Иван Иванович: Друзья, мы все тут собрались. Ура!
Елизавета Бам: Ура!
Мамаша и папаша: Ура!
Иван Иванович (дрожа и зажигая спичку): Я хочу сказать вам, что с тех пор, как я родился, прошло 38 лет.
Папаша и мамаша: Ура!
Иван Иванович: Товарищи. У меня дом есть. Дома жена сидит. У ней много ребят. Я их сосчитал — 10 штук.
Мамаша (топчась на месте): Дарья, Марья, Федор, Пелагея, Нина, Александр и четверо других.
Папаша: Это все мальчики?
Елизавета Бам (бежит вокруг сцены):
Оторвалась отовсюду!
Оторвалась и побежала!
Оторвалась и ну бегать!
Мамаша (бежит за Елизаветой Бам): Хлеб есшь?
Елизавета Бам: Суп есшь?
Папаша: Мясо есшь? (Бежит.)
Мамаша: Муку есшь?
Иван Иванович: Брюкву есшь? (Бежит.)
Елизавета Бам: Баранину есшь?
Папаша: Котлеты есшь?
Мамаша: Ой, ноги устали!
Иван Иванович: Ой, руки устали!
Елизавета Бам: Ой, ножницы устали!
Папаша: Ой, пружины устали!
Мамаша: На балкон дверь открыта!
Иван Иванович: Хотел бы я подпрыгнуть до четвертого этажа.
Елизавета Бам: Оторвалась и побежала! Оторвалась и ну бежать!
Папаша: Караул, моя правая рука и нос такие же штуки, как левая рука и ухо!
Хор (под музыку на мотив увертюры):
До свидания, до свидания.
||—|
Наверху говорит сосна,
а кругом говорит темно.
На сосне говорит кровать,
а в кровати лежит супруг.
До свидания, до свидания.
||—|
||—|
Как-то раз прибежали мы
|—| в бесконечный дом.
А в окно наверху глядит
сквозь очки молодой старик.
До свидания, до свидания.
||—|
||—|
Растворились ворота,
показались |—|
(Увертюра)
Иван Иванович:
Сам ты сломан
стул твой сломан.
Скрипка:
Петр Николаевич:
Встань Берлином
надень пелерину.
Скрипка:
Петр Николаевич:
Восемь минут
пробегут незаметно.
Скрипка:
Петр Николаевич:
Вам счет отдан
будите трудыны
взвод или роту
вести пулемет.
Барабан:
Петр Николаевич:
Клочья летели неделю за неделей.
Сирена и барабан:
виа-а бум, бум виа-а-а бум.
Петр Николаевич:
Капитанного шума первого не заметила сикурая невеста.
Сирена:
Петр Николаевич:
Помогите сейчас, помогите, надо мною салат и водица.
Скрипка:
Иван Иванович:
Скажите, Петр Николаевич, Вы были там на той горе.
Петр Николаевич:
Я только что оттуда, там прекрасно.
Цветы растут. Деревья шелестят.
Стоит избушка — деревянный домик,
в избушке светит огонек,
на огонек слетаются черницы,
стучат в окно ночные комары.
Порой шмыгнет и выпорхнет под
крышей разбойник старый козодой,
собака цепью колыхает воздух
и лает в пустоту перед собой,
а ей в ответ невидные стрекозы
бормочут заговор на все лады.
Иван Иванович:
А в этом домике, который деревянный,
который называется избушка,
в котором огонек блестит и шевелится,
кто в этом домике живет?
Петр Николаевич:
Никто в нем не живет
и дверь не растворяет,
в нем только мыши трут ладонями муку,
в нем только лампа светит розмарином
да целый день пустынником сидит
на печке таракан.
Иван Иванович:
Петр Николаевич:
Иван Иванович:
Петр Николаевич:
Пустые, глупые слова!
Есть бесконечное движенье,
дыханье легких элементов,
планетный бег, земли вращенье,
шальная смена дня и ночи,
глухой природы сочетанье,
зверей дремучих гнев и сила
и покоренье человеком
законов света и волны.
Иван Иванович (зажигая спичку):
Теперь я понял,
понял, понял,
благодарю и приседаю,
и как всегда, интересуюсь —
который час? скажите мне.
Петр Николаевич:
Четыре. Ой, пора обедать!
Иван Иванович, пойдемте,
но помните, что завтра ночью
Елизавета Бам умрет.
Папаша (входя):
Которая Елизавета Бам,
которая мне дочь,
которую хотите вы на следующую ночь
убить и вздернуть на сосне,
которая стройна,
чтобы знали звери все вокруг
и целая страна.
А я приказываю вам
могуществом руки забыть Елизавету Бам
законам вопреки.
Петр Николаевич:
Попробуй только запрети,
я растопчу тебя в минуту,
потом червонными плетьми
я перебью твои суставы.
Изрежу, вздую и верхом
пущу по ветру петухом.
Иван Иванович:
Ему известно все вокруг,
он повелитель мне и друг,
одним движением крыла
он двигает морями,
одним размахом топора
он рубит лес и горы —
одним дыханием своим
он всюду есть неуловим.
Папаша:
Давай, сразимся, чародей,
ты словом, я рукой,
пройдет минута, час пройдет,
потом еще другой.
Погибнешь ты, погибну я,
все тихо будет там,
но пусть ликует дочь моя
Елизавета Бам.
Сраженье двух богатырей
Иван Иванович:
Сраженье двух богатырей!
Текст — Иммануила Красдайтейрик.
Музыка — Велиопага, нидерландского пастуха.
Движенье — неизвестного путешественника.
Начало объявит колокол!
Голоса с разных концов зала:
Сраженье двух богатырей!
Текст — Иммануила Красдайтейрик.
Музыка — Велиопага, нидерландского пастуха!
Движенье — неизвестного путешественника!
Начало объявит колокол!
Сраженье двух богатырей!
и т. д.
Колокол: Бум, бум, бум, бум, бум.
Петр Николаевич:
Курыбыр дарамур
дыньдири
слакатырь пакарадагу
ды кы чири кири кири
занудила хабакула
хе-е-ель
ханчу ана куды
стум чи на лакуды
пара вы на лыйтена
хе-е-ель
чапу ачапали
чапатали мар
набалочина
хе-е-ель
(поднимает руку).
Папаша:
Пускай на солнце залетит
крылатый попугай,
пускай померкнет золотой,
широкий день, пускай.
Пускай прорвется сквозь леса
копыта звон и стук,
и с визгом сходит с колеса
фундамента сундук.
И рыцарь, сидя за столом
и трогая мечи, поднимет чашу, а потом
над чашей закричит:
Я эту чашу подношу
к восторженным губам,
я пью за лучшую из всех,
Елизавету Бам.
Чьи руки белы и свежи,
ласкали мой жилет…
Елизавета Бам, живи,
живи сто тысяч лет.
Петр Николаевич:
