Ознакомительная версия.
– Because i`m locked in the garret somewhere nearby the forest we were walking in week ago. My magic is useless to open the door that is locked! And I am hungry, stupid pigeons are defter than me! Come and save me, please!!
– F*CK OFF! – она бросила трубку.
И, КОНЕЧНО, ПЕРЕВОД ВЫШЕНАПИСАННОГО:
– Потому что я заперт на чердаке где-то возле леса, где мы гуляли неделю назад. Моя магия не в силах открыть эту запертую дверь! И я голоден, глупые голуби ловчее меня! Приди и спаси меня, пожалуйста!!
От***ись! – she hang up.
Жаль, конечно, Гарри Поттера, Гарика. Но мог ли он выжить со своей долбанной магией в такой стране, как наша? Вряд ли. Так что он, по милости ЖЭКовского техника Рубановой, подох с голодухи на засранном ловкими голубями столичном чердаке. В тот же миг Россия перестала быть Англией и всё вернулось на круги своя. Никита Гаврилович развёлся со своей полусумасшедшей женой, продал квартиру (жену он сдал в психушку предварительно) и переехал к любовнице Марине, в Жулебино. Оттуда до работы было далеко и он ушёл на пенсию, устроив перед тем увольнение десяти сотрудников Миграционной службы, включая своего непосредственного начальника. Ах, да чтоб он сдох, да как-нибудь погано, скажет, всплеснув руками читатель. Но, я думаю, что призванный писать жизненно, я обязан, ну пусть это будет один-единственный раз, в этот раз не заканчивать повествование хэппи-эндом. Вот так. Вообще, тут как-то маловато положительных персонажей получилось. Я, от всей души, желаю их вам встретить прямо сейчас, когда вы закроете эту, и невесёлую и глупую книжку. Выходите гулять!
Строка дрожит немой печалью
В начале, в нового СТИХА начале
В квартиру кто-то добрый свет пустил
Сказал бы вам, что я и в темноте неплохо жил
Но я и врать устал и быть нахалом
И потому (я знаю почему?)
Пишу о развесёлом карнавале, едва ли
А пишу: «СПАСИБО» свет включившему тому
Началось всё с фотосессии. Нет – с пластилина, просто шёл по улице и лепил-собирал пластилиновых героев, как радугу (в том же цветовом порядке) для отправки их в Африку. Детям. Или просто кому-нибудь в дар. Последние едва влезли в коробку и были уже совсем не радужные и какие-то… страшные. Но зато я дома. А мама уже проснулась и спрашивает, что делать со старой хризантемой? Так как дело было во сне, я и не заметил и не помнил, что приволок ей новую. А хотел прокрасться незаметно! И вот, значит, под эту песню «OUT OF THIS WORLD» (THE CURE) я и начал снимать. Лужи во дворе нашего огромного дома и расставленные вокруг них пластилиновые фигуры, людей (неожиданно), игры наших такс, молодых и старых, всё подряд. И вот, значит, под эту песню или фотоаппарат перенёс меня, словом, оказался я в другом мире, где чудачество не возбраняется. А раз так, подумал я, поднимусь ка на второй этаж. Там, конечно же, столярная. И к длинному столу, во всю комнату, прикреплены мои будущие крылья (вариант прикида), «V» —образные, нет – «A» – образные деревянные конструкции, которые с невероятной лёгкостью были мною демонтированы и тут же примерены. Но фотографировать, даже сознавая всю свою теперешнюю фотогеничность, было уже не с руки. А когда я спустился вниз, по пути набросив на свои деревянные плечи какой-то плед, я встретил там внизу одну свою старую знакомую, даже можно сказать – подругу. Она там, скромно так, жила. Я стрельнул у неё сигарету, одну из тех, что она нахваливала. Бери, мол, они с кокаином. Но все знают, с кокаином сигарет не бывает и я сказал ей, что это – всего лишь ароматизатор. Привычно отломив фильтр, я протянул его ей, там и вправду был какой-то порошок, но вряд ли – кокаин. Да вообще, когда я спустился вниз, всеобщий или же, просто-напросто, мой приход явно ослабел. Пластилиновые фигуры, которые я повсеместно наставил, которые так прикольно было снимать, исчезли и их заменили компании, развлекающиеся игрой в какие-то счёты. И вообще, пока за нами не погнался папаша с кривой тяжёлой шпагой, было довольно скучно. а тут выясняется, что я – собака, что у меня есть брат, истинный герой этой истории, что он влюблён в некую Татонку и мечтает покинуть отчий дом. И ещё хочется добавить, что если бы не было всё так бессвязно, то я рассказал бы уж конечно поподробнее о нашем бегстве и о том, как на папашу вылился весь эликсир молодости и он превратился в щенка, а мой братец удрал-таки к Татонке. Но я не помню! Не помню связующих подробностей.
