Михаил Херасков - Собрание сочинений

                       Когдабъ я не былъ старыхъ лѣтъ,
                       Туда направилъ бы полетъ,
                       Гдѣ вѣчны Музы обитаютъ;
                       Гдѣ ихъ безсмертны голоса,
                       Отверзивъ слухъ свой, небеса
                       Въ восторгахъ сладостныхъ внимаютъ.

                       У нихъ бы лиру испросилъ,
                       И въ громкихъ пѣсняхъ возгласилъ
                       Златые въ той Державѣ годы,
                       Гдѣ, молнiю забывъ и громъ,
                       Орла младаго подъ крыломъ,
                       Ликуютъ разные народы;

                       Гдѣ миръ цвѣтетъ, не льется кровь,
                       Въ порфирѣ царствуетъ Любовь,
                       Струятся милости отъ трона —
                       Гдѣ подданнымъ усерднымъ быть,
                       Отечество свое любить,
                       Единственный символъ закона. —

                       Какой великолѣпный храмъ
                       Моимъ является очамъ?
                       Чей тамо ликъ въ вѣнцѣ сiяетъ?
                       Богиня Мудрости предъ Нимъ,
                       Стоящая съ копьемъ своимъ,
                       Сей ликъ Эгидой осѣняетъ.

                       Составя Музы цѣпь изъ рукъ,
                       Поютъ похвальны пѣсни вкругъ,
                       Что имъ нетлѣнны храмы строитъ;
                       Внимая ихъ усердный хоръ,
                       Къ нимъ щедрый обращаетъ взоръ;
                       Поэтовъ въ старости покоитъ!

                       Пророческiй, небесный духъ,
                       Вѣщаетъ всей вселенной въ слухъ,
                       Что Онъ отечество прославитъ; —
                       Что младость проводя въ трудахъ,
                       На твердыхъ мраморныхъ столпахъ
                       Блаженство общее возставитъ.

                       Пусть Марсъ на лаврахъ въ полѣ спитъ;
                       Перунъ не движется, молчитъ:
                       Но въ гнѣвѣ Царь на нихъ лишь взглянетъ,
                       Проснется Марсъ — исторгнетъ мечъ;
                       Перунъ, разить враговъ и жечь,
                       Возникнетъ — возшумитъ и — грянетъ!

                       Его душевна красота
                       Полночны озаритъ мѣста, —
                       Въ златой премѣнитъ вѣкъ желѣзный. —
                       Хотя языкъ мой и молчитъ,
                       Но сердце, сердце говоритъ:
                       Се АЛЕКСАНДРЪ! — нашъ Царь любезный!

                       Великолѣпная планета,
                       Дарующа вселенной день,
                       Блистательный источникъ свѣта,
                       Лампада мiра, — Божья тѣнь! —
                       Твое недремлющее око,
                       Всходя на горизонтъ высоко,
                       Во всю вселенну долу зритъ;
                       Небесны своды освѣщаетъ,
                       Глубоки бездны посѣщаетъ,
                       Всё грѣетъ, — всё животворитъ.

                       Когда Господь устроилъ землю
                       И небомъ вкругъ ее облекъ, —
                       Я слово Творческое внемлю:
                       Да будетъ свѣтъ! Онъ въ мысляхъ рекъ:
                       Свѣтъ бысть! и въ шаръ совокупился;
                       Тогда твой свѣтлый ликъ явился —
                       Златою пеленой заря
                       Новорожденный мiръ покрыла,
                       И всѣ небесныя свѣтила
                       Тебя срѣтали, какъ Царя.

                       Въ дубровахъ птицъ прiятны хоры
                       Привѣтствiе твое поютъ,
                       Куреньемъ благовоннымъ горы,
                       Тебя поля и дебри чтутъ. —
                       Твоимъ сiяньемъ притупленны
                       Не могутъ наши очи бренны
                       Зрѣть яркость блеска твоего:
                       Мы такъ не можемъ видѣть Бога,
                       Проникнуть внутрь Его чертога; —
                       Но ты не Богъ, — а тронъ Его.

