Где не было снега …
Где не было снега —
Сугробы до крыш,
Взялись за лопаты
Мадрид и Париж.
А вместо морозов,
Где снег был всегда,
Пороги домов
Затопила вода.
Залиты дождями
Зимой Лужники,
А в Африке дети
Играют в снежки.
Им, детям, любая
Беда – не беда,
Но наша планета
Пошла не туда.
И липкий по мне
Расползается страх —
Ведь я не умею
Ходить на руках.
Пока идет по первому «Бригада»…
Пока идет по первому «Бригада»,
И кто-то смотрит
Эту лабуду,
Канал шестой:
Тольяттинская «Лада»
Лоб в лоб дерется
На московском льду.
Играют уголовников
Актеры,
Смените кнопку —
Это же мура!
Играют хоккеисты,
А не воры,
Самих себя —
Вот это да – игра!
От юбилея
До юбилея
Живу я скромно,
Других жалея.
От круглой даты
До новой даты
Солю томаты,
Перчу салаты,
А если часом
Без круглой даты
Пойду куда-то,
Она: куда ты?
И понимаю —
Не виноваты,
Они такие,
А мы – женаты!
Они такие,
Вот так, ребяты,
А не пойти ли
Мне в депутаты?
Мы семейные люди
Со стажем,
Но, бывает, о личном своем
Мы друг другу чего-то
Не скажем,
А где надо —
И вовсе соврем.
Я не делаю в доме
Дебошей
И не лезу в пузырь
С чепухой!
Я – хороший?
Конечно, хороший
И на десять процентов
Плохой.
И вот это другое,
Плохое,
В тайниках оставляю своих,
Потому что нас – двое,
Нас – двое,
И не делится все на двоих.
Иногда нам довольно
Утайки,
А когда попадаем впросак,
Сочиняем нелепые байки.
А без этого – как?
А – никак.
Сюда мы ездили годами,
Не любопытствуя, ей-ей,
Вдруг очутиться в Амстердаме,
В квартале красных фонарей.
В подвальных барах – дринк и пицца,
А наверху, в любом окне,
Вам продают совокупиться,
Договорившись о цене.
Прочь, прочь отсюдова скорей!
Здесь с циклом о Прекрасной Даме
Блок неуместен в Амстердаме,
В квартале красных фонарей.
День рождения,
День рождения —
Это в общем-то
Заблуждение!
И не столько нам
Лет вообще,
Если ложка
Стоит в борще,
Ну а если
Не устоит,
Был бы, знаете,
Аппетит!
А ни росточка и ни всхода …
А ни росточка и ни всхода,
И ямб давно не ворожит!
Стихов неясная природа
Добру и злу не подлежит.
Потом кошачьими шагами
Чуть слышно рифма забредет,
И закружит слова кругами,
И совершит переворот.
Там чудеса,
Там леший бродит,
Русалки девственность блюдут!
Стихи приходят
И уходят,
Ты – ни при чем,
Авось придут.
А там,
Далеко-далеко,
Птица кричит козодой,
Змей бубновый летает,
Бумажный!
И крапива ноги жжет,
И я – молодой,
А не этот,
Скучный и важный.
И дорожки туда
Заросли лебедой,
Небо синее
Заволокло хмарой,
А на старых фотографиях
Я такой молодой,
А на новых —
До чего же старый.
День прибавляется в Москве!.
День прибавляется в Москве!
И с елки,
С веток и с макушки,
Еще не убраны игрушки,
А зданий черные верхушки
Видней на утренней канве.
От Сахалина до Москвы,
И за окном,
И кругосветно
День прибавляется заметно,
А жизнь – увы!
Увы, увы!
Ах этот дом,
Магнит моей души!
Меня сюда пригнало,
Как этапом!
Сажусь к столу,
Велю себе: пиши,
Макай перо
В чернильницу с арапом.
Обиды нет,
И сам я – из повес,
Но как-то так
Все подошло к пределу.
Должно,
Сейчас волнуется Дантес,
Убью его!
А ежли не по делу?
За окнами —
Холодный зимний свет,
Мистерия
Закончится к обеду,
Нет ревности
И ненависти – нет,
Но честь велит —
Я еду.
Еду. Еду.
Еще я не пришел,
Но я приду!
Нет ничего на свете
Приворотней,
Чем очутиться снова,
Как в бреду,
У Пушкина
На Мойке,
В подворотне.
Сарай каретный,
Дворня, беготня,
И встали под оглоблю
Вороные!
Ждем барина,
И все мы – крепостные,
Карамзина считая и меня.