когда-то, где-то, неизвестно как
затеяли коты ловить собак
переловили всех, от колли до боксёра
но вот – сценарий для анималиста-режиссёра:
попалась тут в силки кошачьи такса
и тут же – в документах кляксы
и мыши тут же уж деликатес
и кошки не хотят котов, коты набрали вес
не помогают вдруг ошейники от блох
ответственный собачий кот вообще издох
и крысы уж котам готовят западню
по двадцать раз на дню…
такая жизнь без молока настала
что даже «Вискас» в горло лезть тут перестало
а такса, знай себе, в углу скребётся
и деревяшечки грызёт
котам всё пуще на орехи достаётся
достался крысам Самый Главный Кот
и шкуру уж с него три крысы обдирают
он выпучил глаза
ряды кошачьи с каждым часом тают…
Pil pivo I vyigral s druzjami poezdku v Moskvu na Novyj god, v kvartire s dvumja izvestnymi reghissjorami poprazdnovat`. No u menja byl plan v polnoch uliznut` k svoej moskovskoj podruge. Улизнул бы, но так нализался, что забыл дублёнку в гостях, а в ней и деньги и документы. И забыл квартиру. Звоню всё время не туда. Замели. Рассказал. «Всё ясно.»
В-общем, мою пол я в дурке. Подходит ко мне один чел и говорит: « Давай, мы тебя подвесим на параплане в точке, где горизонты по обоим концам расширяются.»
Решил сбежать, но посадили уже в тюрьму, случайно убил охранника вилкой. Двое там прознали, что я писака и предложили такое дело: я докажу, что и в алгебре шарю (чего им взбрело?), а они мне подсобят домой добраться и всё шито-крыто. Что оставалось? No v algebra ja ne sharju/ I zakopan ja na tjuremnom kladbitsche/ I priezzhaet ko mne sjuda lish` moskovskaja moja podruga, no ne znaet obo mne. Она рисовать закаты любит. Здесь закаты просто фантастические. Горизонты по обоим концам расширяются.
– Ну на фига мне танк под водой?? Сомов разводить? – я негодовал. Третий месяц, Мигель не может деньги вернуть и вот, придумал! Расплатиться затонувшим Бог знает когда металлоломом. Ещё неизвестно, его ли танк? Может – колумбийский, граница в двух шагах. Ой, про эту Колумбию рассказывают, конечно! Будто там на одного пацана пять девчонок, в самом соку… Враки! Не верю больше никому. Кругом – жульё! Каждый так и норовит потопленный танк сбагрить.
Завтра уезжаю. На Украину. На историческую, так сказать, Родину, блин. Прощайте, латиносы! Всё-таки рука не поднялась прибавить: «поганые». Люди неплохие. Но к деньгам отношение и к тем, кто их имеет (тут ни у кого нет!) и к тем, кто их имеет много, отношение у них свинское. Как будто они (деньги эти) с неба падают. Работаешь, как папа Карло весь год и, дай Бог, на лям наторгуешь. Чем торгуем? Известно! Что тут лучше всего идёт. Боеприпасы. Ну нет, не танки. Я за три года только один продал. И то, случайно вышло. В соседней деревне нефть нашли. Немного, как оказалось, но переполоху было, ой! Вот танк и понадобился. А у меня как раз был, он у меня вместо тачки был. Так, чемодан упакован. И пошёл Мигеля на хер со своими 50ю штуками! На Украине щас такая лафа будет! Приднестровье снова заполыхало. Нужно всё, гранаты, автоматы. А у меня заводик свой в Туле! Вот, я на перевозке сэкономлю! Ох, сэкономлю! Я не я буду.
И стулья, что стояли по вагонам
Нечётным. Тоже были сожжены
Ничьей под серым пеплом нет вины
О ни о ком опять кричать воронам
В шестнадцатом займём свои места
И поезд, тронувшись, заставит взять сосульку
Которая в желудке час пробулькав
Весёлым облачком наружу вырвется опять
Мы едем в древнее село Нью-Йорк
Нам добираться общий на двоих мобильник помогает
Он время и погоду сообщает
Не обращая никакого на нечётный злобный хор
В селе мы тут же встанем на колени
К поверхности губами столь родной
Коснёмся и на Пятую, домой
Таких, мы, не перешибить поленом
лето
И издевательски
Соблазняя последней
Капающей каплей с крыши
Смеётся дождь, сейчас прошедший
И мы снова солнцем дышим
Предательски
По отношенью к летней
Столь нечастой нынче непогоде
Мы рады пеклу!
Хоть несчастны, как уроды
И вот уж досыхает в банковской тени лужайка
И снова в майках все
На полки убраны фуфайки…
Уж если надевать джинсы, то – тёмно-тёмно чтобы синие и шитые ярко-оранжевыми нитками чтобы. Какое значение будет иметь для Вас фирма-изготовитель, если Вы в душе – художник. Если Вы в душе – художник (ИЛИ – ХУДОЖНИЦА),то тогда главное для Вас – цвет. Яркий, насыщенный цвет. Вот, Вы, может – в душе, а я – натурально художник, например. Продаю свои замечательные полотна (Горбачёв, Ельцин, Путин, все-все) с 16ти лет. Покупают (а не дёшево), да ещё и хвалят, дескать, какой у Путина нос замечательный, красный. К слову сказать, портрет мой Путина (750900) стоит уже три сотни баксов. Так что, художники в душе, я, я-то могу себе любые джинсы позволить!
Ознакомительная версия.
