(1859)
Дано тебе и мне
Созвездием любовным
Украсить небеса:
Ты в них луною пышной,
Красавицей надменной,
А плачущей Плеядой
При ней мои глаза.
(1859)
Десять языков лилеи
Жаждут песни соловья,
И с немеющих выходит
Ароматная струя.
(1859)
«Ветер нежный, окрыленный…»
Ветер нежный, окрыленный,
Благовестник красоты,
Отнеси привет мой страстный
Той одной, что знаешь ты.
Расскажи ей, что со света
Унесут меня мечты,
Если мне от ней не будет
Тех наград, что знаешь ты.
Потому что под запретом
Видеть райские цветы
Тяжело — и сердце гложет
Та печаль, что знаешь ты.
И на что цветы Эдема,
Если в душу пролиты
Ароматы той долины,
Тех цветов, что знаешь ты?
Не орлом я быть желаю
И парить на высоты;
Соловей Гафиз ту розу
Будет петь, что знаешь ты.
(1859)
«Падет ли взор твой гордый…»
Падет ли взор твой гордый
На голову во прахе
Трактирного порога,
Не тронь ее, молю я:
То голова Гафиза,
Что над собой не властен.
Не наноси ты словом
Ему или зазорным
Насилием обид.
Не знаюшее меры,
Всё существо в нем словно
Лишь из трактирной пыли
Всемилосердный создал:
Он знает, что творит.
Обдумай только это —
И кротким снисхожденьем
Твою исполнит душу
Тогда бедняги-старца,
Упавшего постыдно,
Неблагородный вид.
(1859)
«Книгу мудрую берешь ты…»
Книгу мудрую берешь ты, —
Свой бокал берет Гафиз;
К совершенству всё идешь ты, —
К бездне зол идет Гафиз.
В рабстве тягостном живешь ты
Терпеливою овцой, —
Как пустынный лев в неволе,
Все оковы рвет Гафиз.
С тайной гордостью ведешь ты
Список мнимо добрых дел, —
Новый грех ежеминутно
На себя кладет Гафиз.
Многих избранных блюдешь ты
Поучением своим, —
К безрассудствам безрассудных,
Веселясь, зовет Гафиз.
Меч убийственный куешь ты
Покарать еретиков, —
Светлый стих свой, драгоценный,
Золотой, кует Гафиз.
К небу ясному встаешь ты
Дымом тяжким и густым, —
Горной речки блеск и свежесть
В глубь долин несет Гафиз.
Всё скажу одним я словом:
Вечно, бедный человек,
Горечь каждому даешь ты, —
Сладость всем дает Гафиз.
(1859)
«Ты в мозгу моем убогом…»
Ты в мозгу моем убогом
Не ищи советов умных:
Только лютней он веселых,
Только флейт он полон шумных.
(1859)
«Пусть, насколько хватит сил…»
Пусть, насколько хватит сил,
Чернь тебя клянет!
Пусть зелоты на тебя
Выступят в поход!
Ты не бойся их, Гафиз:
Вечно милосерд,
Сам Аллах противу них
Твердый твой оплот.
Зельзебилами твою
Жажду утолит,
Сварит солнце для тебя
Райских этих вод.
Чтобы горести твои
Усладить вполне,
Он бескрылого не раз
Ангела пришлет.
Мало этого: он сам,
В благости своей,
Поэтический венец
На тебя кладет.
И не Греция одна,
Даже и Китай
Песни вечные твои
С завистью поет.
Будут некогда толпой
Гроб твой навещать;
Всякий умница тебя
С честью помянет.
И когда умрешь ты, — твой
Просветленный лик
Солнце, блеском окружа,
В небо понесет.
(1859)
«В царство розы и вина приди…»
В царство розы и вина приди,
В эту рощу, в царство сна — приди.
Утиши ты песнь тоски моей —
Камням эта песня слышна — приди.
Кротко слез моих уйми ручей —
Ими грудь моя полна — приди.
Дай испить мне здесь, во мгле ветвей,
Кубок счастия до дна — приди.
Чтоб любовь до тла моих костей
Не сожгла — она сильна — приди.
Но дождись, чтоб вечер стал темней;
Но тихонько и одна — приди.
(1859)
«Веселись, о сердце-птичка…»
Веселись, о сердце-птичка,
Пой, довольное судьбиной,
Что тебя пленила роза,
Воцарившись над долиной.
Уж теперь тебе не биться
В грубой сети птицелова,
И тебя не тронут когти,
Не укусит зуб змеиный.
Правда, что занозы розы
Глубоко в тебя вонзились
И истечь горячей кровью
Ты должна перед кончиной.
Но зато твоей кончине
Нет подобной ни единой:
Ты умрешь прекрасной смертью,
Благородной, соловьиной.
(1859)
«Предав себя судьбам на произвол…»
Предав себя судьбам на произвол,
Моя душа жила голубкой мирной;
Но твой, о солнце, пламень к ней дошел,
Испепелил ее твой огнь всемирный.
И вот — смотри, что пепел проивел:
Свободных крыл гордясь стезей обширной,
Божественного гения орел
Дышать взлетает радостью эфирной.
(1859)
Грозные тени ночей,
Ужасы волн и смерчей, —
Кто на покойной земле,
Даже при полном желаньи,
Вас понимать в состояньи?
Тот лишь один вас поймет,
Кто под дыханием бурь
В неизмеримом плывет
От берегов растояньи.
(1859)
«Ах, как сладко, сладко дышит…»
Ах, как сладко, сладко дышит
Аромат твоих кудрей!
Но еще дышал бы слаще
Аромат души твоей.
(1859)
«В доброй вести, нежный друг, не откажи…»
В доброй вести, нежный друг, не откажи,
При звездах прийти на луг — не откажи.
И в бальзаме, кроткий врач души моей,
Чтоб унять мой злой недуг, — не откажи.
В леденцах румяных уст, чтобы мой взор
За слезами не потух, — не откажи.
В пище тем устам, что юности твоей
Воспевают гимны вслух, — не откажи.
И во всём, на что завистливо в ночи
Смотрит неба звездный круг, — не откажи.
В том, чему отдавшись раз, хотя на миг,
Веки счастья помнит дух, — не откажи.
В том, что властно укротить еще одно
Пред могилою испуг, — не откажи.
(1859)
Ежели осень наносит
Злые морозы, — не сетуй ты:
Снова над миром проснутся
Вешние грозы, — не сетуй ты.
Ежели мертвой листвою
Всюду твой взор оскорбляется,
Знай, что из смерти живые
Выглянут розы, — не сетуй ты.
Если тернистой пустыней
Путь твой до Кабы потянется,
Ни на колючий кустарник,
Ни на занозы не сетуй ты.
Если Юсуф одинокий
Плачет, отторжен от родины,
Знай, что заблещут звездами
Жаркие слезы, — не сетуй ты.
Всё переходчиво в мире,
Жребий и твой переменится;
Только не бойся судьбины
Злобной угрозы, — не сетуй ты.
(1859)
Гиацинт своих кудрей
За колечком вил колечко,
Но шепнул ему зефир
О твоих кудрях словечко.
(1859)
