не помнишь, как ты говорила,
Что ты счастье нашла, что я счастлив, как ты…
Ты не помнишь… Но это ведь было.
«Я буду слезы лить в тот грозный час страданья…»
Я буду слезы лить в тот грозный час страданья,
И плакать всей душой, и плакать как дитя,
И, может быть, тогда чуть слышно сквозь рыданья
Шепну, что умерла любимая мечта.
Но нет; я пред тобой не буду унижаться,
Не упрекну тебя, в чем упрекать могу;
И не скажу тебе, что больно расставаться,
Как не скажу о том, что я тебя люблю.
«Аккорды, как волны и призрак разлуки…»
Аккорды, как волны и призрак разлуки —
Увядший давно голубой василек…
Как сердцу несносны знакомые звуки!
Как душу тревожит любимый цветок!
Под траурной тенью гнетущей утраты
Мечты разбудил лепесток василька,
Мечты разбудили аккордов раскаты,
Мечты о былом и мечты без конца…
Услышу ль я песню, блуждая по нивам?
Быть может, тогда аромат васильков
Мне в сердце внесет с безнадежным мотивом
Всю радость, все слезы минувших годов.
Быть может, забуду могучие звуки?..
Забуду когда-то любимый цветок?..
Аккорды, как волны и призрак разлуки —
Увядший давно голубой василек…
«Довольно и прости; ответа мне не надо…»
Довольно и прости; ответа мне не надо;
Ты будешь нежно лгать, как ты всегда лгала;
Но вечно будет тлеть разбитая лампада
Всего, что ты шутя мне некогда дала.
Минувшее мое, счастливые мгновенья
Не в силах ты отнять, не в силах я забыть…
Теперь, когда не жду ни слез, ни наслажденья,
Могу взамен тебя былое полюбить…
«Мне странно увидать оглядкой от разлуки…»
Мне странно увидать оглядкой от разлуки,
Как просто в первый день любили мы с тобой,
Как, за руки держась, раскачивали руки,
Бесхитростно бродя под липовой листвой.
Теперь… я жду, чтоб дни моим губам вернули
Не только бархат губ, но бархат белых плеч;
И мне не жаль, что в прошлое скользнули
Безбурье первых грез, невинность первых встреч.
«Не надо лилий мне, невинных белых лилий…»
Не надо лилий мне, невинных белых лилий,
Нетронутых судьбой и выросших в глуши;
Добытые людьми, они всегда хранили
Холодную любовь и замкнутость души.
Хочу я алых роз, хочу я роз влюбленных;
Хочу я утопать в душистом полусне,
В их мягких лепестках, любовью упоенных,
В их нежности живой, в их шелковом огне.
Что лилия пред ней, пред розой темно-алой?
Для розы я живу, и вся она моя;
Она мне отдалась, любила и страдала…
Она — моя навек… а лилия — ничья…
«Если, бывало, проводишь весь день…»
