Нас еще не согнули годы…
Нас еще не согнули годы,
Мы бесстрашно глядим вперед,
Только даже прогноз погоды
Нам все чаще и чаще врет.
С детских лет мы обучены этому
И спокойствие — хоть куды.
Мы привыкшие и поэтому,
Вроде нету большой беды!
Трудно разобраться где ясно, где туман,
В потоке информации с поправкой на обман.
Поверив оказаться обманутым опять.
Чтоб после не сорваться и тоже не соврать.
Мы как будто расстались с болью,
Вроде каждый обут и сыт,
Но мы все как в дурном бесконечном застолье
Где даже повод забыт.
И каждый проходит по кругу,
И всем подливают вина,
И мы все что-то врем и себе и другу,
А наша ли в том вина?
Трудно разобраться где ясно, где туман,
В потоке информации с поправкой на обман.
Поверив оказаться обманутым опять.
Чтоб после не сорваться и тоже не соврать.
И вот опять киваю не веря я,
Каждый терпит на свой манер.
Так одно большое неверие
Губит тысячу робких вер.
И за этим даже не помниться
То каким был намечен путь.
Все забыто и лишь бессонница по ночам не дает уснуть.
Трудно разобраться где ясно, где туман,
В потоке информации с поправкой на обман.
Поверив оказаться обманутым опять.
Чтоб после не сорваться и тоже не соврать.
Годы летят стрелою,
Скоро и мы с тобою
Разом из города уйдем.
Где-то в лесу дремучем
Или на горной круче,
Сами себе построим дом.
Пр: Там вокруг такая тишина,
Что вовек не снилась нам,
И за этой тишиной, как за стеной,
Хватит места нам с тобой.
Двери покрепче справим,
Рядом на цепь посадим
Восемь больших голодных псов.
Чтобы они не спали,
К дому не подпускали
Горе, врагов и дураков.
Рядом с парадной дверью
Надо вкопать скамейку,
А перед ней тенистый пруд.
Чтобы присев однажды
Мог бы подумать каждый,
Нужен ли он кому-то тут?
Наша жизнь не приемлет в себе постоянства
Наша жизнь не приемлет в себе постоянства,
И прощаться легко, только некая грусть
Занимает в душе небольшое пространство,
Если сверху смотреть на отмеренный путь.
Ведь прощаемся мы не с людьми, не с местами,
И не в том (между нами) расставания суть.
Всякий раз мы прощаемся с нашими днями
Что уже не вернуть
Так и будем вспоминать свое имя…
Так и будем воевать со своими…
Так и будем все валить на евреев…
И страной руководить, не умея…
Так и будем потреблять политуру…
Будем вскоре уважать пулю дуру…
И смотреть во все глаза, и не видеть,
И за это целый мир ненавидеть…
Картонные крылья — это крылья любви…
Не маячит надежда мне,
То мелькнет, то куда-то денется.
И в загадочной этой стране
Ничего никогда не изменится.
И от этого даже легко,
Опосля, как пропустишь стопочку,
Референдум прошел под пивко,
Панихиды пройдут под водочку.
И причины искать не надо
Просто любят бараны стадо.
Ну а то, что в стаде их режут,
Так ведь это не всех, так ведь это все реже.
И по кругу пойдет дорога,
Им баранам не нужно много.
Забросают в загон питание,
Вот и все проблемы бараньи.
Чтоб решать проблемы бараньи,
Существует голосование.
Все по карточкам, все законно,
Все, конечно, внутри загона.
А зачем баранам наружу,
Там ведь ум не бараний нужен.
Там ночами от страха жарко,
Там пастух и его овчарка.
Пастухи без особых хлопот
Над баранами ставят опыт.
Не спросившись про их желания,
Ставят опыт на выживание.
Вечерами за шашлыками
Громко цокают языками.
Удивляясь на стадо с кручи
Ох, живучи! Ну и живучи!
Ночь, темная река, длинна на века, смотри, как эта река широка.
Если берега принять за рассвет, то будто дальнего берега нет.
И переправа непроста, и нет ни брода, ни моста,
Лишь лодка в два весла.
