Том 1. Стихотворения. Поэмы - Константин Михайлович Симонов

Жил да был человек осторожный,

Осторожный

до невозможности,

С четырех сторон огороженный

Своей собственной

осторожностью.

В частокол им

для безопасности,

Словно гвозди, фразы

насованы:

«В этом деле пока нет ясности…»,

«Это дело – не согласовано…».

А вокруг

каждой этой фразы –

Битых стекол

мелкие жала:

«Поглядим…»,

«Возможно…»,

«Пожалуй…»,

«Не вполне…»,

«Не время…»,

«Не сразу…» –

До того хороша ограда,

Будто так для людей и надо!

Будто то,

что всего дороже нам,

Этой изгородью

огорожено.

Полно, так ли?

А мне сдается,

Мы за изгородь

глянуть можем:

Кто же это

за ней пасется?

Сам собою,

как конь, стреножен,

Чтоб случайно

не разбежаться,

Чтоб от «да»

и «нет»

воздержаться!

Вдруг все страсти его мордасти –

Не для пользы

Советской власти?

Не затем,

ничего подобного!

А затем,

чтоб ему удобнее!

Подозренья

имею веские,

Слыша,

как он там

сыто ржет,

Что он вовсе

не власть Советскую –

Сам себя

от нас бережет.

Бывает – живет человек

и не улыбается

И думает, что так ему, человеку,

и полагается,

Что раз у него, у человека,

положение,

То положено ему

к положению –

и лица выражение.

Не простое –

золотое,

ответственное:

Тому – кто я

и что я –

соответственное.

Иногда уж

вот-вот улыбнется, спасует…

И ему ведь трудно

порой удержаться!

Но улыбку

сам с собой

согласует,

Проголосует

И решит большинством голосов –

воздержаться.

И, откуда-то взявши,

что так вот и надо

Чуть ли не для пользы революции,

Живет в кабинете

с каменным взглядом,

С выражением лица –

как резолюция!

Даже людей великих

портреты

Заказал –

посуровей

для кабинета,

Чтобы было все

без ошибок!

Чтобы были все

без улыбок!

Сидит под ними

шесть дней недели, –

Глаза бы их

на него не глядели!

И лишь в воскресенье,

на лоно природы,

На отдых выехав, на рыбалку,

На рыбок

с улыбкою

смотрит в воду.

Для них

улыбки

ему не жалко.

Никто не заметит

улыбку эту,

Не поведет удивленно

бровью,

Хоть весь день,

без подрыва авторитета,

Сиди,

улыбайся себе на здоровье!

И сидит человек

и улыбается,

Как ему,

человеку,

и полагается.

Его за воскресное это

безделье,

За улыбки рыбкам

судить не будем…

Эх, кабы

в остальные

шесть дней недели

Эту б улыбку

не рыбкам –

людям!

Едва ошибся человек,

Как сразу – им в привычку –

Уж тянут, тянут руки вверх

Его друзья. – в кавычках.

Один – чтоб первым осудить

На первом же собрании,

Другой – чтоб всех предупредить,

Что он все знал заранее…

Что говорить об этих двух?

Из сердца сделай вычерк!

Но вот сидит твой третий друг –

Как будто без кавычек.

Он и сегодня, как вчера,

Рубашкою поделится,

Проутешает до утра:

Что все это безделица

И скоро перемелется…

С тобой душой не покривит:

Что можно, да и нужно

Тебе за грех твой дать на вид,

А больше не положено!

А больше не заслужено!

Но, не потупивши глаза

И медный голос выковав,

Его подаст он все же – за

Тот самый строгий выговор,

Что хоть и не положен

И все тому подобное…

Но раз уже предложен,

То против – неудобно!

Потом с собрания к нему

Зайдешь – затащит силой,

Чтоб объясниться, что к чему.

Что не тебе, брат, одному,

А и ему, а и ему –

Да-да! – не просто было!

Что он тебя всегда любил,

И все об этом знают;

Случалось, вместе водку пил,

И это тоже знают;

Вдобавок вы с ним земляки,

И нету человека,

Чтобы не знал, как вы близки

С ним чуть не четверть века.

В твою защиту выступить –

Как напоказ все выставить!

Вдруг раздались бы реплики:

Мол, время зря не тратили,

Мол, уж не слишком крепко ли

Спаялись вы, приятели?

Кому же это

нужно-то!

Ведь было б только хуже – да?

А так –

ну что ж, ну строго,

Ну перегнули малость,

За выговор, ей-богу,

Рука не подымалась!

– А все