— Привет… — Он повернулся уходить.
— А чего ты третий день в школу не ходишь? — спросила она.
— Да так… дома неприятности… с матерью.
— Заболела?
— Да, при смерти была. — Он как-то странно усмехнулся при этом.
— Как при смерти? Что ты болтаешь? А теперь?
— А теперь опасность, вроде, миновала.
— Это ты ее, наверное, довел. Ты ведь такой, любой фокус выкинуть можешь.
— Я довел… это верно… — Он опустил голову.
— Тебе же говорить бесполезно — ты себя всегда правым считаешь.
— Ерунда, чего там, — он опять криво усмехнулся и пошел вниз по лестнице, а потом побежал, перемахивая через три ступеньки.
Была ночь и пустая улица, освещенная желтоватым светом редких фонарей. Витька медленно брел по улице, ссутулившись, подняв воротник дубленки, посасывая потухшую сигарету. Вдруг что-то ударило его под сердце, и слезы сами брызнули из глаз. Он зажмурился, замотал головой, как подраненный бык, и с силон наподдал носком ботинка пустую урну. Она с грохотом покатилась по асфальту. Он бежал за урной и бил ее, бил с яростью, словно в ней заключались все беды, свалившиеся на его голову. Оглушительный грохот наполнил улицу, урна металась из стороны в сторону и даже искры высекала из асфальта. А он бежал за ней и бил, бил!
Ему встретился старик с палкой, высокий, чуть сгорбленный, в длинном, наглухо застегнутом пальто с барашковым воротником. Он издалека услышал грохот и крики, остановился и, когда Виктор докатил до него урну, сказал громко, хрипло:
— Люди спят! Совесть имей, жеребец!
Виктор остановился, тяжело дыша. Спросил:
— Тебе что, дедуля, жить надоело? — И шагнул к нему, сжав кулаки.
Старик выпрямился, глаза гневно сверкнули:
— Щенок! Если бы… если б тут мои сыновья были, они бы тебя… они бы… — Он поперхнулся, закашлялся, согнувшись, прикрыв рот варежкой.
— Прости, дед, — вдруг глухо проговорил Виктор. — Простите, пожалуйста. — И кулак опустился сам собой.
Виктор шагнул к урне, поднял ее и поставил у стены дома. Медленно побрел прочь.
Ранним утром молоденькая медсестра пела Виктора гулким больничным коридором. В окнах сняло яркое солнце, вспыхивало на никелированных спинках кроватей, на ручках дверей, на медных плафонах. Они подошли к одной из палат, остановились у закрытой стеклянной двери.
— Посмотрите и сразу уходите. Она еще очень слабая, и свидания врач запретил, — строго сказала медсестра. — Вот отсюда смотрите, хорошо видно. Вон она лежит, вторая кровать от окна. Увидели?
— Ага… увидел… — проглотив ком в горле, ответил Виктор и прижался лбом к стеклу, стал смотреть, жадно, изо всех сил.
И Татьяна вдруг почувствовала этот взгляд, медленно повернула голову, и глаза их встретились. Сначала она вздрогнула и вся напряглась, а потом слабая, неуверенная улыбка затеплилась на бескровных губах. Виктор смотрел на нее и беззвучно плакал…
ЭДУАРД ЯКОВЛЕВИЧ ВОЛОДАРСКИЙ (родился в 1941 году) окончил сценарный факультет ВГИКа. Член Союза писателей. Э. Володарский автор киносценариев «Дорога домой», «Убит при исполнении», «Белый взрыв», «И был вечер, и было утро», «Забудьте слово смерть», «Емельян Пугачев», соавтор сценариев фильмов «Люди в океане» — с П. Чухраем, «Риск», «Ненависть», «Свой среди чужих, чужой среди своих» — с Н. Михалковым, «Дым Отечества» и «Демидовы»— с В. Акимовым. Для театра драматургом Э. Володарским написано несколько пьес.
Фильм по литературному сценарию Э. Володарского «Негодяй» ставит на киностудии «Мосфильм» режиссер Аида Манасарова. Сценарий подготовлен на Центральной сценарной студии Госкино СССР.
