земле оставит навсегда…
— Бей автоматчиков, «Венера!»
— Готовь гранаты!.. Сколько есть!..
— Мы против танков примем меры!
— Есть — зажигательную смесь! –
Бой с каждым мигом нарастает.
Дымятся «тигры» там и тут,
Но где-то фрицы прорывают,
И танков шесть к окопам прут!
— Держись, старлей! — кричит комвзвода –
Поближе гадов подпусти! –
А сам в ближайшие кусты
Пополз изрытым огородом. –
Как только чёрный крест с Керимом
В какой-то поравнялся миг,
Бросок и танк от взрыва накренился,
Разочек дёрнувшись, затих.
Второй к кустам остервенело
Несётся, дуло наведя,
Но вспыхнул сам под смесью серой:
— Ты так спешил, а видно — зря!
И остальные, развернувшись:
Им улепётывать пора!
Но лишь один ушёл: разули
Троих ребята под «ура»
Атака вражья захлебнулась.
Да велика народа месть! –
И, поредевши, вражья сила,
Ползёт назад, теряя спесь. –
И рукопашная кроваво
Дымится. Рядом ходит смерть.
Аннаев левой бьёт, как правой:
Левша комвзвода — ты заметь!
И полковое знамя вьётся
В дыму огня передовой.
«Ура! Ура!» уже несётся
Над отвоёванной землёй.
На миг комвзвода сбросил каску,
Устало вытирает пот…
Из-за пригорка пулемёт
Ударил — хлопцев так и косит…
— Вот, чёрт возьми! Ложись, ребята! –
Кричит комвзвода.
— Ты куда? — кричит солдат ему усатый –
Хай, краще згину я! –
Но крик разрывом заглушило…
И пули пчёлами жужжат.
Толчок. В плечо вонзилось жало…
«Шайтан! Не поверну назад!»
Весь полк залёг, в нём силы тают,
И многих нет уже в живых…
И шепчет он: «Живей, ребята!»
И на мгновение затих…
Очнулся, отхлебнул из фляги…
Чуть дух в овражке перевёл:
«Твои, фашист, все биты фланги!
Хоть и упрям ты, как осёл!»
А пулемёт по нашим жарит,
И не подняться птице взлёт!
Превозмогая боль от раны,
Керим ползёт, ползёт, ползёт…
Он, словно барс, следя добычу,
Перед прыжком собрался весь…
Вокруг шёл бой совсем обычный,
А сколько их? — Не перечесть!
Вот амбразуры край заросший…
Рывок… Бросок… И взрыв хороший!
Ещё прыжок, ещё граната,
И вот «Ура!» орут ребята.
Керим упал, лишившись чувств,
Алеет в поле гимнастёрка…
— Дыханья нет и слабый пульс…
Спаси, спаси его, сестрёнка!
Перевязала Анна раны,
На руки белые взяла…
И помнят наши ветераны,
Которых Аннушка спасла…
Да. Поредел стрелковый полк,
А кто живой, в степи залёг.
Редеет рота санитаров,
Поклон вам низкий ветеранов!
В ГОСПИТАЛЕ
— Осколок ушёл под лопатку худую,
И где-то застрял у худого плеча.
Достать невозможно осколок вслепую! –
Услышал во мраке он голос врача.
И снова он бредит атакою дня:
«Огонь, пулеметчик! Дай больше огня!
Возьми чуть правее: там вражеский дот!
Поддай-ка огня за победу, браток!»
Уткнувшись в плечо необъятной России:
«О, мать дорогая, дай мужества, силы,
Чтоб меч на врага снова грозный поднять!
Вдохни в меня жизнь, моя Родина — мать!»
Он падал, вставал.
Смерть пред ним отступала,
И видел он муки родимого края,
А сердце кричало: «Солдаты, вперёд!!
За наши причалы, за вольный народ!»
Землянка… Карбитка… Иодовый дух…
Солома — не дома! Жужжание мух.
Мерцанье сознанья — миров состязанье,
И боли жестокой у сердца метанье…
Он очнулся… Тишина….
«Где? — мелькнуло — где же я?»
Тут обвёл он взглядом стены,
Белых коек ровный ряд…
«Вот холера! Не на шутку,
Кажись, ранен лейтенант!»