Я утро берегу на том берегу, но до него я доплыть не могу.
Лодка в два весла бы меня бы спасла.
Вот только весла вода унесла.
И нас не видно в темноте, и нас несет в большой реке, и берега уже не те…
Однажды мир прогнется под нас
Вот море молодых колышат супербасы,
Мне триста лет, я выполз из тьмы,
Они торчат под рэйв, чем-то пудрят носы,
Они не такие как мы.
И я не горю желаньем лезть в чужой монастырь,
H Я видел эту жизнь без прикрас.
Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас.
Однажды он прогнется под нас.
Один мой друг, он стоил двух, он ждать не привык,
И каждый день — последний из дней.
Он пробовал на прочность этот мир каждый миг
Мир оказался прочней.
Ну что же, спи спокойно, позабытый кумир,
Ты брал свои вершины не раз.
Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас,
Однажды он прогнется под нас.
Другой держался русла и теченье ловил
Подальше от крутых берегов.
Он был как все, и плыл как все, и вот он приплыл
Ни дома, ни друзей, ни врагов.
И жизнь его похожа на фруктовый кефир,
Видал я и такое не раз.
Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас,
Однажды он прогнется под нас.
Пусть старая джинса давно затерта до дыр,
Пускай хрипит раздолбанный бас.
Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас,
Однажды мир прогнется под нас.
Однажды он прогнется под нас.
Однажды он прогнется под нас.
Он был старше ее, она была хороша
В ее маленьком теле гостила душа
Они ходили вдвоем, они не ссорились по мелочам
И все вокруг говорили — чем не муж и жена
И лишь одна ерунда его сводила с ума
Он любил ее, она любила летать по ночам
Он страдал, если за окном темно
Он не спал, на ночь запирал окно
Он рыдал, пил на кухне горький чай
В час, когда она летала по ночам
А потом поутру она клялась,
Что вчера — это был последний раз
Он прощал, но ночью за окном темно
И она улетала все равно
А он дарил ей розы, покупал ей духи,
Посвящал ей песни, читал ей стихи,
Он хватался за нитку, как последний дурак
Он боялся, что когда-нибудь под полной луной
Она забудет дорогу домой
И однажды ночью вышло именно так
Он страдал, если за окном темно
Он не спал, на ночь запирал окно
Он рыдал, пил на кухне горький чай
В час, когда она летала по ночам
А потом поутру она клялась,
Что вчера — это был последний раз
Он молчал, но ночью за окном темно
И она улетала все равно
И три дня и три ночи он не спал и не ел,
Он сидел у окна и на небо глядел,
Он твердил ее имя, выходил встречать на карниз.
А когда покатилась на убыль луна
Он шагнул из окна, как шагала она,
Он взлетел, как взлетала она, но не вверх, а вниз.
А потом поутру она клялась,
Что вчера — это был последний раз
Он прощал, но ночью за окном темно
И она улетала все равно
Он играет на похоронах и танцах
Он играет на похоронах и танцах,
Все зовут — там и тут.
И ни там, ни тут не может он остаться,
Снова ждут там и тут.
И вновь смычок рождает звук,
Сто новых свадеб, сто разлук.
Он играет на похоронах и танцах,
Вся наша жизнь — одно из двух.
Когда стучится в дом беда, не плачь,
Мы здесь с тобой не навсегда.
Что б не случилось, никогда не плачь,
Играй, и горе не беда.
И когда-нибудь совсем не там, где надо,
Выйдет срок, прозвенит звонок.
И я вспомню тех, кто шел со мною рядом,
То, что смог и не смог.
Ничто не вечно под луной,
Я упаду на шар земной.
Пусть не будет комиссаров в пыльных шлемах,
Пусть он сыграет надо мной.
Он играет на похоронах и танцах,
Все зовут там и тут.
И ни там, ни тут не может он остаться,
Снова ждут там и тут.
И вновь смычок рождает звук.
Сто новых свадеб, сто разлук.
Он играет на похоронах и танцах,
Вся наша жизнь — одно из двух.
Она идет по жизни, смеясь
