Ознакомительная версия.
Вавилонская башня
(поэмка)
Много было событий и просто бытий –
С житиями не путать святых! –
Даже если я и не смогу без витий,
Рассказать попытаюсь о них.
Вавилонская башня – событие, факт,
Даже если все факты в руках.
Позабыли уже, её строили как,
Раз осталась лишь память в веках.
Ничего не известно: а был ли проект,
Или не было вовсе проекта?
Саботаж повлиял, или скрытый дефект –
Рассказать попытаюсь про это.
Как, раззявивши рот, собирался народ –
Собралось удивительно много.
Будто дёрнул их чёрт: аж в печёнках печёт,
Пообщаться им хочется с богом.
И желают немногого: видеть всего
(Выраженья, жаль, не выбирают)
Лишь обитель небесную наших богов,
Побродить хоть немного по раю.
– Мы на свой страх и риск учиним богу иск:
Почему выгнал Еву с Адамом?
То ли визг, то ли писк: – Возведём обелиск
На возвышенном месте на самом!
За ценой не стоим, шпиль ему заострим
И кольнем бога критикой снизу!
Интересом своим не поступимся с ним,
Выдаёт пусть для рая нам визу.
– Пусть ответит, за цо выгнал он праотцов…
– Или просто в раю погуляем…
– Как взойдём на крыльцо… – Да в конце-то концов:
Надо строить, а после – сломаем.
Обнаглели совсем: объясни-ка им всем:
Небеса – лишь для бога обитель.
– Увидать бы Христа да во всей во красе!..
Но Христос не явился спаситель.
Слишком мало грехов, чтоб ему искупать –
Потому-то и не появился.
Не смогли увидать бога-духа и мать,
И народ потому разозлился.
– Даже не выбирай: все хотим прямо в рай! –
Вас всего обитает там трое.
Сил у нас через край, и не то, что сарай –
Вавилонскую башню построим.
Слово сказано: объединило всех их
Не причиною пусть, только средством.
Если б знали они: пролетает, как миг
Человечества раннее детство.
Хорошо жили мы: не ломали умы,
Если кто и ломал, то – немного.
Сторонились сумы, кутерьмы и тюрьмы.
Ближе к церкви – подальше от бога.
Копошатся, как рой – каждый будет герой.
Кто-то – сразу, а кто-то – когда-то.
Хошь не хочешь, а строй, становись рядом в строй,
Будешь части великой солдатом.
– За лопаты – вперёд! – кто-то в яри орёт. –
С котлована начнём или с крыши?
Кто-то роет, как крот, кто-то лысину трёт:
На просторы широкие вышел.
Вынул теодолит, через щёлку глядит,
Хоть немного не с той стороны.
Сам суровый на вид: три недели не брит,
Хоть твердит, что все бриться должны.
Сел на мягкий диван, говорит: – Котлован
Надо нам от и до вырывать.
Пусть поймет и болван, и подхватит молва:
Не позволю я вам воровать.
Очень важная роль есть учёт и контроль,
Коль наладим с начальной поры.
Хочешь кушать – изволь, если знаешь пароль
И земли с три горы ты нарыл.
Кто не хочет копать, тем у стенки стоять,
Чтоб спиною её подпереть.
Выйдет стенка на «ять», да к тому же своя –
Пусть и станет нас меньше на треть.
Будет без лишних слов котлован наш готов –
Лишних вам я не дам говорить…
Как основу основ, как мечту наших снов,
Словно памятник станем хранить.
Простоит он века…– А фундамент-то как?
Без него зданью горе грозит.
Роль его велика, ноша ведь нелегка…
– А фундамент поставим вблизи!
Изучают пускай всё до кирпичика
То, с чего мы сейчас начинали.
– От горшка два вершка… – Да, но это – пока,
А иначе мы вспомним едва ли.
Вот и башня стоит – неплохая на вид,
Котлован рядом с ней и фундамент.
Сверху что-то дымит, дым хотя и не стыд,
Но зато мы построили сами.
На фундаменте том новый дом возведем,
А чуть-чуть повезёт – даже два!
Пусть на том ляжет том, что писали вдвоем,
Не болела бы лишь голова.
Что глядеть на меня – хочется попенять:
Долго повествование длится?
Пусть загадки манят, но пора бы понять:
Не могла она не развалиться.
Говорят, бог-отец в искупленье греха,
К людям сына-Христа послал.
Что же это за грех? Сущая чепуха:
То, что он тех людей и создал.
Не подумал как следует, или же он
Опыт ставил: а если получится?
Создал пару сначала – ведь не миллион.
Только стоило столько ли мучиться?
Любопытство проклятое: свет есть и тьма,
Небеса от земли в отдалении…
Хватит вроде? А он, от большого ума,
И животных творит, и растения.
Что ещё? Ведь фактически – подлинный рай:
Фрукты есть и лосось с осетринами.