— Эй! Отец, война идёт? –
Голос слабый, еле слышный –
— Да не бойся! Нас не ждёт!
Срок её ещё не вышел…
— Что там? Как там? Не томи!
— Всё в порядке, парень! Спи! –
И спокойно отвернулся:
От души солдат был рад,
Что мальчишка — лейтенант
К жизни, наконец, вернулся.
ОТ АВТОРА
А мир кипел разбоем.
Его колокола
Поруганною долей,
Гудеть будут всегда!
В плену у голодухи,
Мороза и огня
Там гибли, словно мухи…
Про то забыть нельзя!
Всех крематорий свечи,
Их чёрный, едкий дым
Легли на наши плечи
Тем пеплом роковым.
ПИСЬМО ДЕВУШКЕ
Лейтенант, как только смог
Карандаш держать в руке,
Пишет девушке письмо
На туркменском языке:
«Как живёшь, моя Гюльджан?
Как здоровье? Как аул?
Как бабуля Алтынай?
Как вы встретили весну?
Я был ранен, но чуть-чуть!
С лазарета вот пишу,
Но готов опять я в путь!
Чтоб сполна воздать врагу.
Скоро кончится война.
Я вернусь в родимый дом…
Как мне хочется обнять
Всех братишек и сестру!!!..
ОТ АВТОРА
Летели недели
И вот он в шинели
В свой полк возвратился
С врагом воевать…
А в поле уже
Бушевали метели
И долго ещё
До Победы шагать!
Полк в коротких передышках
Меж боями не скучал…
Спал солдат под той же крышей,
Под которой воевал.
Укрывал себя шинелью,
Под себя шинель стелил,
Ту, что, битая шрапнелью
И, прожжённая до дыр.
Ту, что сотни раз, воспета,
Похоронена сто раз –
И зимой, и жарким летом
О боях ведёт рассказ,
Умножала наши силы,
Согревала, как могла,
Вшей кормила, боль копила
Там, где нас губила мгла…
ВО ВТОРОМ ЭШЕЛОНЕ
В баню все с передовой
Да с окопной грязи!
Это, братцы — рай земной
И солдатский праздник!
Весь промёрзший до костей,
На дорогах ратных,
Сам себе он брадобрей
И сапожник знатный!
Разомлевший на пару,
Отдохнувший телом,
Подымался по утру,
Занимался делом:
Амуницию чинил
И к девчонкам местным
В самоволку уходил,
Коль признаться честно…
Новая забота:
Пополнение идёт!
Не до сна комроты:
Необстрелянный народ,
Частью — желторотый.
С ним ученье проведи,
Обеспечь оружьем…
Что безусый — не гляди! –
Будет воин лучший!
В час свободный у костра
Балагурил снова
Чижик Леня — сатана –
Цыган с Приднепровья.
И кудрявый его чуб
Прикрывал устало
Взгляд смешливый,
Чёткость губ –
Хлопцев таких мало!
Эх! Дутар бы мне сюда! –
Загрустил Аннаев.
— Нет дутара? — есть баян! –
Молвил друг бывалый…
Робко ахнули басы…
Поразмявши пальцы,
Покрутив слегка усы:
— Ну, держись, Алтайцы! –
Снизу вверх, как Бог велел,
Перебором смелым
Колокольчик зазвенел,
Словно в поле снежном,
Словно жаворонка грусть
Разлилась раздольем…
Ты, святая наша Русь –
Свято твоё горе!
Ой! Снега твои снега,
На лесной поляне,
Ты простужено тиха
Песня меж боями.
Пальцы стужею свело…
Индевеют лица, -
На душе легко, светло,
Словно во светлице.
Инструмент перехватив,
Нежно, как подругу,
В танце плавном заскользил
Старшина по кругу.
Что-то в звуках поискал
Жаркое, родное,
Где костры у диких скал
И с плеча повёл слегка,
Перебором дробным –
В круг цыганочка вошла
Танцем первородным.
Воевать, так воевать,
А плясать, так уж плясать!
Пляшет рота, пляшет взвод,
Пляшет доблестный народ.
Снег вспотел под сапогами,
