Словно уже теряя с жизнью связь.
Вот девочка, что соблазнил когда-то,
Вся в рубищах и тянется к нему,
Любимый, в чём, скажи, я виновата,
За что ты подарил мне боль и тьму?!
За нею вслед явилась и другая,
Качаются как тени над травой:
– Что ж ты стоишь, как нас не замечая,
Пойдём скорее с нами, дорогой!
Оставьте мой он! мой! – вскричала третья. -
– Он обещался вместе и везде,
В часы добра и мира, в лихолетья….
И нет ему спасения нигде!
Уж целый лес наполнился тенями!
Холодные ручонки тело рвут!
И алые полоски меж камнями,
Сливаясь в реки красные, бегут.
И вдруг возникла лунная дорожка,
И в конусе летящего луча,
Его соседка, гибкая как кошка,
И словно кошка сытая урча,
К нему идёт, протягивая руки:
– Так, говоришь, ты хочешь быть со мной?!
Смотри – они не вынесли разлуки!
И ты судьбы их горестной виной!
Со мной же не сумеешь так расстаться!
Я поселюсь навек в твоих глазах!
Ты будешь жить – ни спать, ни просыпаться…
И в ужас превратился его страх.
Привычных фраз вмиг выпалил он речи,
Хоть вовсе не хотел их повторять,
Которыми оканчивал все встречи,
Чтобы его не вздумали искать:
– Да как же я?! А что ж жена и дети?!
Как мать оставлю с стареньким отцом?!
Ведь я один у них на целом свете!
Прости! Я не могу оставить дом.
– А что же ты в любви мне объяснялся?
Твердил, что только мною и живёшь,
Любить и вместе быть навеки клялся?
Пошли со мной, гляди, как мир хорош!
Пойдём со мной звенящими лугами,
Где словно дни весенние легки,
Шуршат, пестрея ярко, под ногами,
Ромашки, мальвы, маки, васильки.
И манит, манит в темноту оврага,
Где озеро багровое бурлит…
И чувствует, конец ему, бедняга…
А сонм теней теснит его, теснит…
Ни жив, ни мёртв, глаза поднять боится,
Уже луну сокрыли облака,
Теперь бы в самый раз перекреститься,
Да вот не поднимается рука.
Она вдруг рассмеялась и пропала,
И в тот же миг исчез куда-то страх,
А у него как пелена с глаз спала:
Был белый день, и солнце в облаках.
Он там же, где и был, забора сетка,
И, словно серна горная, легка,
«Вы пить просили» – говорит соседка,
Протягивая крынку молока.
Он отшатнулся, словно от удара,
Побрёл домой, ни слова не сказав,
Но больше ни за деньги, ни задаром,
Он к женщинам чужим не приставал.
Эпилог
Его жене завидуют подруги:
Такого мужа, только поискать…
Но тщетны, их напрасные потуги,
На них и глаз не хочет он поднять.
Ты меня улыбкой
Больше не возьмёшь.
Над надеждой зыбкой,
Океаном ложь.
Нудностью торговки…
Злобой слов сквозь мёд…
Все твои уловки
Знаю наперёд.
Не держу – нет смысла.
Не гоню. Зачем?!
Тишина зависла
На десятках тем.
По закату росному
С палкой и сумой…
Это всё по-взрослому…
Знаю, дорогой.
Моя любовь к тебе не плотоядна.
Люблю тебя, как солнце, как зарю…
Она не величава, не парадна,
А просто я тебя боготворю.
Пусть образ этот не вполне реален,
В нём столько добрых, милых сердцу, черт,
Смешливый, умный… а… «не идеален»,
В ночном кошмаре – жизнь дарящий свет.
Ты в каждой точке искорку узнаешь,
Обвёртки слов их зёрен не замкнут.
Один ты эти строчки прочитаешь,
Другие их глазами пролистнут.
Нам не уйти. Пусть не прийти обратно,
Хоть вечен свет в решетчатом окне…
Моя любовь к тебе не плотоядна,
Но страсти жизни все не чужды мне.
Мне так нужна твоя улыбка!
Природы странная ошибка,
Среди житейских чёрных туч.
Она, как солнца светлый луч,
Обогревает, и спасает…
И от зверей нас отличает.
Коррекция из сб. «Прорастанье»
Остуди этот душный порыв. Остуди.
Дай почувствовать нежную силу любви.
И печать поцелуя оставь на груди.