                       Когда лучи твои явятся
                       И ликъ твой землю озаритъ;
                       Всѣ твари въ мiрѣ пробудятся,
                       Лишь роскошь и безпечность спитъ.
                       Стада бѣгутъ на жирну паству —
                       И вранъ и змѣй находятъ яству;
                       Ты всходишь мiръ возобновить;
                       Мы сномъ какъ смертью усыпленны,
                       Твоимъ влiяньемъ воскрешенны,
                       Вседневно начинаемъ жить.

                       Сквозь тучи проглянувъ лучами,
                       Свои скрывая красоты,
                       Какими райскими цвѣтами
                       Дугу рисуешь въ мракахъ ты!
                       Намъ въ радостныхъ восторгахъ мнится,
                       Что хочетъ небо съединиться, —
                       И съединилося съ землей;
                       Что написуется дорога
                       Изъ тлѣнности ко граду Бога
                       Для добродѣтельныхъ людей.

                       Разгнавъ туманы, оживляешь
                       Всея Природы существа;
                       Но жизнь отколѣ почерпаешь? —
                       Ты, Солнце, искра Божества!
                       Гдѣ Духъ предвѣчный обитаетъ,
                       Который мiръ одушевляетъ,
                       Твореньямъ бытiе даетъ;
                       Дохнетъ, и кедръ Ливанскiй зрѣетъ,
                       Дохнетъ, и поле зеленѣетъ,
                       Дохнетъ, всё дышетъ, всё растетъ.

                       Твоимъ что въ мiрѣ окомъ зримо,
                       Всё тлѣетъ, рушится, падетъ;
                       Но ты само неистощимо,
                       Всегда твой чистъ и полонъ свѣтъ;
                       Разрушилися горъ громады,
                       Изчезли царства, троны, грады,
                       Изсякли сонмы бурныхъ водъ;
                       Какъ искры гаснутъ человѣки;
                       Не премѣнился многи вѣки
                       Твой исполинскiй въ мiрѣ ходъ.

                       Но, Солнце, ты само не вѣчно,
                       И ты угаснешь наконецъ;
                       Всему творенью скоротечно
                       Назначилъ бытiе Творецъ;
                       И ты съ звѣздами помрачишься,
                       Въ источникъ прежнiй возвратишься,
                       Откуда свѣтъ твой произтекъ; —
                       Но разъ свѣтиломъ мiру данно,
                       Ты съ ризой Вышняго слiянно,
                       Свѣтиться будешь въ ней весь вѣкъ.

                       Уже ко западу склонилось
                       Ты, солнце; кроешься — сокрылось; —
                       Зари вечерней блѣдный цвѣтъ
                       Древесъ струится на вершинахъ;
                       Престолъ свой ставитъ ночь въ долинахъ,
                       Ей скипетръ отдалъ дневный свѣтъ,
                       И въ видѣ зарева багрова,
                       Земныхъ паровъ изъ за покрова,
                       Чело возвысила луна —

                       Предтечей звѣздъ въ нощи она.
                       Никакъ чертогъ открылся брачный!
                       Мелькаютъ, какъ сквозь флеръ прозрачный,
                       На небѣ тысящи лампадъ,
                       Невидимой рукой возженны;
                       Картины тамъ изображенны,
                       Красящiя лазурный градъ. —
                       И мѣсяцъ какъ женихъ явился,
                       Съ землею будто обручился;
                       Сребристый изливая свѣтъ,
                       Ей въ даръ жемчужну росу шлетъ.

                       Златой порфирой облеченный,
                       Какъ Царь, во славѣ окруженный
                       Блестящей свитою своей:
                       Такъ мѣсяцъ межъ планетъ сiяетъ,
                       И тихо, тихо путь свершаетъ,
                       Любуясь зримою землей;
                       Съ ней чаетъ будто съединиться,
                       Въ водахъ прозрачныхъ погрузиться,
                       Смотря на рощи и цвѣты,
                       Скатиться хочетъ съ высоты.

