Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

Корни его символики - в русском фольклоре. Кузнецов постоянно говорит о «народной символике, которую бог надоумил меня взять для стихов.». Она у него масштабна, построена на резких контрастах и так органична, что даже современную историю поэт воспринимает народно-поэтически: «Закатилось солнце России. Наступила ночь республики. Есть цикличность в природе, есть она и в истории...».

Кузнецовская символика в своей основе соответствует не только русскому фольклору, но и всей славянской мифологии: «Универсальным образом, синтезирующим все описанные выше отношения, является у славян (и у многих других народов) древо мировое. В этой функции в славянских фольклорных текстах обычно выступает Вырий, райское дерево, береза, явор, дуб, сосна, рябина, яблоня. К трем основным частям мирового дерева приурочены разные животные: к ветвям и вершине - птицы (сокол, соловей, птицы мифологического характера, Див и т.п.), а также солнце и луна, к стволу - пчелы, к корням - хтонические животные (змеи, бобры и т.п.). Все дерево в целом может сопоставляться с человеком, особенно с женщиной: ср. изображение дерева или женщины между двумя всадниками, птицами и т.п. в композиции севернорусских вышивок. С помощью мирового дерева моделируется тройная вертикальная структура мира - три царства: небо, земля и преисподняя, четвертичная горизонтальная структура (север, запад, юг, восток, ср. соответствующие четыре ветра), жизнь и смерть... Мир описывался системой основных содержательных двоичных противопоставлений (бинарных оппозиций) - кстати, первым наметил основной набор семиотических противопоставлений славянской картины мира А.А. Потебня - В.Б.), определявших пространственные, временные, социальные и т.п. его характеристики: жизнь-смерть... живая вода и мертвая вода... чет-нечет... правый-левый... мужской-женский... верх-низ... небо и земля,., юг-север,., восток-запад... суша-море... огонь-влага... день-ночь,., весна-зима... солнце-луна... белый-черный (светлый-темный)... близкий-далекий... старый-молодой... священный-мирской... правда-кривда и т.п.».

Если добавить к этой схеме кузнецовские фольклорные оппозиции: «отец-мать», «отец-сын», «мать-сын», а также бинарные оппозиции христианского происхождения: «добро-зло», «Бог-дьявол», то мы сможем наглядно себе представить, каков мир поэзии Юрия Кузнецова, - мир, в котором функционируют почти все его основные символы...

Небо - один из центральных символов в поэтической системе Ю. Кузнецова (88 словоупотреблений). В одном из программных стихотворений «Бывает у русского в жизни...» поэт заявляет: «Прошу у отчизны не хлеба, А воли и ясного неба.» (Невольно вспоминаются рубцовские строки: «Отчизна и воля - останься, мое божество!»). Небо для его лирического героя - это прежде всего место, где обитает Бог, ангелы и архангелы, то есть вся «небесная рать» («Тайна славян», «Былина о строке» и др.). С христианством здесь органично переплетается и славянская мифология, в которой небо связывается со счастьем, красотой и нравственной чистотой.

Символ «звезда» тоже отмечен подобным семантическим соединением; он отличается большим количеством значений по сравнению с песенной народной лирикой. С одной стороны, звезда определяет судьбу, участь лирического героя («Бывает у русского в жизни...», «Четыреста» и др.):

(«Четыреста»)

С другой - его талант, счастье, удачу («Заветная светит звезда...»), но выше всех в лирике Кузнецова горит звезда, олицетворяющая собой Бога (христианская традиция): «И звезда горит ясным пламенем После вечности мира сущего.» («Былина о строке»).

Солнце у поэта - не «термоядерный генератор света и тепла», не гигантская эектролампочка, а источник жизни, залог счастья и красоты, «солнце благодати». В «Голубиной книге» сказано, что «солнце красное создалось от лица божьяго, согласно с этим и сам белый свет (первоначально свет солнечных лучей, а потом уже -мир, озаряемый небесным светом = вселенная) зачался от мира божьяго, т. е. от солнца.». Двуединство: солнце-Бог -обычное явление и в мифологических системах, и в Православии (например, изображение солнца на священнических облачениях), и в поэтике Юрия Кузнецова.

Естественно, что заход солнца вызывает у него отрицательную реакцию: «Как смутны леса на закате!» («Имя»), восход - положительную: «Воздух полон богов на рассвете...» («Бой в сетях»).

Если солнце - Бог, то луна, наоборот, - источник злого, темного начала (и в мировой, и в славянской мифологии), и даже смерти: «Светит луна среди белого дня. Умер другой, а хоронят меня.» («Другой»). Луна изначально связывалась с загробным миром, и Кузнецов идет вверх от этих истоков, когда отвергает лунную символику русских народных лирических песен (счастье, красота), приближаясь к морю народной трагедии:

(«Сапоги»)

Известно, что славяне опасались лунного света, -отраженного, а значит искаженного, «обманного». В стихотворении «Испытание зеркалом» сам дьявол открывает лирическому герою Кузнецова тайну своего зеркального обмана: «Вместо солнца ты видишь луну...»

Главная природная оппозиция в лирике поэта традиционна: день-ночь. 113 раз в различных вариантах (мрак, тьма, тень и т.д.) употребляет Кузнецов слово «ночь». Немногим меньше - слово «день»(свет). Его поэзия в этом смысле полностью отвечает традициям славянской мифологии, в которой данная оппозиция символизирует вечную схватку «между светом и тьмой, днем и ночью... за владычество над миром.». Тьма - это «царство теней» («Сидень»); свет - счастье, мир, свет истины (в отличие от тьмы невежества), добро, красота, справедливость, откровение:

(«Пустынник»)

Стихия огня в поэзии Кузнецова - одна из самых «символоёмких»,- если можно так выразиться,- и самых противоречивых по вкладываемому в нее смыслу. С одной стороны, огонь - это смерть, нечистота, языческий обман («Дуб», «Гнилушка на ладони», «Ложные святыни»), с другой - свет, тепло, творческое начало:

(«Четыреста»)

Примерно такая же многофункциональность присутствует и в христианстве: огонь - Слово Божие; огонь, «попаляющий грехи» во время Причащения; неугасимый огонь в аду.

Где нет разночтений, так это в отношении к другому стихийному явлению - к ветру. Повсюду он разносит горе, смерть, беду: «То ли ворон накликал беду, То ли ветром ее насквознло...» («Дуб»). Самое малое зло, которое способен причинить душе лирического героя Кузнецова ветер - навеять тоску: «А ветер гудит и тоску нагоняет... («Завижу ли облако в небе высоком...). В славянской мифологии ветер (и особенно вихрь) наделялся свойствами особого демонического существа. У Кузнецова от его сильнейших порывов даже «камни скрежещут...» («Горные камни»).

Туман в лирике поэта символизирует чистоту, успокоение и тишину (любимый эпитет к этому слову - «вечный» («Вечный снег», «Былина о строке», «На краю»); облако приносит тоску и горе («Фонарь», «Завижу ли облако в небе высоком...»), а дождь -печаль и слезы: «Четыре года моросил, Слезил окно свинец...» («Четыреста»).

Земля для Кузнецова - священное понятие. Это не просто поверхность планеты, - здесь первый человек «был создан из праха земного, в который каждый из нас и возвратится.»:

(«На смерть друга»)

Земля в его поэзии, как и в славянской мифологии, тесно связана с понятиями «страна», «Родина», «род»: «В окне земля российская мелькает...» («Водолей»); с понятием рода в почвенном его значении соединена и традиционная славянская «мать сыра-земля»: «Мать сыра-земля - наша истина...» («Сито»).