Что душа пожелает – то и выбирай,
Можно даже свинью с апельсинами.
Но грызёт червячок – чем его заморить?
Как под хвост ему влезла вожжа ещё:
Подбивает, подлец, человека творить –
Мол, поможет с средой окружающей.
Дескать, ты – царь небесный, он – будет земной,
Со зверями поможет управиться.
Возведёт тебе храмы для отдыха в зной,
На земле твое имя восславится…
Червячок-искуситель! Попробуй сумей
Устоять тут без иммунитета.
Может быть, из него вырос тот самый змей? –
Раскормился за вечное лето.
Размечтался Господь, и из синей дали,
Или облака бледно-лилового,
Выплывает прекрасная дева Лилит –
Воплощение тела здорового.
Ноги, руки, фигура: умрёшь – не спасти!
Замирает дыханье в груди…
Вот фантазия может куда завести,
Если вдруг ты в раю и – один.
Бог вздыхает невольно, в затылке скребёт:
Каждый знает ли, что он умеет?
Душу непроизвольно вдохнул ей – рот в рот,
Будто Пигмалион Галатее.
Вот с тех пор этот способ ОСВОД приютил,
К обстоятельствам всем применим:
Если хочешь и ты человека спасти,
Поделись с ним дыханьем своим.
Было ль что, или не было – сведений нет,
Червячок тому разве свидетель.
Не тогда ль дух святой появился на свет?
Ну а в общем-то: были ли дети?
…Удалилась Лилит, бог же ожил тогда,
Ангелочка шпыняет под бок:
– Живо глину месить! Следом будет Адам.
Нет, я всё-таки, знаете, Бог!
И создал человека – себя превозмог,
Превзошел все свои ожидания:
По подобию, образу – вылитый бог,
Разве над головой нет сияния.
А любил себя бог – и сказать трудно, как –
Больше, чем до головокружения.
Он подумал слегка и слепил двойника,
Разглядев в родниках отражения.
Но Лилит-то одна, а их двое теперь –
Не подумав, создал конкурента.
Чуть упустишь из виду – попробуй, проверь
Несознательного элемента.
Чтоб Адама от дел от подобных отвлечь,
Чтобы не было акта и факта,
Путь известный имеем – о чем ещё речь? –
Создаем отвлекающий фактор.
Только двое людей, а уж столько хлопот,
Но зато избавленье от сплина.
Например, ангелочек-подручный орёт:
– О Всевышний, закончилась глина!
Вот исток дефицита! С начала времён
Предусмотрено – будто случайно.
Обращаться к кому? Призадумался Он,
На окрестность взирает печально.
Где же глины получше для Евы набрать?
Нет в округе и синего глея.
Из чего ж создавать? – А хотя б из ребра:
Всё равно он считает не умеет!
Снова влез червячок. Ишь, как прыток, поди,
Скоро и повышенье получит.
Расчищает места для наград на груди…
– Ум хорош, два – значительно лучше!
Бог был первый хирург – поясняю для тех,
Кто не понял, что общеизвестно,
Хоть на случай надеялся, как на успех,
Без наркозов – центральных и местных.
Хоть Адам не уснул, а ребро бог рванул:
Велико нетерпение божие.
Хорошо ещё, что не дотронулся скул –
Их количество не перемножено.
Плюнул бог и растёр, и взошло от плевка…
Видно обезоруженным оком,
И не только вблизи, а и издалека,
Хоть, признаться, не очень далеким.
Не дойдёт до Адама: где он, где она,
Что наверчено справа, что слева?
– Плоть от плоти твоей назовётся жена.
Именуй её попросту Ева.
Озадачен Адам: пять минут, как живу,
А уже, оказалось, женат.
Это чудится мне, или же наяву?
Не пойму я: тут рай или ад?
Дал бы, что ли, развлечься мне здесь одному –
Должен я посмотреть, что к чему.
Может быть, пожелал бы я пищи уму –
Рано разум мой прятать в тюрьму!
Бог нахмурился тут: – Через пару минут,
Если речи не кончишь такой…
Шли бы лучше туда вы, куда вас пошлют:
Виноград собирать за рекой.
Ева поняла сразу, юна даром хоть,
И Адама за руку берёт:
– Ну, пойдем – видишь, вот рассердился господь,
А не то и молонью метнёт!
И бок о бок Адам вместе с Евой ушли
Интересы иные искать.
А господь сразу взглядом повёл на Лилит –
Сильно лиса тянуло в леса.
Пусть подальше уйдут – хорошо ему тут,
Будет отдохновенья пора…
Только мысли мелькнут: будет вовсе уют,
Если Еву с Адамом убрать.
– Я ж тебе говорил… для чего ты творил? –
Снова сбоку грызёт червячок.
Он же может присвоить творенья твои…
(А что сам подсказал, то – молчок.)
