ПЬЕТЕР БОГДАНИ
ДЕЛЬФИЙСКАЯ СИВИЛЛА
Оплакиваю я ужасные дела,—
Христа на крест воздели, и терзали,
И унижениям подвергли без числа,
И старцев семь его, еще живого, очерняли.
Сыны Израиля, вы, порожденье зла,
Отточенный клинок в распятого вогнали;
И матери глава в пыли пред ним легла,
И чернь в округе бесновалась, весела.
ПЕРСИДСКАЯ СИВИЛЛА
Ловлю благую весть и зрю дорогу в рай,
Мне слышен рокот гор, и слабый крик в пустыне,
И мощный глас веков: судьбе не уступай,
Пусть гнев небес крещеным будет страшен, ныне
В стране Париса оставайся, поступай
Как знаешь, но живи без кривды и гордыни,
Предательство, и страх, и зверство отвергай,
Ходи прилежно в храм и людям помогай.
Пьетеру Богдани, епископу Скопле,
моему любимому двоюродному брату
* * *
Гур выходит ланью — Заной,
Нет такого уголка
Ни в Венеции туманпой,
Ни на склонах Пештрика.
Жены, юноши и девы
На него в поту лица
Трудятся, а их напевы
Ублажают все сердца.
Македонец строил рати,
Царь Саул погиб от скверн,
Скандербег страну утратил,
Был погублен Олоферн.
Где-то Зана распевает
На вершине, а под ней
Радость в сердце навевает
Равномерный бег коней.
С гиацинтом вместе розы
Собираются в пучки,
Розы скручивают косы
В благовонные венки.
Зана — горная пастушка
Подарила мне букет
И танцует, так воздушна,
Что повсюду льется свет.
Как пройдешь ты мимо рынков
И увидишь молодцов,
Что годны для поединков,
Ты восславишь край отцов.
Шкодер закрепил границы,
Горы-долы покорил
И под власть своей десницы
Леж с Задримой захватил.
Ловят в озере форелей
И огромных осетров.
Все умельцы в этом деле
Еле тащат свой улов.
Скопле — город епископский
И имперский — градам град.
И царицею Родопской
Назван он — Призрена брат…
Здесь епископом поставлен
Сын вардарских берегов.
Он обилием прославлен
Копей, руд, земель, лугов.
Он не распри собирает,
А меха, сафьян и мед.
Пчел по пущам рассылает
И от них подарка ждет.
Есть три города большие,
На морских они брегах,
Сербия и Арберия
Дружат в этих городах.
Арберешка с выси горной
На руках несет венок.
Турок ходит непокорный,
А при нем большой клипок.
Богоматерь из Призрена,
Патронесса этих мест,
Да пребудут неизменно
Знамя и господний крест.
Боже, пастухов спаситель,
Взором землю охвати
И людей своих обитель
Светом счастья освети!
ТЕКЛА ТА СТРУЙКА
Текла та струйка,
Тонка, как струнка,
В траве бежала,
Цветок питала
И так премило
Заговорила:
«Благодаренье
Отцу творенья!»
И соловей
Среди ветвей
Не отдыхает,
А воспевает
Хвалу тому,
Кто дал ему
Крыла, и перья,
И жизнь, и пенье.
И ветр гудящий,
Над всем парящий,
Поет трубою
Над головою:
«Где ветер веет,
Нет травки лишней —
Всему всевышний
Благоволеет».
И эта роза
С росою вешней
Как бы сквозь слезы
Поет утешно:
«Весь небывалый
Наряд мой алый,
И цвет, и плоть
Мне дал господь».
И эти лилии,
Что на воскрылия
Надели жемчуг,
Безмолвно шепчут:
«Всю красоту,
Всю лепоту
И цвет наш млечный
Нам дал предвечный».
И даже солнце
На горизонте
Мир светом полнит
И так нам молвит:
«Лучистым златом.
Венцом богатым
Меня облек
Великий бог».
Теперь взгляни на
Скотов домашних —
И все едино
В лугах и пашнях
Своим наречьем
Нечеловечьим
Ревут, приветствуя
Отца небесного.
