судьбой
Мне ангела во дни былые;
Но оба с крыльями и с пламенным мечом.
И стерегут… и мстят мне оба.
И оба говорят мне мертвым языком
О тайнах счастия и гроба.
НЕ ПОЙ, КРАСАВИЦА, ПРИ МНЕ
В первоначальной рукописи отсутствовала третья строфа, но после первой следовала затем отброшенная строфа:
Напоминают мне оне
Кавказа гордые вершины,
Лихих чеченцев на коне
И закубанские равнины.
АНЧАР
В черновой рукописи две первые строки четвертой строфы читаются:
Кругом нет жизни, все молчит,
Недвижно все, лишь вихорь черный
В другой рукописи после пятой строфы зачеркнута следующая:
И тигр, в пустыню забежав,
В мученьях быстрых издыхает,
Паря над ней, орел стремглав,
Кружась, безжизненный, спадает.
ПОЭТ И ТОЛПА
Первоначально Пушкин начал стихотворение следующими стихами:
Толпа холодная поэта окружала
И равнодушные хвалы ему жужжала.
Но равнодушно ей, задумчив, он внимал
И звучной лирою рассеянно бряцал.
В рукописи в заключительном обращении поэта к толпе вместо стиха «Довольно с вас, рабов безумных!»:
Довольно с вас. Поэт ли будет
Возиться с вами сгоряча
И лиру гордую забудет
Для гнусной розги палача!
Певцу ль казнить, клеймить безумных?
ЕЛ. Н. УШАКОВОЙ 2
Первая редакция
Вы избалованы природой,
Она пристрастна к вам была,
И наша страстная хвала
Вам кажется докучной модой.
Вы сами знаете давно,
Что вас хвалить немудрено,
Что ваши взоры – сердцу жалы,
Что ваши ножки очень малы,
Что вы чувствительны, остры,
Что вы умны, что вы добры,
Что можно вас любить сердечно,
Но вы не знаете, конечно,
Что и болтливая молва
Порою правды не умалит,
Что иногда и сердце хвалит,
Хоть и кружится голова.
НА ХОЛМАХ ГРУЗИИ ЛЕЖИТ НОЧНАЯ МГЛА 3
Первая редакция
Всё тихо – на Кавказ идет ночная мгла,
Восходят звезды надо мною.
Мне грустно и легко – печаль моя светла,
Печаль моя полна тобою –
Тобой, одной тобой – унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит оттого,
Что не любить оно не может.
Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь
И без надежд и без желаний.
Как пламень жертвенный, чиста моя любовь
И нежность девственных мечтаний.
ЖИЛ НА СВЕТЕ РЫЦАРЬ БЕДНЫЙ 4
Первая редакция, предназначавшаяся к печати:
Легенда
Был на свете рыцарь бедный,
Молчаливый как святой,
С виду сумрачный и бледный,
Духом смелый и простой.
Он имел одно виденье,
Непостижное уму,
И глубоко впечатленье
В сердце врезалось ему.
Путешествуя в Женеву,
Он увидел у креста
На пути Марию-деву,
Матерь господа Христа.
С той поры, заснув душою,
Он на женщин не смотрел
И до гроба ни с одною
Молвить слова не хотел.
Никогда стальной решетки
Он с лица не подымал,
А на грудь святые четки
Вместо шарфа навязал.
Тлея девственной любовью,
Верен набожной мечте,
Ave, sancta virgo [45], кровью
Написал он на щите.
Петь псалом отцу и сыну
И святому духу век
Не случалось паладину –
Был он странный человек.
Проводил он целы ночи
Перед ликом пресвятой,
Устремив к ней страстны очи,
Тихо слезы лья рекой.
Между тем как паладины
Мчались грозно ко врагам
По равнинам Палестины,
Именуя нежных дам,
Lumen coeli, sancta rosa! [46] –
Восклицал всех громче он,
И гнала его угроза
Мусульман со всех сторон.
Возвратясь в свой замок дальный,
Жил он будто заключен,
И влюбленный и печальный,
Без причастья умер он.
Как с кончиной он сражался,
Бес лукавый подоспел.
Душу рыцаря сбирался
Утащить он в свой предел.
Он-де богу не молился,
Он не ведал-де поста,
Целый век-де волочился
Он за матушкой Христа.
Но пречистая сердечно
Заступилась за него
И впустила в царство вечно
Паладина своего.
ДОРОЖНЫЕ ЖАЛОБЫ 5
Пятый стих первоначально читался:
Не в Москве, не в Таганроге
После стиха «Где-нибудь в карантине» намечена была строфа:
Или ночью в грязной луже,
Иль на станции пустой,
Что еще гораздо хуже –
У смотрителя, больной.
Первые из этих стихов сперва были:
Иль как Анреп в вешней луже
Захлебнуся я в грязи.
После стиха «На досуге помышлять» недоработанная строфа:
Долго ль мне роптать на время,
На прижимки кузнецов,
На подтянутое стремя,
На . . . . . ямщиков.
БРОЖУ ЛИ Я ВДОЛЬ УЛИЦ ШУМНЫХ
В рукописи первоначально вместо первых двух строф была одна:
Кружусь ли я в толпе мятежной,
Вкушаю ль сладостный покой,
Но мысль о смерти неизбежной
Везде близка, всегда со мной.
После стиха «Мой примет охладелый прах?» следовала еще одна строфа:
Вотще! Судьбы не переломит
Воображенья суета,
Но не вотще меня знакомит
С могилой ясная мечта.
КАВКАЗ
В не дошедшей до нас черновой рукописи было необработанное продолжение:
Так буйную вольность законы теснят,
Так дикое племя под властью тоскует,
Так ныне безмолвный Кавказ негодует,