– Поумнеет Адам, прошипит: «Аз воздам!» –
Поубавится прыти и резвости.
И придется тогда позабыть про «Агдам» –
Открывай сразу общество трезвости.
– Как же выгнать-то их? – На минуту утих,
Ухмыльнулся лукавый червяк:
– Изгоню я их вмиг, конкурентов твоих,
Подрасти бы вот только мне как?
– Да какой разговор!.. До каких хочешь пор
Ты расти и цвети на виду…
(Порешил после бог – был велик и хитёр –
Спрятать змия поглубже в аду.)
Червячок раскатал губы как только мог:
– Вот такой мой любимый размер!
Нетерпенье его тут же выполнил бог.
Так в раю появился сей змей.
А у бога рука несомненно легка –
Доказательства прут чередой:
Что открыто творит, а что исподтишка,
Сходит с рук ему всё – от и до.
Змей-червяк хоть и толст, очень шустро пополз,
На познания дерево влез.
С ветки свесил он хвост, спрятал истинный рост
И плоды потихонечку ест.
С аппетитом жует, только шкурки плюет –
Вот наследственность как повлияла!
Бога бросило в пот: – Ну, даёт этот чёрт!
Мне ведь их самому даже мало!
Проявил свою суть… Как жует – прямо жуть.
До любимого дела дорвался.
Травануть чем-нибудь… после бей себя в грудь.
Явно змей с повышеньем зазнался.
Вниз огрызки летят, словно бы листопад –
Плата за провокаторский труд.
Бог и сам уж не рад: – Что ты делаешь, гад!
Хватит: Ева с Адамом идут!
Наш Адам грубый стал: – Что жуешь-то, глиста?
Поделиться не хочешь со мной?
– Ты сперва два листа налепи на места,
Что орёшь, будто самый чумной?
– Про какие листы разоряешься ты?
Ни писать не могу, ни прочесть.
– Стань поближе в кусты… для знатья красоты
Должен ты это яблоко съесть…
Но Адам скорчил рот, через зубы плюет,
Наплевал чуть ли не два ведра.
– Знаю я вывод тот: зол познания плод,
Даже если желаешь добра.
Рассказать кто сумей, как опешил тут змей:
Плод упал из раскрытого рта.
– Даже думать не смей, сам становишься злей, –
Так Адам его знаньем достал.
– Да откуда ты всё ж ахинею несёшь? –
Змея зубы стучат, словно град.
– Пропадем ни за грош, ты же тоже хорош:
Славно богу-отцу подыграл.
Интриган наш господь, выжимай его хоть –
Это дерево вовсе не то.
И вообще прекращай ерунду ты молоть,
Нам пора вылезать из кустов.
– Думай, что говоришь,– змей – что мокрая мышь, –
Древо знания зла и добра…
– Ты слезай, пока тишь: ветер дунет – слетишь…
Мы плоды все поели с утра.
Утром фрукты прекрасно идут натощак,
Хоть на них долго не проживешь…
Похудеем мы тут, да и ты отощал:
В профиль глянешь – точнёхонько вошь.
Шепелявишь-то ты, зубы – словно винты
И нелепо раздвоен язык…
И живут же на свете такие скоты! –
Я к уродствам таким не привык.
Что создатель-то твой, не ослаб головой?
Ну глиста ты глистою и есть.
Он тебя создавал по натуре живой? –
Оказал величайшую честь.
Препирались, поди, аж до жженья в груди –
Богу тут надоело внимать:
– За такие слова я вас на бигуди
Накручу, в бога-душу и мать!
Змей почти окосел, но Адам больно смел,
Со словами лишь стал поскупей:
– Я тут, кажется, и ничего не имел,
Кроме собственных, значит, цепей.
Как-нибудь я теперь проживу без тебя –
У меня свой имеется ум.
Вот извилины нонеча так и свербят,
Что религия есть опиум.
Бог язык прикусил, видит – спорщик силен,
Наскочила на камень коса.
Выдал сразу тогда резолюцию он:
– Выгнать в 24 часа!
Ангелки ангелками, а гонят взашей –
И захлопнулись сзади врата…
– Ну, теперь рая нам не видать, как ушей,
За воротами жизнь уж не та…
Евы глазки моргают и хлюпает нос,
Но спокоен Адам: – Не горюй!
На хрена нам божественный сдался колхоз?
Заведём лучше ферму свою.
Он ещё нас попросит, ещё поглядим,
Кто к кому побежит на поклон!..
Ты без нас-ка попробуй поди обойдись!..
…Много с тех пор воды утекло.
После дети пошли – не в капусте нашли,
Не напрасно плод знания ели.
И от них, говорят, все мы произошли,
Только так ли всё было на деле?
Пусть мне люди твердят: все сомнения брось,
Прародителей мы почитаем…
Почему же тогда что есть зло, что – добро,
Мы – уж если потомки – не знаем?
Ознакомительная версия.