Любая птица,
Небес жилица,
Летает в небе том
С хвалебным щебетом:
«Бог дал обычай
И песнью птичьей
И шелком крыл
Нас одарил».
И вот, все сущее
И все живущее
Так на свободе
Поет о боге:
«Он созидает
И сострадает,
За все дела
Ему хвала».
Лишь человек
Грешит весь век
И, всюду скотствуя,
Не славит господа.
Глядел бы хоть —
Куда ступает,
И знать не знает,
Что есть господь.
Он горд собой,
Как вал морской,
Что бьет по скалам
Прибоем шалым.
Творит он грех
И хочет всех
Перебороть,
Но тверд господь.
Когда премного
Все славит бога,
Земли создателя
И благ подателя,
И все земное
Поет о чуде,
Одни лишь люди
Творят дурное.
Как мотылек
Сжигает крыльца,
Решив спуститься
На фитилек,
Так род людской
В огне измучится
Иль знать научится,
Кто он такой.
РОБИН-ВЕСЕЛЬЧАК
Князь Оберон — хозяин мой,
Страны чудес верховный маг.
В дозор ночной, в полет шальной
Я послан, Робин-весельчак.
Ну, кутерьму
Я подыму!
Потеха выйдет неплоха!
Куда хочу,
Туда лечу,
И хохочу я: — Ха, ха, ха!
Промчусь я, молнии быстрей,
Под этой ветреной луной,
И все проделки ведьм и фей,
Как на ладони, предо мной.
Но я главней
И ведьм и фей,
Мне их приструнить — чепуха!
Всю суетню
Я разгоню
Одним внезапным: — Ха, ха, ха!
Люблю я в поле набрести
На припозднившихся гуляк,
Морочить их, сбивать с пути
И огоньком манить в овраг.
Ay, ау! —
Я их зову.
Забава эта неплоха!
И, заманив,
На воздух взмыв,
Смеюсь над ними: — Ха, ха, ха!
Могу я подшутить и так:
Предстану в образе коня,
И пусть какой-нибудь простак
Вскочить захочет на меня —
Отпрыгну вмиг,
Он наземь — брык!
Клянусь, проделка неплоха!
И прочь скачу,
Куда хочу,
И хохочу я: — Ха, ха, ха!
Люблю я, невидимкой став,
На погулянки прилететь
И, со стола пирог украв,
Нарочно фыркать и пыхтеть.
Кого хочу,
Пощекочу —
Подпрыгнет девка, как блоха!
Ой, это кто? —
А я: — Никто! —
И, улетая: — Ха, ха, ха!
Но иногда, хоть раз в году,
Чтоб тем же девкам угодить,
Чешу им шерсть и лен пряду,
Кудельку ссучиваю в нить.
И коноплю
Я им треплю,
Тружусь, покуда ночь тиха.
В окно рассвет —
Меня уж нет,
Простыл и след мой: — Ха, ха, ха!
Случись нужда, потреба в чем —
Мы можем одолжить на срок,
Лихвы за это не берем,
Лишь вовремя верни должок!
А коли взял
И задержал,
Да будет месть моя лиха:
Щипать, стращать,
И сон смущать
Ужасным смехом: — Ха, ха, ха!
И если мелют языком
Неугомонные ханжи,
Злословят на людей тайком
И упражняются во лжи,
Подстрою так,
Чтоб знал их всяк
И сторонился от греха!
Разоблачу
И улечу,
И пусть их злятся: — Ха, ха, ха!
Мы ночью водим хоровод
И веселимся, как хотим.
Но жаворонок запоет —
И врассыпную мы летим.
Детей крадем —
Взамен кладем
Мы эльфов — шутка неплоха!
Готов подлог —
И наутек!
Ищите ветра: — Ха, ха, ха!
С тех пор, как Мерлин-чародей
На свет был ведьмою рожден,
Известен я среди людей
Как весельчак и ветрогон.
Но — вышел час
Моих проказ,
И с третьим криком петуха —
Меня уж нет,
Простыл и след.
До новой встречи: — Ха, ха, ха!