И желанье мгновенно уснуть подави.
Вспомни наши места: перелески, леса,
Заливные луга с тёплым мятным ковром,
Проливные дожди, и туман, и роса,
И грибы из-под снега, и дом за бугром,
Душный запах малины. Цветы в рюкзаке…
Словно праздничный сон, всё уже вдалеке.
Но, покуда наш нежный порыв не угас,
Это всё очень близко. Это в сердце у нас.
Так сверкает нежная заря,
Игры ручейков звенящих зря.
Так гоня дела, проблемы прочь,
Ветер с тучкой поиграть не прочь.
Так обнять весь мир живой готов,
Омывает дождик лик цветов.
Так к тебе летит моя Душа,
Оживиться в радости спеша.
Я верю: всё на свете объяснимо.
Но когда ты проходишь молча мимо,
Я не заслуг не вспоминаю, ни вины,
И объяснения не жду от тишины.
Жизнь нас не свяжет. Жизнь нас разлучит.
Жизнь друг без друга жить нас научит.
Разум фантазией странной томится.
Вслед за Душой, к тебе тело стремится.
Всё так смешно, ирреально и странно.
Память смеётся. А сердце всё пьяно…
В светлых сумерках сирени
Я предамся томной лени,
Отдохнут Душа и тело
От всего, что наболело.
Протяни мне, милый, руку,
Мы забудем муть и скуку,
Всё что не было и было
Оплывает, как светило.
В светлых сумерках сирени,
Лунный блик бросает тени,
Звёзд далёких близкий свет…
Только нас давно там нет.
Боль! Как ей дать определение?!
Боль – страх. Боль – совесть. Боль – прозрение.
Боль – расставание. Боль – встреча.
Боль – горя близкого предтеча…
Пусть все уходят, мне не жаль!
Но сокровенная печаль,
За теми, кто уже не с нами,
Кто к нам порой приходит снами,
Что Душу всё ещё саднит,
Болит как прежде. Пусть болит!
Хоть я давно отголосила,
Но отпустить её не в силах.
Нет, чувства не фальшивы – это ложь!
Они лишь быстрокрылы, как погода,
Как по воде изменчивая дрожь…
Лабильны, впрочем, как и вся природа.
И боль проходит, как это не жаль…
Хоть мы, подчас, натягиваем стремя,
Как в омут, погружаемся в печаль…
Но жизнь берёт своё, лишь дай ей время.
Однажды ты проснёшься на заре,
И вроде бы чего-то не хватает…
А это боль, как стайка сизарей,
Взмахнёт легко крылами, и растает.
И будет навещать лишь иногда,
Сквозь новые бегущие года.
Не хочу ни спать, ни просыпаться,
Ни лежать в кровати, ни вставать.
Есть хочу, но жалко подыматься,
Хоть бока устали так лежать.
Но какое это наслаждение:
Лечь, не задыхаясь, не хрипя!
Это – словно новое рождение,
Из себя опять в саму себя.
Хоть всё, конечно может статься,
И ничего не предсказать,
Но не хочу с тобой прощаться,
Хочу смеяться и взлетать,
Парить Душой над облаками,
От безвоздушья отдохнуть
И, обозначив путь стихами,
Спокойно поутру уснуть.
Мир расплылся, у очков сломалась дужка.
За окном, рыча, ревёт надрывно скутер.
Я скучаю по тебе, моя подружка,
Слово «кружка» не рифмуется с «компьютер».
После счастьем напоённого пространства,
Так чудно скользить по строчкам откровений.
Больше нет уже ни света, ни убранства,
Лишь махровые таинственные тени.
В каждой букве, как костяк, торчат детали.
Воздух сжался, загустел, убил движенья.
Коридоры в зеркалах дрожать устали,
И найти не могут боле отраженья.
В саду воспоминаний лишь розовые тени.
Стремительных свиданий осыпались ступени.
Распались ожиданья. Бурьян текущих дней
Заполонил тропинки и стёр следы аллей.
Я депрессию твою
В бурном море утоплю.
Пусть плывёт она водой,
Исчезая за волной.
От депрессии твоей
Море стало солоней.
Уплывают рыбки прочь.
Ни тебе, ни им помочь.
Ох, как жалко забывать
Этот праздник вдохновенья,
Что возник в тиши мгновенья,
Чтобы долго не стихать.
Он излился нежным сном,
Сквозь панель клавиатуры…
Эти странности фортуны,
