Довольно, сука, потакать!
Хуярить надо бюрократов!
Ебала на хуй разбивать!”
Тебя поставить на колени
Пыталось всё Политбюро,
Но ты, как современный Ленин,
Ёб пидарасов этих в рот!
И кланяется низко в пояс
Тебе вся русская земля:
Идейно-нравственный свой поиск
Ты не забздел осуществлять.
1989. 05
Какой печальный праздник Первомай!
***
Какой печальный праздник Первомай!
По выходным счас алкоголь не продавают,
Сидят граждане, позапёршись по домам,
Одни солдатики, несчастные, гуляют.
И я брожу меж них туда-сюда
По двухэтажным улицам воскресным,
И жизнь уходит, как меж пальцами вода,
Чрез эту пыльную унылую окрестность.
Но верю я, что есть такая дверь,
Где всё не так, где все совсем другое,
Где чудеса! Где гости! Где портвей!
Как будто в молодости! Будто при застое!
Где за накрытым все сажаются столом,
Где нету нужды думать, много ль водки
Сумето раздобыть, где есть при том
И незнакомые — и незамужние! — красотки!
Где дикой громкости орёт магнитофон,
Отчаянною музыкой пленяя,
Где, засадив стакан, другой, потом
Все в пляс как вдруг бросаться начинают;
Где вот уж вечер, вот уж ночь, и вдруг —
Всех вдруг задумчивость волною накрывает.
Все начинают приглашать подруг,
Попарно сильно с ними танцевают,
И я брожу, хожу туда-сюда,
И я ищу, ищу я двери эти...
Но это видно, только дивная мечта!
Ах, как печально жить на белом свете!
1989 05
Мне не хочется спать, не хочется пить
***
Мне не хочется спать, не хочется пить
Чай, читать книжку не хочется,
Сердце с похмелья ночной учиняет брейкбит, —
Можно портвешечки жахнуть, но не в одиночку же.
Умней всего сейчас взять и поехать — в аэропорт!
Там всю ночь наливают кофе, там лазят девчонки,
Умней всего это делать немедленно, ездит покуда метро,
Одиннадцать, что ли пока ещё, что ли там, ночи.
Умней всего сейчас всячески к ним приставать,
Или, ежели нет, ну так просто ходить, зырить,
Из бутылочки себе тихонечко отхлёбывать,
А хороший человек найдется, так и с ним, конечно, закулдырить
Июль 1989, Москва.
О ты, тяжелому подобная похмелью!
***
О ты, тяжелому подобная похмелью!
Когда, однако, уже денег раздобыто,
Когда — за три часа до двух! — уже добыто,
Когда уже открыто и налито,
Когда уже мал-мало и отпито, —
Вот ты такая, как теперь слегка — помедлить.
— август 1989, Москва — Тюмень
Сексуального хочу я сильно наслажденья
***
Сексуального хочу я сильно наслажденья —
Совкупляться малость хочется мене!
Но не ради лишь телесного кипенья,
А и также ради дружбы, хоп йе йе!
Много разных счас товаров есть в ларечках кооперативных,
Даже деньги их имею покупать, —
Но туда и заходить мене противно:
Даж мне некому подарочков таскать,
Но ведь ты же, дорогая, не паскуда,
Так зачем же заставлять меня страдать?
Так давай сюда скорей свои мне обе груди,
Дай скорее мне их всячески хватать!
1989 09
***
Один тибетский чувачина, —
Он миcтику наскрозь спознал,
И в том того была причина
Что силой страшной он облал.
Всё стало для него возможным!
Чего хотел, то воротил.
И бил астрально тут же в рожу,
В ком зла хоть каплю если зрил.
Непосвященный лох и дятел
Ему завидовал как волк,
Но лишь в утесах тело прятал, —
Ведь отомстить ему не мог.
И потому, имея силу,
Он точно был гранатомёт!
И сатанизм любой месил он,
И баб, каких хотел, тех ёб.
А вы, козлы, как ни томитесь, —
Козлами вам и пребывать,
Эзотерических коль истин
Не удостоены вы, блять!
1989, осень
Когда совсем уж я от жизни охуею
***
Когда совсем уж я от жизни охуею,
Когда вконец меня измает белый свет,
В метра в таинственное я спускаюсь подземелье, —
Люминесцентный вечный тут рассвет.