Вот-вот карету выкатят за ним,
И заскрипят полозья
По сугробам,
И тронемся и мы с Карамзиным
В Тригорское,
За Пушкиным,
За гробом.
Как просто все,
А и непросто,
А как бы даже и хитро:
Футбол. Бессонница.
Непруха.
Луна. Сокольники. Метро.
Когда-то здесь
Гуськом стояли
На дутых шинах лихачи,
Потом – с протянутой рукою —
На постаментах —
Ильичи.
Потом – с нехитрым провиантом
Нас провожал военкомат
В один конец,
Но возвращались
Мы с Божьей помощью назад.
И закружились, закружились —
Ученье, девочки, дела!
Как просто все,
А и непросто —
Глядишь —
А жизнь-то и прошла.
А мы с ним вроде как дружили …
А мы с ним вроде как
Дружили,
Сперва беседой
Увлеклись,
По переулкам покружили,
На что-то денег одолжили
И незаметно разошлись.
И все случилось очень просто,
Меня по прихоти ветров
С ним свел какой-то
Перекресток
Сказать друг другу:
«Будь здоров!»
И в суете забот и улиц
Мы и сошлись, и разминулись,
И оказалось как-то вдруг,
Что в сочиненьях
Дней летящих
Так много слов
Ненастоящих,
Таких, как это слово —
«Друг».
Я ничего от вас не скрою …
Я ничего от вас не скрою,
Не много в памяти храня,
Военной тайны не открою —
Все это лично про меня.
На всем пути моем былинном
Одной из первых тайн войны
Была бутылка с керосином,
А танкам было хоть бы хны!
Еще – сто грамм,
Глоток отваги,
Ну, за вождя,
За отчий дом!
Мы скоро, верные присяге,
И эту тайну унесем.
Проснешься, а давленье – двести …
Проснешься,
А давленье – двести
И в голове – вчерашний смог,
И провалиться мне на месте,
Что ты не в шутку занемог.
А ты и градусник поставил,
Поскольку шкура горяча,
И дядя самых честных правил
Явился в образе врача.
Чему и радоваться нам бы,
Но вспоминаешь, черт возьми,
Что жил создатель этих ямбов
Всего до тридцати семи!
Новолуния, новогодия —
Это лично мои угодия!
И когда еще я был юн,
И когда мне, ох, столько лет —
Сколько справил я новых лун,
Сколько встретил я новых лет!
И весною сады в цвету —
Это лично мои сады,
Журавлиный клин на лету —
Вместе с небом – мой, до звезды.
Вот такой я, иже еси,
Император всея Руси.
Что писание, что чтенье …
Что писание,
Что чтенье —
Одинаковое зло!
Среди всех,
Куда ни шло,
Есть два-три стихотворенья,
Вызывающих волненье,
Остальное же число —
Это словоговоренье,
А другие сочиненья —
В лучшем случае —
Уменье.
То есть
Просто ремесло!
Ну, все соберутся,
Когда припечет,
Стоять при свечах —
Небесспорный почет,
Ну, скажут дежурные,
В общем, слова:
Мол, память, мол,
Будет, мол, вечно жива,
И тот, кто мне сроду
Руки не пожал,
Признает прилюдно,
Что, мол, задолжал!
Профком или, кажется,
Как там, Литфонд,
Напомнит про песни,
Напомнит про фронт.
Звонки из других городов
Зазвонят,
Присев на минутку,
Друзья сочинят
Заметку
В «Вечернюю типа Москву»…
Кончайте!
Я, может, еще поживу.
Я шел на кастинг.
Нужен был поэт,
И к офису народу подвалило!
Я понимал,
Что шансов, в общем, нет,
Да и жена по-тихому пилила.
Я стал в хвосте,
И не было понта,
Шел дождик,
Было слякотное лето,
Вода стекала под ноги с зонта
Промокшего до ниточки поэта.
И счастлив был,
В троллейбус пересев,
Что дотерпел
До встречи с режиссером,
И, несмотря на конченый отсев,
Он мне сказал:
«Я вас беру
Дублером!..»
Глядят мои портреты со стены,
И лет прошло,
И дождиков немало!
Я, кажется, прошел
У всей страны,
А вся страна
На кастинге стояла.
Дети родятся красивыми
У некрасивых отцов,
Этих и тех изменяется
Соотношение!
Лишь потому,
Что в конце-то концов
Есть еще женщины —
Нашей земли украшение.
И мужики,
Для которых важней
Красоты
Сила и власть, —
Хорошо, что не ленятся,
Ищут красавиц
И дарят невестам цветы,
Ищут красавиц
И все на красавицах женятся.
