ПОЛУЗАБЫТАЯ ПЕСНЯ
Снова полузабытая песня
Нам поведает пращуров стать,
И захочется сразу же вместе
С ними рядом, им равными, стать.
На себя их деянья примерив,
Словно чудо познанья свершив,
Мы откроем из прошлого двери,
Звон сегодняшних дел приглушив.
И споём о былом настоящем,
Проверяющем жизни людей
В беготне за придуманным счастьем,
И в сраженьях бредовых идей,
И в трудах, заповеданных правдой,
Отрезвляющей власть суеты,
И в победах, где будет наградой
Обретение смысла мечты.
Мы поём — как наш дух побеждает
Немощь тела и тягость судьбы,
И в терпеньях надежду стяжает,
Что дороже подарков любых.
Мы поём о безмерном раздолье,
Где душа пребывает, любя
Проявленья Всевышнего воли.
И в припевах находим себя.
Киевский князь Святослав,
Русский правитель и воин,
Жизнью пример нам послав,
Памяти вечной достоин.
С детства приучен к седлу,
Луку и буйным забавам,
Стал он врагам на беду
Баловнем воинской славы.
В силу входя в должный срок,
К схваткам со всеми готовый,
С вызовом шёл поперёк
Матери веры Христовой.
Русских племён властелин,
Он обогнал своё время:
Лес не слабее равнин —
Свергнул хазарское бремя.
«Знайте, иду я на Вы!» —
Так начинал он походы.
Были слова те сильны
Крепостью русской породы.
Константинополь стонал,
Видя его неуёмность,
Переговорщиков слал,
Спрятав имперскую гордость.
В грозный бессмертия час,
Будучи предан, покинут,
Скажет по-русски наш князь:
«Мёртвые сраму не имут»!
Щит перекинувши с плеч,
Русской загадкой столетий
Он устремляет свой меч
В бой, неизбежно последний.
В ней тишина, хранящая прообраз
И чувств, и мыслей, и забытых снов,
Вещает не поэзией и прозой,
А звуком, говорящим всё без слов.
Мелодии, переплетясь в узоры,
Непринуждённо свой ведут рассказ
О том, как неуместны в жизни споры,
Которые навек поссорят нас.
О том, что мир прекрасен изначально
И не стремится к своему концу —
То радостно, то вдумчиво-печально,
Осанна воспевается Творцу!
И Моцарт, хрупкий, внешне некрасивый,
Являл надежды, словно солнца луч,
С рожденья наделённый светлой силой —
Играя, разгонять завесы туч.
А время было — преданное смуте:
Задумав бездуховность возрождать,
Её саму, скрывая мрачность сути,
Решили Просвещеньем называть.
Случилось вольных каменщиков братство,
Создавшее теорию свобод —
Мгновенно упразднив де-юре рабство,
Мечтаньями околдовать народ.
И Моцарт очарован красным словом,
Но до конца так и не смог принять,
Что чья-то, не Божественная воля,
Имеет право жизни путь менять.
Он звуками, услышанными свыше,
Спешил для нас запечатлеть тотчас
Гармоний лад, чтоб стали мы чуть ближе
К тому, что есть божественного в нас…
Отравлен Моцарт. Кем? Покрыто мраком.
Он не хотел служить невесть кому
И не умел быть яркою приманкой,
Злом не платил завистнику-врагу.
Он похоронен по разряду нищих,
Его богатство — лишь его душа.
Мы до сих пор его могилу ищем,
Но так ли уж она для нас важна?
Ведь Моцарт жив в сверкающей капели,
В приветливом журчаньи ручейка,
И в переливах соловьиной трели,
В шумах листвы, в рождении цветка.
Нас он зовёт услышать жизни радость
В заботах непрестанных день за днём.
И не менять её на слово «праздность».
Нас он зовёт — и мы к нему идём!
В заречье обитель,
Кувшинки, туман…
Их верный хранитель
Писал — Левитан.
В неброских пейзажах,
Предельно простых,
Как в правильных фразах,
Присутствует стих.
Конкретность деталей
В искусных руках
Картинам придали
Шедевров размах.
В них неторопливость
Руси красоты
Её же явилась
Ключом правоты.
Талант Левитана
С годами мужал,
Но рост, как ни странно,
Он свой задержал…
Считает Европа,
Чтоб прибыль иметь:
«Россия — сугробы
Да русский медведь».
И кто-то в России,
Не чуя подвох,
Потратит все силы
На горестный вздох.
Того же, кто мучим
Проблемой ума,
Европа научит:
«Жизнь ваша — сума,
И с нею скитаться
Придётся вовек.
