Святых служили костыли.
А урожай снимает ловкий.
Глаза оставлены рыдать.
Как падшие боги, престолы.
В единый смертных разговор.
Перекует созвездье заново.
Раклы, безумцы и галахи.
Стоят окаменев.
И королей пленил в зверинцы.
И яда дум испивший водки.
Слеза последняя течет.
II.
Столицы взвились на дыбы,
Огромив копытами долы,
Живые шествуют – дабы
На приступ на престолы!
Море вспомнит и расскажет
Грозовым своим глаголом –
Замок кружев девой нажит
Пляской девы пред престолом.
Море вспомнит и расскажет
Громовым своим раскатом,
Что дворец был пляской нажит
Перед ста народов катом.
С резьбою кружев известняк
Дворца подруги их величий,
Теперь плясуньи особняк
В набат умов бросает кличи.
Ты помнишь час ночной грозы,
Ты шел по запаху врага,
Тебе кричало небо «взы!»
И выло с бешенством в рога.
И по небу почерк палаческий,
Опять громовые удары,
И кто-то блаженно дураческий
Смотрел на земные пожары.
Упало Гэ Германии
И русских Эр упало.
И вижу Эль в тумане я
Пожаров в ночь Купала.
Смычок над тучей подыми,
Над скрипкою земного шара
И черным именем клейми
Пожарных умного пожара.
Ведь царь лишь попрошайка
И бедный родственник король, –
Вперед свободы шайка
И падай молот воль!
Ты будешь пушечное мясо
И струпным трупом войн – пока
На волны мирового пляса
Не ляжет ветер гопака.
И умный череп Гайаваты
Украсит голову Монблана –
Его земля не виновата
Войдет в уделы Людостана.
Это ненависти ныне вести,
Их собою окровавь,
Вам былых столетий ести
В море дум бросайся вплавь.
И опять заиграй заря
И зови за свободой полки,
Если снова железного кайзера
Люди выйдут железом реки.
Где Волга скажет «лю»
Янтцекиянг промолвит «блю»
И Миссисиппи скажет «весь»
Старик Дунай промолвит «мир».
И воды Ганга скажут я,
Очертит зелени края
Речной кумир,
Всегда навсегда, там и здесь,
Всем все, всегда и везде! –
Наш клич пролетит по звезде.
Язык любви над миром носится
И песня песней в небо просится,
Морей пространства голубые
В себя заглянут, как в глазницу,
И в чертежах прочту судьбы я,
Как блещут алые зарницы.
Вам войны выклевали очи,
Идите смутные слепцы,
Таких просите полномочий,
Чтоб дико радовались отцы.
Я видел поезда слепцов,
К родным протянутые руки,
Дела купцов – всегда скупцов –
Пророка грязного поруки.
Вам войны оторвали ноги –
В Сибири много костылей –
И может быть пособят боги
Пересекать простор полей.
Гуляйте ночью костяки
В стеклянных просеках дворцов
И пусть чеканят остряки
Остроты звоном мертвецов.
В последний раз над градом Круппа,
Костями мертвых войск шурша,
Носилась золотого трупа
Везде проклятая душа.
Ты населил собой остроги
Из поручней шагам созвуча,
Но полно дыма и тревоги,
Где небоскреб соседит с тучей.
Железных кайзеров полки
Покрылись толстым слоем пыли,
Былого пальцы в кадыки
Впилися судорогой были.
Но струны зная грыж,
Одев рубахой язву,
Ты знаешь страшный наигрыш
Твой стон – мученья разве?..
И то впервые на земле:
Лоб Разина резьбы Коненкова,
Священной книгой на Кремле
И не боится дня Шевченко.
Свободы воин и босяк,
Ты видишь, пробежал табун,
То буйных воль косяк,
Ломающих чугун.
Колено ставь на грудь!
Будь сильным как нибудь!
И ветер чугунных осп иди
Под шопоты «Господи, Господи»
И древние болячки от оков
Ты указал ночному богу –
Ищи получше дураков! –
И небу показал дорогу.
Рукой земли зажаты рты
Закопанных ядром.
Неси на храмы клеветы
Венец пылающих хором.
Кого за горло душит золотом,
Неумолимым кулаком,
Он, проклиная силой молота.
С глаголом молнии знаком.
Панов не возит шестерик
Согнувших голову коней,
Пылает целый материк
Звездою – пламени красней.
И вы свободы образа,
Кругом венок ресницы тайн,
Блестят громадные глаза
Гурриэт Эль Айн.
И изречения Дзонкавы
Смешает с чистою росой,
Срывая лепестки купавы,
Славянка с русою косой.
Где битвы алое говядо
Еще дымилось от расстрела,
Идет свобода Неувяда,
Поднявши стяг рукою смело.
И небоскребы тонут в дыме
Божественного взрыва
И обнят кольцами седыми
Дворец продажи и наживы.
Он, город, что оглоблю бога
Сейчас сломал о поворот,
Спокойно встал, едва тревога
Его
