For babook.org project
"БАбук отчасти превращается в БГбук.
В книжном клубе BAbook открылась полка Бориса Гребенщикова.
С сегодняшнего дня там появились в продаже две книги: «Книга слов» и «Книга песен», которые Борис Борисович составлял так долго, что все в издательстве успели состариться, а некоторые даже впасть в детство. Но ожидание того стоило." Борис Акунин
скажешь до срока:
Что ими правит дева-прядильщица из Марокко:
Сидит в тамплиерохранилище, во рту у нее котлета,
И многое паранормальное открыто ей через это.
Ведь волю дать — разбежались бы — шагом бы да бегом бы,
А после — ищи свищи, прочесывай катакомбы,
Сваливай на арабов и континентальный климат…
Так и живут — пескоструйно; и сраму вообще не имут.
***
Когда же каждую пятницу в Париже конфликт интересов
И в небесах разворачивается битва воздушных бесов,
Для них то как цирк с театром: они выходят из круга,
Обёртываются в простыни и скачут друг через друга.
Я слышал, что в это время их все оставляют в покое,
Потому что тронь одного — и тут начнется такое…
Не зря старожилы молчат про дом на бульваре Османа,
Руины Монмартра и пепел шестнадцатого арандисмана.
Изабелла Юрьевна
В шелковом халате —
Чтобы было чисто —
Собирала косточки
У себя в кровати,
Делала монисто.
Выходила в свет
В этом от кутюре
Вместо шуб и платьев,
И бомонд гулящий
Видел в гарнитуре
Части бывших братьев.
Ну а что тут сделать?
Страсть — электросила.
Сердце бьётся вольно.
Пляшет Изабелла.
И костям красиво,
И она довольна.
Белладонна Чуркова, известный ТВ-диктор
Съела одного штатского по имени Виктор,
Но это сошло ей с рук
Потому что до нее этого мужчину съело трое ее подруг;
А подруги — это те, кто носят бижутерию,
И при каждом удобном случае
Перегрызают тебе сонную артерию.
Так и живут в этом бренном мире,
Особенно — в прямом эфире.
О ПРИМАТЕ СОЗНАНИЯ НАД МАТЕРИЕЙ
Мы сидели в тёмной яме
И мечтали о Майями.
Мы сидели в тёмной яме
В Майями.
Эй, rude boy,
Хошь в лоб трубой?
Чинно ходит часовой.
От него несет травой.
Идут солдаты;
Все поддаты.
Шел по земле странник.
Шел, да как закричит:
Ом Намо Шивайя!
Что есть — то есть, отозвались
Горы, поля и реки.
Зашёл я в Венеции в один магазин;
Граппу пить дорого. Будем пить бензин.
Что мне с того, что тело плешиво,
Когда в этом теле гнездится Шива?
Как сказал Иван, возвращаясь от Фрола:
«Отныне можете называть меня Лола».
Как сказала священнику одна невеста:
«Тебя бы, сука, на мое место!»
Как велика и прекрасна природа!
Есть одна мантра у человеческого рода.
Её повторяют и ночью и днём —
Окружающая действительность,
А ебись она конём!
…стихи и проза, лёд и пламень
Не так различны меж собой,
Как гобой.
Pardon me.
Я уже в Перми.
Вел себя, как в горном ауле —
Сидел и пил киндзмараули.
Как сказали бы самураи — О, бря!
Не успел оглянуться, а уже 1-е октября.
Вольно! Я слагаю с себя командование словами!
Идите, милые, куда захотите, и я пойду с вами.
Одно пойдет к невесте, другое — лечиться,
А мне некуда торопиться, я иду с ними, я хочу научиться,
Хочу раствориться и стать родным октябрю,
Хочу знать, как ведёт себя вода,
Когда я на неё не смотрю.
Музыкант — холоп, раб своей работы;
Хошь ни хошь, играй то, что заказывают ноты.
Я желаю всем нам освободиться
И играть, как летает птица.
Когда перегружу в слова
Все, что накопилось за долгие годы
Наконец перестанет жужжать голова
И приблизится бесконечный вкус свободы
Законы природы ужасающе строги.
От ходьбы по земле у меня устали все ноги.
Как сказал один зритель артистам, много певшим:
«Я уже могу считать себя потерпевшим?»
Моя дорогая! При Вашей грации
Вам не избежать эмиграции.
32 — Французский романтизм
И д’Артаньяна уебли
Бутылкой старого Шабли.