Но если стараться,
Недочеловек,
То сможешь талантом
Себя прокормить,
И стать коммерсантом,
И нас оценить…»
И едет учиться
В свой срок Левитан,
Точней — измениться
В стандартах — как там.
Идя с ними в ногу,
Забыл он завет:
Где золота много —
Там истины нет.
И холст опозорен
Какой-то мазнёй,
Что силится корень
Найти смысловой
В обилии красок
Размытых границ,
В неверности масок,
В безликости лиц.
И пишет учёный
Теперь Левитан,
Как вновь испечённый
Юнец-дилетант.
Мазки слишком быстры,
Быстрее, чем мысль.
А мысли корыстны,
Коль муть правит жизнь.
И в золоте осень
Напишет такой,
Что хочется очень
Своею рукой
Картину потрогать —
Такое как стало:
Что золота много,
А осени мало?
Тяжёлые краски
Сумбурно легли,
И осени праздник
Создать не смогли…
Европой поруган
Палитры секрет:
Где краски от Бога —
Там золота нет!
СКАЗКА А. Н. ТОЛСТОГО «ЗОЛОТОЙ КЛЮЧИК»
Отец создал из древа сына,
Придал ему свои черты
И подарил свои мечты.
А сын воздал любовью стылой:
Нос длинный сразу заимел
Наперекор отцовской воле,
Тех полюбил — кто дрался, пел,
И не желал учиться в школе.
Свой нос насмешливо совал
Везде, где глупостей не ждали —
Его запреты раздражали —
И носом холст отца порвал…
Потом сдружился с балаганом,
Которым правил Карабас,
Кому и рассказал тотчас,
Каким растёт он хулиганом,
А также, как секрет найти,
Давно хранимый в отчем доме.
А сам в Страну Чудес пойти
Решил с мошенниками в доле.
Почти пропал, но в этот миг
Послать решила черепаха,
Из тины и фантазий праха,
Интригу сказки напрямик.
Ключ золотой дала мальчишке,
Чтоб тайну нам он приоткрыл,
И получил сполна дары,
Заслуженные даже слишком.
Очаг домашний в клочья лёг,
И дверь желанная открылась,
И в легкокрылый мотылёк
Судьба вошедших превратилась.
За дверью — новый балаган,
Блестящий, яркий, многозвучный,
Где жизнью правит дерзкий случай,
Служа придуманным богам…
Так много рядом буратино,
В бездельи глупой суеты
И сладкозвучной пустоты
Шальной гурьбой бегущих мимо!
Парты, ручки и тетради —
Заурядный школьный класс,
И в упор, в мечтах о правде —
Двадцать пар невзрослых глаз.
Молча смотрят и внимают,
Ждут своих открытий в нас
После слова, что признают
Нужным в этот важный час.
На последней парте двое,
Спрятавшись за стену спин,
Всё елозят, беспокойством
Увлечённые своим.
Перед ними две девчонки,
Широко раскрыв глаза,
Видят даже слишком чётко —
Что учитель им сказал.
Рядом — тоже двое вместе,
Отвлекаясь и смеясь,
Забывая всё на свете,
Всё ж глазами держат связь.
Ну, а этот, с жадным взором,
Заставляет говорить,
Он — всем остальным опора
В их стремленьи просто жить.
И ещё глаза напротив,
Как взаимности магнит:
Человек поддержки просит,
Простодушием манит.
Эти двое смотрят скучно
И не верят ничему,
Видно, мало что им нужно,
Хоть не знают — почему.
В том углу — свои заботы,
Чувств известных чехарда,
Всё сидят вполоборота —
Им взрослеть пришла пора.
Кто-то вдруг в окне приметит
То, о чём здесь разговор,
Но спроси — он не ответит,
Не запомнил ничего.
Видно всех, и все понятны:
Каждый — как бы сам в себе,
Как орех в скорлупке спрятан,
Чтоб созреть в своей судьбе.
Молчаливая пытливость
Ждёт ответа на вопрос:
Разве может торопливость
Тормозить собою рост?
Он не задан, он — в движеньи,
То к соседу, то к окну,
Он — их жизни постиженье,
Нам держать ответ ему.
В каждый миг — жизнь как бы снова
Представляется другой.
Нам искать придётся слово,
Приносящее покой
От безвольного смятенья
И таких печальных слёз,
Тот покой, что есть спасенье
От пустых красивых грёз.
Слово чести, слово долга,
Слово веры и любви —
Правды слов не так уж много,
Но без них бессмыслен мир.
Те глаза, что в наши смотрят,
Отражают нас самих:
Всё, о чём они ни спросят —
Вскоре станет жизнью их.
