благодати
мы даже могли уставать…
Сейчас же все боле да боле
просила работы душа.
И мы продвигались по полю,
суслонам чубы вороша.
Мы пели б — наверное, пели б,—
работу беря на «ура»,
когда бы ребят не жалели,
схороненных нами вчера.
Им было бы так же вот любо,
как нам, наработаться всласть,
и сбросить пилотки, и чубом
к снопам золотистым припасть.
Вдохнуть неостывшего зноя
и вспомнить на миг в тишине
родимое поле ржаное,
и, может, забыть о войне.
Забыть, что фашист наседает,
забыть, что у края жнивья
винтовка тебя ожидает,
а вовсе не женка твоя.
Но было забыть невозможно:
платки приспустивши до глаз,
тоскливо, печально, тревожно
глядели солдатки на нас.
Им виделась жатва иная…
Они из-под пыльных платков
глядели на нас, вспоминая,
конечно, своих мужиков.
Глядели, участью не рады,
глядели, на речи скупы…
И мы ощущали их взгляды,
таская в охапках снопы.
Ломили упрямо работу,
носились, не чувствуя ног,
седьмым умывалися потом,
быть может, в остатний разок.
И слепли от этого пота…
И очень боялись — вот-вот
раздастся суровое:
«Рота-а!»—
и все, словно сон, оборвет…
ЕВГЕНИЙ ВИНОКУРОВ
МОСКВИЧИ
В полях за Вислой сонной
Лежат в земле сырой
Сережка с Малой Бронной
И Витька с Моховой.
А где-то в людном мире
Который год подряд
Одни в пустой квартире
Их матери не спят.
Свет лампы воспаленной
Пылает над Москвой
В окне на Малой Бронной,
В окне на Моховой.
Друзьям не встать. В округе
Без них идет кино,
Девчонки, их подруги,
Все замужем давно.
Пылает свод бездонный.
И ночь шумит листвой
Над тихой Малой Бронной,
Над тихой Моховой.
Мне ворон черный смерти
не пророчил,
Но ночь была, и я упал в бою…
Свинцовых пуль трассирующий
росчерк
Окончил биографию мою.
Сквозь грудь прошли расплавленные
пули.
Последний стон зажав тисками скул,
Я чувствовал, как веки затянули
Открытую солдатскую тоску.
И как закат, отброшенный за хаты,
Швырнул в глаза кровавые круги,
И как с меня угрюмые солдаты
Неосторожно сняли сапоги…
Но я друзей не оскорбил упреком.
Мне все равно. Мне не топтать
дорог,
А им — вперед. А им в бою жестоком
Не обойтись без кирзовых сапог.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
А все случилось очень просто…
Открылась дверь, и мне навстречу
Девчурка маленького роста.
Девчурка, остренькие плечи!
И котелок упал на камни.
Четыре с лишним дома не был…
А дочка, разведя руками,
Сказала: «Дядя, нету хлеба!»
А я ее схватил — и к звездам!
И целовал в кусочки неба.
Ведь это я такую создал.
Четыре с лишним дома не был…
Игорю Голубеву,
гвардии капитану
В страну холмов,
знакомую по сказкам
О золотом китайском фонаре,
Мы звезды мира принесли на касках
И вешний гром на танковой броне.
И в той стране, куда пути не близки.
Где пагоды древнее пирамид,
Народы нам воздвигли обелиски
И наши звезды врезали в гранит.
ПРАГА
В сады Градчан, за Карлов мост
Несет фонарь луна,
В реке меж поплавками звезд
Не протолкнуть челна.
На Старой площади Ян Гус,
Окончив давний спор,
Твердит Писанья наизусть
И всходит