                       Но кто мiрамъ даетъ законы,
                       Безчисленные легiоны
                       Кто движетъ стройно въ ихъ кругахъ?
                       Текутъ, какъ войски ополченны,
                       Висятъ ни чѣмъ не подкрепленны,
                       Органъ составя въ небесахъ! —
                       Се Тотъ, Кто зримую вселенну,
                       Въ ничтожности запечатлѣнну,
                       Единымъ словомъ сотворилъ;
                       Воззрѣлъ; — и свѣтомъ озарилъ.

                       Чудесъ такихъ не понимаю.
                       Въ восторгѣ, Боже! преклоняю
                       Мои колѣна предъ Тобой;
                       Для смертнаго необычайны,
                       Въ Твои проникнуть вѣчны тайны
                       Не созданъ бренный разумъ мой;
                       Тебѣ я созданъ покланяться,
                       Твоимъ творенье восхищаться,
                       Всѣмъ сердцемъ Господа любить,
                       И прахомъ предъ Тобою быть.

                       Но если Бога ощущаю,
                       Люблю Его, — о Немъ вѣщаю,
                       Льзяль быть мнѣ мертвымъ существомъ?
                       Нѣтъ! — я безсмертный духъ имѣю,
                       Наречься Божьимъ сыномъ смѣю,
                       Могу слiяться съ Божествомъ; —
                       Вѣщаютъ: будто вся вселенна
                       Во бытiи моемъ вмѣщенна;
                       Въ немъ солнца и луны краса,
                       И въ маломъ кругѣ небеса.

                       Въ задумчивость меня приводитъ,
                       Когда на горизонтъ восходитъ
                       Дрожащимъ шествiемъ луна;
                       Природа вся умолкнувъ дремлетъ,
                       Не видитъ око, — слухъ не внѣмлетъ,
                       Но шепчетъ мнится тишина,
                       Что нѣчто свыше есть такое,
                       Которое на все земное,
                       Когда явится звѣздный тронъ,
                       Спасительный наводитъ сонъ.

                       Подъ синимъ сводомъ ясной ночи
                       Дерзаю мысленныя очи
                       Къ селеньямъ горнимъ вознести;
                       Взношусь! среди мiровъ летаю,
                       Предѣловъ имъ не обрѣтаю,
                       Ни имъ числа нельзя найти; —
                       Остановилась мысль смущенна! —
                       На всѣхъ планетахъ положенна
                       Божественной руки печать! —
                       Творенью льзяль Творца понять?

                       Отъ неба искра отдѣлилась,
                       Она звѣздою мнѣ явилась,
                       Огнистою струей течетъ, —
                       Изчезла! знать мiровъ Создатель,
                       Наденной гордости Каратель,
                       Къ намъ вѣстника на землю шлетъ,
                       И смертному урокъ дается,
                       Что выше мѣры кто взнесется,
                       Занявъ ученья ложный свѣтъ,
                       Тотъ въ бездну глубоко падетъ.

                       Не умствуйте о Богѣ ложно,
                       Понять Его умомъ не можно;
                       А намъ и нощь, и дневный свѣтъ,
                       И небо, и земля, и воды,
                       Былинка, камень, гласъ Природы,
                       Что есть Создатель, вопiетъ;
                       Натуры дремлющей въ молчаньѣ,
                       Мнѣ звѣзды, лунное сiянье,
                       Путь млечный зримый къ небесамъ,
                       Вѣщаютъ громко: Богъ твой тамъ!

                       Тамъ Богъ мой въ вышнихъ обитаетъ,
                       Но мысль къ творенью обращаетъ,
                       Дхновеньемъ мiръ животворитъ;
                       Въ нощи сiяетъ со звѣздами,
                       Во дни является съ лучами,
                       Въ цвѣтахъ цвѣтетъ, — въ громахъ гремитъ;
                       Едины взглядомъ мiръ объемлетъ,
                       Движенiю песчинки внѣмлетъ;
                       Непостижимый! — вѣчный Свѣтъ!
                       Гдѣбъ не былъ Онъ, творенья нѣтъ.