Струятся гладкие здесь трубы переходов,
В пространства властно неизвестные влекут, —
Неумолим, точно державинские оды,
Подземный сей сомнамбулический маршрут.
Везде повсюду месмеризм здесь густой,
Повсюду сумрак серебристый разлит;
Сплошной везде забвения застой;
Позорные здесь бляди всюду лазят —
Пленяться всячески собой они манят!
1989, октябрь, Тюмень
Когда совсем уж я от жизни охуею
***
Когда совсем уж я от жизни охуею,
Когда вконец меня измает белый свет,
В метра в таинственное я спускаюсь подземелье, —
Люминесцентный вечный тут рассвет.
Струятся гладкие здесь трубы переходов,
В пространства властно неизвестные влекут, —
Неумолим, точно державинские оды,
Подземный сей сомнамбулический маршрут.
Везде повсюду месмеризм здесь густой,
Повсюду сумрак серебристый разлит;
Сплошной везде забвения застой;
Позорные здесь бляди всюду лазят —
Пленяться всячески собой они манят!
1989, октябрь, Тюмень
Ах, какой сегодня день такой задумчивый!
***
Ах, какой сегодня день такой задумчивый!
Ах, какой он тусклый, матовый, мерцающий!
Ах, какой такой весь заторможенный и сумеречный,
Весь такой короче просто — настоящий.
Весь такой короче он — серейший.
Лед сухой, и снег утоптанный, и небо
Пасмурное, хмурое такое, и шершавое, и сразу речи
Длинные вести скорей неторопливые охота, чтобы
Ах, следить какую-нибудь этакую, например, науку,
Ах, вести беседы о любезности, к примеру, —
Так пойдем же, друг, пойдем скорей вперёд по переулку!
Там отличнейший один, я знаю, есть магазиньеро!
1989 11
Задушевнейшие дни настали!
***
Задушевнейшие дни настали!
Серые они, конечно, да, но и притом — лиловые!
Сумерки меня со страшной силой обуяли,
Всякая задумчивость приходит в голову,
Всякое лирическое (эх!) стихосложение,
И желание с девчонками познакомляться,
Наблюдая, как сверкающие всяческие отражения
По асфальту мокрому струятся (змеятся?),
Провоцируя различные соображения;
и проч. — 1989, ноябрь, Тюмень.
В самом, стало быть, конце восьмидесятых
***
В самом, стало быть, конце восьмидесятых,
В их последние безумные недели,
Меланхолией безжалостной объятый,
Гибну я, точно шакал последний!
Что-то выдохся, йез. Что-то нету ни мочи, ни сил
Ни водяры хлестать, ни прекрасных стихов сочинять, —
Утешай меня, ласточка! В гости меня пригласи!
И, конечно, оставь ночевать.
Пригласи меня в гости, эх, в кресла меня усади,
Улыбайся загадочно мне,
Напои меня кофьем, беседу скорей заводи
О таланте моём и уме, —
Делай это, подруга! Плохого ни капли в том нет!
Ты подумай сама:
Это ж не просто так! Это чтоб же родной же стране
Сохранить же чудесный талант!
Тюмень, декабрь 1989
«Я пришла к поэту в гости» — да, всё так
***
«Я пришла к поэту в гости» — да, всё так.
Ужасом поэт объят, недоумением, восторгом,
Мечется туда-сюда, как обосравшися, дурак,
Мысли мечутся в его мозгу, и мысли те, которым
Лучше самотеле(ле!)патически неконтролируемо
Бы не позволять транслироваться; впрочем —
Может, именно что позволять: мол, что поделаешь, уж вот такой немиров я,
Они сами, я тут не при чём! Короче, в общем,
Вся такая в тесном платье — точно хлыст!
В гладком, скользком, тёмно-голубом.
А кто ежели через сравненье это вычислит, что автор — мазохист,
Он, скорей всего, не прав, а дело в том,
Что гораздо ж увлекательней и правильней те, которые,
Внутреннюю ярость на лице их аж написана, —
Потому что фиг ли в тех из них, которы добрые, —
Добрые — они к любому добрые; нет, те которые ко всем — волчицами,
Те вдохновляют куда боле, когда вдруг наоборот, тебе.
Вот я чего, короче, дорогая, сообщить спешу тебе.
……….
